Снег на кедрах - Дэвид Гутерсон

Ночью, в три двадцать, Исмаил, лежавший на койке, но так и не сомкнувший глаз, услышал, как в трюм поступило распоряжение: «Всем морским пехотинцам собраться на палубе и приготовиться к высадке!»

Исмаил сел на койке, посмотрел, как Теставерде зашнуровывает ботинки, и начал зашнуровывать свои. Потом глотнул из фляги.

— Сушняк, — сказал он Эрнесту. — Хочешь перед смертью горло промочить?

— Давай, зашнуровывайся, — поторопил его Эрнест. — И на палубу.

Они поднялись, таща за собой амуницию; Исмаил к этому времени совсем проснулся. На верхней палубе собралось уже больше трехсот человек; люди сидели на корточках или на коленях, перекладывая в темноте снаряжение: боевой паек, флягу, саперную лопатку, противогаз, боеприпасы, стальную каску. Обстрел острова еще не начинали, и происходящее вокруг боевыми действиями совсем не казалось, скорее походило на очередные учения в тропических водах. Исмаил услышал скрежет — на шкивах шлюпочных кильблоков опускали десантные катера. В них стали грузиться пехотинцы, змеями сползая по грузовым сеткам, с выкладкой за спиной, в застегнутых на подбородке касках. Катер качался на воде, и приходилось подгадывать прыжок, приземляясь в момент, когда дно уходило с волной вниз.

Исмаил видел, как человек шесть армейских санитаров деловито грузили полевые наборы медикаментов и носилки. Во время учений такого не было, и он показал Эрнесту на санитаров. Теставерде лишь пожал плечами и продолжил пересчитывать ленты противотанковых снарядов. Исмаил включил свою рацию, послушал в наушниках атмосферные помехи, выключил. Он не стал взваливать на себя громоздкий аппарат раньше времени, чтобы потом не стоять с такой ношей, дожидаясь очереди у грузовой сетки. Сидя рядом с оборудованием, он вглядывался в море, пытаясь различить Бетио, но ничего не видел. Каждый десантный катер, отошедший от «Хейвуда» за последние полчаса, казался теперь темной точкой на воде, однако Исмаил насчитал три десятка таких точек.

Три отделения 3-го взвода, выстроенные на верхней палубе, инструктировал младший лейтенант Пэвелмен из Сан-Антонио — он подробно объяснял задачу роты «В» в общем плане наступления. Перед Пэвелменом была модель рельефа острова, составленная из трех квадратных резиновых блоков, и он рассказывал о топографических особенностях рельефа по-будничному просто, нисколько не рисуясь. Плавающие бронетранспортеры, говорил он, пойдут первыми, за ними — «хиггинсы».[31] С воздуха их прикроют пикирующие бомбардировщики и истребители танков «Хеллкэт» на бреющем, потом, в самый разгар сражения, в дело вступят бомбардировщики В-24 с острова Эллис. Рота «В» высадится в местечке под названием «Красный пляж 2», а там уже под руководством командира оружейного взвода старшего лейтенанта Пратта окопается, устроив огневую позицию. Второй взвод в это время обойдет Пратта справа и под прикрытием ручных пулеметов продвинется за дамбу. Уже на высоте все вместе двинутся в глубь острова. Прямо к югу от «Красного пляжа 2», сказал лейтенант Пэвелмен, находятся бункеры и доты; по данным морской разведки, там же устроен и бункер японского командования, возможно, в восточной части аэродрома. Задача второго взвода — обнаружить бункер и отметить вентиляционные отверстия для команд подрывников, которые пойдут прямо за взводом. Через три минуты после высадки на берег второго взвода высаживается третий взвод, тот самый, в котором он, Исмаил. Третий взвод идет ко второму или же, по приказу лейтенанта Беллоуза, перебрасывается на поддержку взвода, сумевшего продвинуться на значительное расстояние. Взвод поддержит рота «К», которая должна будет подойти вместе со штабом, а также тяжелая артиллерия, следующая сразу за третьим взводом. Плавающие бронетранспортеры, из которых они высадятся, можно будет использовать для пробивания бреши в стене дамбы. План, рассказывал лейтенант Пэвелмен, рассчитан на стремительный натиск первой волны десанта, прикрываемого со всех сторон. «Короче — вперед, салаги!» — съязвили в третьем взводе, но никто не засмеялся. Пэвелмен монотонно продолжал инструктаж: стрелковые взводы обеспечат медленное, но верное продвижение вперед, за ними будет идти подкрепление, потом — командование и бронетранспортеры, затем следующая партия стрелков и снова командование с подкреплением, пока не удастся закрепиться на береговом плацдарме. Тронув рукой портупею на поясе, лейтенант Пэвелмен пригласил капеллана Томаса, под руководством которого они прочитали двадцать третий псалом и пропели «Иисус, покровитель наш». Когда пение закончилось и на палубе установилась тишина, капеллан призвал всех подумать об Иисусе и Боге.

