Космическая станция "Василиск" - Вебер Дэвид

МакКеон повернулся к своему экрану со странным огнем в глазах.

Курьер Короны вышел на орбиту Медузы и выпустил катер по направлению к планете. Капитан Харрингтон из своей рубки отслеживала спускающийся борт и старалась выглядеть спокойнее, нежели чувствовала себя на самом деле.

На монитор наползла тень. Оторвавшись от него, Хонор увидела стоящего рядом МакКеона. Лицо его выражало тревогу. Он тоже смотрел на экран.

— От дамы Эстель что-нибудь есть, мэм? — спросил он тихо.

— Нет.

Сидевший на коленях у хозяйки Нимиц чуть встревоженно чирикнул, и она погладила его круглую голову.

— Ей доложили о персональной депеше от графини Марицы. О пассажирах, прибывающих на боте, — ни слова.

— Понимаю, — негромко и напряженно произнес МакКеон.

Он хотел сказать что-то еще, но передумал и, бросив на Хонор почти извиняющийся взгляд, вернулся на свой пост. Хонор снова обратилась к экрану в тревожном ожидании.

За спиной прозвучал сигнал.

— Капитан? — позвал лейтенант Вебстер звонче обычного. — У меня для вас прямая передача с курьерского бота, мэм. Сбросить ее на общий монитор в рубке?

— Нет, лейтенант, — Хонор ответила как всегда спокойно и учтиво, но от офицера-связиста не утаился оттенок неуверенности. — Выведите ее на мой персональный экран.

— Есть, мэм. Передаю.

Монитор перед креслом капитана ожил, и появилось изображение самого богатого холостяка в Звездном Королевстве Мантикора. Хонор никогда не встречалась с ним, но узнала бы это слишком породистое квадратное бульдожье лицо где угодно.

— Коммандер Харрингтон? — знакомый по бесчисленным голоинтервью глубокий баритон, слишком бархатный для настоящего мужчины, пророкотал учтиво, но взгляд голубых глаз мог раздавить почти физически.

— Да?

Ответ прозвучал вежливо и равнодушно. Хонор сейчас было плевать, насколько богат этот коммерсантишка. Она сделала вид, что не узнает его.

Голубые глаза на миллиметр сузились.

— Я — Клаус Гауптман, — внушительно произнес баритон спустя мгновение. — Графиня Марица была так добра, что позволила мне прилететь на борту ее курьерского судна.

— И что?

Гауптман прошел очень хорошую школу сокрытия эмоций, но Хонор почувствовала: ее спокойствие насторожило магната. Возможно, Гауптману просто не приходило в голову, что ее люди на Астроконтроле Василиска вполне способны оценить ситуацию и загодя предупредить своего командира. Или, может быть, он догадывался, что ее предупредили, — и поэтому удивился, увидев капитана старого крейсера отнюдь не лязгающим зубами от страха перед персоной вселенского масштаба. Ну и ладно: страх, которого никто не видит, как бы и не существует…

— Цель моего приезда, коммандер, — продолжал Гауптман, — нанести визит вежливости… вам. Будет ли удобно, если я посещу ваш корабль во время моего пребывания здесь, на Василиске?

— Пожалуйста, мистер Гауптман. Флот всегда рад приветствовать такую выдающуюся личность, как вы. Выслать за вами катер?

— Сейчас?

На этот раз магнату не удалось полностью скрыть удивление, и Харрингтон вежливо кивнула.

— Если вам удобно, сэр. Просто в данный момент я свободна от каких-либо неотложных дел. В противном случае нам, возможно, придется согласовывать наши графики.

— Нет-нет. Давайте сейчас, коммандер. Меня это вполне устроит. Спасибо.

— Хорошо, мистер Гауптман. Катер придет за вами в течение получаса. Всего доброго.

— Всего доброго, коммандер, — ответил Гауптман.

Хонор разорвала связь и запрокинула голову на подголовник кресла. Надо отнести Нимица в каюту и оставить там до того, как коммерсант ступит на борт крейсера, сказала она ледяному звенящему напряжению внутри себя. Кот слишком чувствителен к ее настроениям, чтобы…

— Капитан?

Харрингтон, едва не вздрогнув от удивления, подняла глаза на вновь возникшего рядом МакКеона.

— Да, старпом?

— Капитан, я… думаю, вам не следует встречаться с ним наедине.

МакКеон говорил с явным колебанием, но в серых глазах читалось беспокойство.

