Двери во Тьме - Андрей Круз

Со слов Сани выходило, что он сам никого не убивал, так и караулил возле машин. И я был склонен ему верить, из этой компании он действительно самым молодым был, и кто-то должен был остаться на улице. Произошло все просто — из дома послышался женский крик, потом серия пистолетных выстрелов. Затем на крыльце показался Паша, который тащил тяжелораненого Николая, прижимавшего окровавленные руки к животу. Стащив его с крыльца на снег, Паша отступил назад, продолжая целиться из пистолета. Второй пистолет он держал в руке.

К раненому же подошел Играшин, в защитных очках, поднес к лицу чемоданчик, приоткрыв крышку. Николай дернулся несколько раз так, словно через него ток пропустили, потом уже Играшин сказал что-то, вытащил ствол, и вдвоем они несколько раз выстрелили раненому в грудь. Паша протер рукоятку второго пистолета, вложил в руку убитому. На этом все и закончилось, вышедший из дома Мышлицкий кинул Сане ключи и приказал гнать в отделение милиции, вызывать тех на убийство.

— Я в глаза-то убитому глянул — а они черные. Ваще черные, — сказал тогда Саня.

Все верно. И все просто. Николаю стреляли в живот для того, чтобы сопротивляться уже не мог, но сразу не умер. А уж раз сумели вырастить призрака в ящике, то подсадить его живому, да еще и окровавленному человеку — никаких проблем. Добили — и призрак погиб вместе с носителем, все просто как мычание. Милиция глянула — а там все улики налицо, мало таких здесь было, с черными как уголь глазами без белков и радужки? Даже я за свое недолгое пребывание в Отстойнике успел с таким столкнуться, чудом уцелел.

Адреса коллег Саня знал. И Мышлицкого адрес, и Играшина, и даже номер в гостинице, в котором сейчас ночевал Паша. И в гостиницу мы как раз сейчас и ехали, опять мы втроем в «кюбеле», а следом за нами два «виллиса» с комендачами. Оба броневика рванули по другим адресам, Тенго, мягко узурпировавший руководство операцией и подмявший под себя командира комендачей, решил с окончательно победой не затягивать, а к утру не только захватить всех подозреваемых в убийствах, но и выбить из них показания на Червонца. Для того, судя по всему, чтобы к вечеру уже и его запереть в подвале. Материальная заинтересованность — она страшная сила.

Машины лихо подлетели к гостинице и через несколько секунд кулак разведбатовца тарабанил в массивную дверь. Ждать пришлось минут пять, наверное, до тех пор, пока в окошко не выглянула заспанная физиономия ночного дежурного — немолодого мужика с бородой, с недоумением уставишегося на скопление людей на крыльце.

— Открывайте, комендатура, — сказал Тенго, выступая вперед и чуть-чуть покривив душой для того, чтобы меньше вопросов возникало.

Документы дежурный не спросил, вид комендачей в форме все же подействовал. Спросил лишь только:

— А по какому вопросу?

— Ты открывай, там расскажем, — Тенго снова стукнул кулаком по двери.

Дежурный открывать не спешил, проинформировал через окошко, что «руководству сообщить треба», чем вызвал уже настоящий приступ бешенства.

— Открывай, мля, а то сейчас тросами решетки сдернем и через окно войдем, — почти заорал Тенго, демонстрируя южный темперамент, до того успешно скрываемый.

Дежурный все же сообразил, что так и до беды недалеко, лязгнул массивным засовом, а дальше его уже чуть дверью не снесли.

— Направо по коридору! — скомандовал Тенго, для верности еще и указав направление рукой.

До этой секунды все шло как по маслу, но тут все пошло наперекосяк. Из коридора ударила длинная очередь, свалив одного из бойцов, а второй, заорав, отскочил за угол и схватился за ногу, тут же злобно заматерившись. Остальные шарахнулись в стороны, а потом рванули еще дальше, кто куда, услышав звук скачущей по паркету тяжелой гранатной тушки.

Толкнув Федьку, я выскочил из вестибюля и завалился набок в снег. И тут же грохнуло, сверкнуло, посыпались где-то стекла, снова затарахтел автомат, послышалась ответная стрельба.

Тенго заслоны выставлять не стал, полагаясь на неожиданность и толстенные решетки на всех окнах. По его расчетам Паша должен был в любом случае оказаться в ловушке, но… черт его знает, будь я на месте Паши и зная, что за мной начали гоняться — я бы какой-то запасной выход предусмотрел. Не знаю какой, не задумывался. Поэтому я даже не стал соваться обратно в вестибюль, а просто рванул вокруг здания, прижав карабин к плечу. В конце-концов, Паша стреляет из своего номера, как мне кажется, и если мне хотя бы удастся прижать его огнем через окно, пользы будет много.

