Чародей поневоле (пер. В.М.Федоров) - Кристофер Сташефф

Великан выпрямился и, нахмурив брови, обыскал взглядом лицо Рода.

— Воистину, по-моему, он это всерьез!

— Уж будь уверен.

Том посидел, изучая своего хозяина и подбрасывая кинжал, ловя его то за рукоять, то за лезвие.

— Да, ты говоришь то, что думаешь. — Он выпрямился, глядя Роду в глаза. — И поэтому я осмелюсь дать тебе совет.

Род усмехнулся и издал глухой смех.

— Ладно, посоветуй мне. Расскажи мне, как это делается.

— Нет, — поднял ладонь Том. — Это-то, я уверен, ты знаешь, но я должен тебя предостеречь насчет этих сельских девушек, мастер.

— Вот как?

— Да, они… — Лицо Тома расплылось в широкой улыбке. — О, они великолепны, мастер, хотя и простоваты. Но… — Он снова нахмурился. — Никогда не давай им надежды.

Род тоже нахмурился.

— Почему бы и нет?

— Это будет твоей погибелью. Ты можешь спокойно любиться с ними, мастер, один раз — но только один. Потом ты должен их оставить, по-быстрому, и никогда не оглядывайся.

— Почему? Превращусь в соляной столб?

— Нет, хуже, ты превратишься в мужа. Ибо, коль скоро дашь им хоть малую тень надежды, мастер, эти деревенские девушки прицепятся к тебе крепче пиявок, и ты никогда от них не избавишься.

— Был бы у меня шанс побеспокоиться об этом! — фыркнул Род. — Пошли, допивай свой кофе и по коням.

Они погасили костер и упаковались, затем поскакали в красно-золотистый туман.

Они проехали, наверное, ярдов триста, когда их приветствовал протяжный альтовый голос.

Род поднял взгляд, напряженный и осторожный.

На одном из полей стояли, смеясь и размахивая руками, две рослые крестьянские девушки с вилами в руках.

Глаза Большого Тома зацепились за них с почти слышным щелчком.

— Эх, мастер, хорошенькие телочки, правда?

Они были хорошенькие, вынужден был признать Род, хотя никак не телочки, разве что телки. Обе они были с полными грудями и полными бедрами, одетые в свободные блузки с низким вырезом и простые юбки, с повязанными платком волосами. Юбки у них были подоткнуты, чтобы те не промокли от росы на сене.

Они призывно махали им, в их смехе слышался насмешливый вызов. Одна из них положила руки на бедра и выполнила медленное вращательное движение тазом.

Большой Том с шумом втянул в себя воздух, довольно-таки сильно выпучив глаза.

— Э… мастер, ну, — взмолился он, — неужели мы так уж спешим?

Род вздохнул, закатив глаза к небу, и покачал головой.

— Ну, мне было бы крайне неприятно увидеть их страдающими от пренебрежения, Большой Том. Действуй.

Том с радостным криком пришпорил коня, перемахнул через канаву и понесся галопом по полю. Он выскочил из седла прежде, чем конь замедлил бег и несся еще на рыси, поймал в каждую руку по девушке, поднял их и закружился с ними.

Род медленно покачал головой, отсалютовал Тому и его подругам, затем повернул прочь, отыскивая соседний стог сена, где он мог спокойно вздремнуть.

— Род, — произнес тихий голос у него за ухом.

— Да, Векс?

— Твое поведение беспокоит меня, Род. Оно неестественно для здорового молодого мужчины.

— Это не первый раз, когда мне говорят это, Векс. Но я методичен, я не могу держать в голове сразу двух девушек.

Он нашел еще один стог сена как раз за следующей изгородью. Род припарковался в тени, разнуздал Векса, который для поддержания вида принялся щипать сено. Род снова влез на коня, прыгнул на верхушку стога и с блаженным вздохом повалился в мягкое душистое сено. Острый запах недавно скошенного сена наполнил его голову, возвращая его в детство на поле у отцовского поместья, во время сенокоса — настоящий Эдем, без всяких там мягких половозрелых проблем, бегающих кругом и вносящих беспорядок, только роботы…

Он наблюдал за проплывающими по бирюзовому небу облаками и не заметил, как задремал.

Род резко проснулся и остался совершенно неподвижен, гадая, что же его разбудило. Он пробежал по каталогу ощущений, способных включить будильник, зазвонивший у него в голове.

Поблизости кто-то был.

Его глаза резко распахнулись, каждый мускул тела напрягся для схватки.

Но оказалось, что глядит он в лиф с низким вырезом.

Он оторвал взгляд от этого приятного пасторального зрелища — задача, требовавшая немалой силы воли — и увидел глядевшие на него два больших зеленых, как море, глаза.

Они были влажные, с длинными ресницами, и выглядели обеспокоенными.

Сфокусировалось и их окружение: изогнутые брови, усыпанный веснушками курносый нос, очень широкий рот с полными красными губами — все это на округлом лице, обрамленном развевающимися волосами.

Полные губы были надуты, а глаза встревожены.

Род улыбнулся, зевнул и потянулся.

— Доброе утро.

Надутые губы расслабились в полуулыбке.

— Доброе утро, прекрасный джентльмен.

Она сидела рядом с ним, оперевшись на одну руку и глядя ему в глаза.

— Почему вы спите здесь один, сэр, когда рядом женщина только и ждет вашего слова?

Ощущение было такое, словно кто-то только что влил горькую настойку в кровеносную систему Рода, дрожь, и не совсем приятная, затопила его.

Он улыбнулся, пытаясь сделать улыбку теплой.

— Спасибо, девушка, но я сегодня не чувствую себя игривым.

Она улыбнулась, но между бровей у нее все еще заметна была суровость.

— Благодарю вас за доброту, сэр, но я едва ли могу поверить вашим словам.

— Почему? — нахмурился Род. — Неужели для мужчины так уж невозможно не желать порезвиться?

Девушка издала одинокий смешок.

— О, такое может быть, милорд, но вряд ли вероятно. Даже с крестьянином вряд ли, и еще меньше с лордом.

— Я не лорд.

— Тогда дворянин. Им уж ты наверняка являешься. И значит, наверняка не будешь страдать отсутствием интереса.

— Вот как? — поднял бровь Род. — Почему?

Она печально улыбнулась.

— Но, милорд, крестьянин же может страшиться вынужденного брака, но лорд — никогда.

Род снова нахмурился и изучил лицо девушки. Он думал так, что она была ненамного моложе его, около двадцати девяти или тридцати. А для крестьянской девушки в такого рода обществе быть до тридцати лет незамужем…

Он выбросил руку.

— Подойди сюда, девушка.

На миг в глазах девушки зажглась надежда, но она быстро растаяла, сменившись смирением. Она со вздохом упала в сено рядом с ним, перекатилась на бок и положила голову ему на плечо.

Надежда, думал Род, очень даже осознавая прижавшиеся к его боку груди и бедра. Надежда быть измятой и выброшенной прочь.

Он содрогнулся, и девушка озабоченно подняла голову.

— Замерз, милорд?

Он повернулся к ней и улыбнулся, неожиданная волна благодарности и нежности комом встала в горле. Он крепче прижал ее к себе, закрыв глаза, чтобы полнее ощутить прикосновения ее тела к своему. Голову его наполнил аромат, не розового масла или сирени, а просто солено-сладкий запах женщины.