— Сэр, это все здорово, конечно, — раздался голос из темноты. — Да только я, сэр, атеист, исключение из правила, согласно которому в окопах никаких атеистов нет. Но я как был чертовым атеистом, так им и останусь, черт меня дери! До самого, к чертям собачьим, конца!

— Да будет так! — миролюбиво провозгласил капеллан. — И да благословит тебя Господь, сын мой. Равно как и других.

Исмаил все не мог понять, что же ему делать после высадки на берег. Он внимательно слушал лейтенанта Пэвелмена, но так и не уяснил, как ему, Исмаилу, конкретно действовать. Зачем, с какой целью он отправляется туда? Капеллан раздавал солдатам гавайские карамельки и рулоны туалетной бумаги; Исмаил тоже взял и того, и другого, следуя примеру остальных.

Капеллан, с кольтом сорока пяти дюймов у пояса, предложил Исмаилу еще конфет.

— Вкусные, — сказал он. — Ты давай, бери.

Конфеты оказались мятными; Исмаил бросил одну в рот. Затем пристегнул рацию за спиной и с усилием встал. Не меньше восьмидесяти пяти фунтов, прикинул он общий вес своей амуниции.

Спускаться с таким грузом было непросто, но Исмаил тренировался во время учений и научился в нужный момент расслабляться. На полпути он выплюнул конфету и наклонился над водой. В ушах засвистело, с каждой секундой все громче. Он обернулся, и тут же в семидесяти пяти футах от кормы воду взметнул снаряд. В борт катера ударил фонтан брызг, окативший пехотинцев; в темноте возникло зеленое свечение. Парень рядом с Исмаилом, рядовой Джим Харви из Карсон-Сити, Невада, дважды чуть слышно чертыхнулся и залег, прижавшись к сетке.

— Вот черт, — прошептал он. — Дура какая шлепнулась. Не верю я в это дерьмо.

— Я тоже, — ответил Исмаил.

— А ведь обещали весь остров проутюжить, — скулил Джим Харви. — Обещали заткнуть большие пушки еще до нашей высадки. Господи, вот черт!

— Скоро из Эллиса явятся крутые парни, — сказал Уолтер Беннетт из-под сетки. — Сотрут япошек в пыль своими «вертушками»,[32] не успеем мы и на берег сойти.

— Черта с два! — подал голос другой. — Дурак ты, Уолтер! Не будет тебе никаких «вертушек». Размечтался!

— Снаряд от япошек, вот черт! — все приговаривал Джим Харви. — Вот дерьмо, я…

Но снова засвистело, и снаряд разорвался в сотне ярдов от катера — из воды забил гейзер.

— Придурки! — вопил рядовой Харви. — Почему они не заткнули этих уродов?! Мы же должны были только добить япошек!

— А они все эти дни дурью маялись, все любезничали с япошками, — спокойно объяснил паренек по имени Лэрри Джэксон. — Вся эта чепуха насчет огневой обработки ни черта не значит. Они все провалили, и теперь япошки чем только не будут поливать нас.

— Вот черт! — не унимался Джим Харви. — Глазам своим не верю. Что за дерьмо здесь творится?

Десантные катера с третьим взводом на бортах продвигались в сторону Бетио. Теперь Исмаил слышал свист снарядов в отдалении. Он сел пониже, у планшира, который экипаж шлюпки во время вынужденного простоя в порту Нумеа на скорую руку оклеил фанерой. Выкладка давила на него своей тяжестью, каска закрывала голову до самых бровей. Исмаил слышал, как бодрился Джим Харви: «Ничего… наши черти уже Бог знает сколько утюжат их… Да там и не осталось никого… так… песок, дерьмо, да куча ошметков от этих япошек. Ведь все слышали, все. Мэдсен зачитывал донесение по радио, а Бледсо был рядом… и тоже слышал… это не вранье, наши в самом деле задали япошкам жару…»

Оказалось, что на море, несмотря на все расчеты, задул порывистый ветер и поднялась волна. Исмаил плохо переносил качку и уже успел пристраститься к драмамину. Он проглотил две таблетки, запив водой из фляги, и уставился в темноту поверх оклеенного фанерой планшира; он сидел в каске, но застегивать ее не стал. Под ногами гудел дизель; по левому борту Исмаил заметил три других десантных катера. В соседнем он видел пехотинцев; один закурил, и мелькнул огонек, хотя парень и прикрывал сигарету ладонью. Исмаил снова привалился к выкладке, закрыл глаза и заткнул уши пальцами. О происходящем вокруг он старался не думать.

Три часа они подбирались к Бетио; волны перехлестывали через планшир, и все промокли до нитки. Остров показался низкой темной чертой, пролегающей почти на горизонте. Исмаил встал размять ноги. Со всех точек на острове шла стрельба, и стоявший рядом с Исмаилом пехотинец пытался вычислить по своим водонепроницаемым часам, когда по острову ударят залповым из всех орудий. В другом конце катера двое отпускали крепкие выражения в адрес адмирала Хилла — тот выбрал время для начала операции так, что десанту придется высаживаться при свете дня, а не под покровом ночи. Корабли наконец начали мощный обстрел — черные клубы вздымались над островом, — и третий взвод воспрянул духом.