Снег под стенами здания никто не разгребал, бежать было тяжело, ноги вязли. На углу поскользнулся, завалившись набок и зачерпнув снега рукавами, но карабин не извалял, удержал выше. В гостинце грохотало так, словно там Дом Павлова удерживали. Снова грохнула граната, потом еще одна. В одном из окон первого этажа увидел чье-то лицо, даже не понял, мужское или женское, перекошенное от ужаса.

У Паши второй номер с конца, со слов Сани — постоянный резерв Червонца, только для своих. Почему так, интересно, кстати? По два окна на номер, вот два — и два нужных мне. Замер, прислушался — стрельба идет, но похоже, что с нашей стороны, из номера никто не стреляет. Черт, страшно заглядывать… гранату кинуть? А нет у меня гранаты никакой, карабин да пистолет. Гадство… да и Паша край живым нужен, я же Тенго тоже просил… и что с того? Там то ли «двухсотый» у разведбата, то ли «трехсотый», причем тяжелый, уже злые все.

Рискнул все же, встал на приступочку, подтянулся, ухватившись рукой за жестяной подоконник, противно заскрипевший, заглянул в комнату, готовый в любую секунду разжать пальцы и просто упасть назад в снег — и вроде ничего не увидел.

Что-то глухо стукнуло справа от меня, словно дверь открылась. Я увидел, как небольшой сугроб вдруг вспух и из него показалось что-то черное и квадратное. Затем квадратное упало, открыв темный силуэт вооруженного человека, и я успел лишь пальцы разжать и рухнуть в снег, больно налетев бедром на что-то вроде половинки кирпича, укрытой под снегом. Ударила очередь, взбив вихри снега вокруг меня, я откатился за ствол толстенного дерева, росшего совсем рядом со стеной. Новая очередь выбила из него облака мелких щепок, а я наугад, слегка высунув карабин, пять раз пальнул куда-то в сторону противника.

Звук шагов услышал с опозданием, в ушах звенело от близкой стрельбы. Сначал показалось что противник идет ко мне, я вскинулся на колени, готовясь встретить любую угрозу огнем и увидел темный силуэт, легко перемахнувший через высокий деревянный забор в соседний двор.

— Паша, сука, не сбежишь, — прошептал я и побежал следом.

У забора все же тормознул, сообразив, что Паша меня с той стороны ждать может. Но потом отмахнулся от такой мысли — за мной ведь целая толпа следом прибежит, всех не постреляешь, ему рвать надо — край.

Спаоги заскребли по доскам, руки вцепились в верхнюю доску. Подтянулся, перевалился животом, чуть не упал, подхватил карабин, болтавшийся на одноточечном ремне, побежал дальше, по хорошо видимым следам на снегу. Двор небольшой, дом двухэтажный, на какую-то контору похож. След метнулся налево, к углу. Я все же сдержался, взял на прицел словно из черной бумаги вырезанный край дома, пошел мелкими шажками вправо, «нарезая пирог», чтобы не вылететь сразу под пулю.

Никого. И калитка со двора на улицу нараспашку. Бегом к ней, выглянул осторожно — в конце переулка кто-то бежит изо всех сил. Прицелился, выстрелил пару раз, стараясь угодить в ноги, но не попал ни разу. А фигура рывком ушла с линии огня, перевалившись через заборчик.

Я огляделся — никого, хоть в доме стрельба и стихла. Блин, один я тут, получается, но Пашу отпускать никак нельзя, ни на минуту. Кто знает, может у него здесь хата с месячным запасом жратвы есть, или просто кто-то спрячет. Пересидит проблемы и свалит. Нет, нельзя отпускать, он мне нужен.

Перебежал переулок, опасаясь, что Паша выцелит меня на фоне белого снега, ночь лунная, света много. Прижался к забору рванул вдоль него, сильно согнувшись и ощущая, как быстро устают ноги от неудобного положения. Заниматься надо было больше физкультурой, блин. Через забор перескочил раньше, решив пробежать через двор. Высунулся из-за угла и сразу чуть не поймал автоматную очередь, эхом разлетевшуюся по темным дворам и разлохматившую бревна. Я рванул в противоположную сторону, обегая дом и удерживая карабин у плеча. Услышал какой-то шум, словно что-то осыпалось, а когда высунулся — стрелка уже и след простыл, но снег опять выдал, куда он побежал.

Снег сейчас мой союзник, ведет безошибочно. Вот пашины следы, вот он крался, вот присел, вот развернулся и побежал. Ага. Понятно что за звук был, он по поленнице поднялся и в следующий двор перескочил. Я рванул следом, по раскатывающимся и осыпающимся поленьям, сверху оглядел соседний двор…