— Я ценю вашу заботу, старпом, — тихо сказала она, — но я на «Бесстрашном» — капитан, а мистер Гауптман — всего лишь гость корабля.

— Я понимаю, но… — МакКеон умолк, с несчастным видом закусив губу, и после недолгого колебания расправил плечи, словно человек, бросающийся на амбразуру. — Мэм, я ни на секунду не верю в простой визит вежливости. И…

— Минутку, старпом. — Она поднялась, останавливая его одним крохотным жестом, сгребла Нимица в охапку и взглянула на Вебстера. — Сэмюэль, примите вахту. Если я или старпом понадобимся, мы в центральном.

— Есть, мэм. Вахту принял, — откликнулся связист, и Хонор молча поманила МакКеона за собой.

Они прошли в центральный пост, и, пока люк закрывался, отсекая лишние уши, Хонор усадила кота на угол стола. Нимиц не протестовал. Он просто уселся на четыре задние лапы и внимательно наблюдал за МакКеоном.

— Итак, старпом, — Хонор обернулась к нему, — вы говорили…

— Капитан, Клаус Гауптман явился предъявить претензии по поводу действий в этой системе — наших вообще и ваших в частности, — глухо проговорил МакКеон. — Как я предупреждал, он в ярости. Вы как минимум смутили и унизили его. Я не удивлюсь, если Гауптман или его картель в конце концов предстанут перед судом по некоторым весьма серьезным обвинениям…

— Знаю. — Хонор скрестила руки на груди. — Что дальше?

— Я знаю, что вы это знаете, мэм. И что репутация его вам хорошо известна…

Хонор кивнула. Неуемное честолюбие Клауса Гауптмана, его чванство и вспышки безудержной ярости неизменно обеспечивали прессу свежим материалом.

— Я не думаю, что он отправился бы в такую даль ради банальной жалобы, мэм, — МакКеон явно не на шутку тревожился. — Он намерен надавить на вас и вынудить изменить политику. Это как минимум.

— Тогда окажется, что он зря суетился, — отрезала Хонор.

— Безусловно, мэм. Но дело в том… — старпом умолк на полуслове, не в силах даже теперь открыть свои собственные противоречивые чувства.

Алистер понимал, что Харрингтон должно уже просто тошнить от страха, но он также ни секунды не сомневался: эта женщина не позволит себя запугать и заставить делать меньше, чем, по ее мнению, требует долг. Возможные перспективы для корабля в целом и лично для МакКеона оптимизма не внушали, но, вопреки застарелой обиде, он чувствовал странную гордость за своего капитана. И от этого становилось еще стыднее за неспособность подняться над эмоциями и стать таким первым помощником, какого она заслуживала.

— Капитан, Клаус Гауптман известен как человек крутой. Он упрям, могуществен и высокомерен. Если вы не согласитесь изменить свой образ действий, он попытается всеми доступными ему способами… уговорить вас сделать это. — Старпом снова остановился, и Хонор подняла брови. — Мэм, мне кажется, вам не следует беседовать с ним с глазу на глаз. Думаю, — закончил он торопливо, — вам стоит иметь свидетеля всему, что он скажет.

Хонор чуть не поперхнулась от изумления. Лично МакКеону в данный момент беспокоиться решительно не о чем, даже с учетом приписываемой Гауптману слоновьей памяти и мстительности. Он — старший помощник. Он выполняет приказы капитана, но капитан-то она. Если Алистер сделает себя свидетелем беседы с Гауптманом, особенно свидетелем в ее пользу, все изменится, а ведь он на пять лет старше нее и на целый ранг младше по званию. Если он наживет себе врага в лице Гауптмана, его карьеру можно считать законченной.

Хонор склонила голову, почти физически ощущая скрытую за бесстрастной маской старпома подлинную тревогу. Первым ее побуждением было отклонить предложение МакКеона — потому что это ее битва, а не его, да и не могла она так сразу забыть, что он упорно избегал общения с того момента, как она ступила на борт. Но, заглянув ему в глаза, поняла, что — не может. Каковы бы ни были скрытые мотивы его поступка, она не имеет права отвергнуть эту попытку — по-настоящему стать ее старшим помощником.

— Спасибо, коммандер МакКеон, — сказала она наконец. — Я благодарна вам за предложенную помощь и принимаю ее.

Глава 20

Хонор стояла перед створками шлюза и через мониторы наблюдала, как швартуется катер. Маленькое суденышко двигалось в ярко освещенном вакууме трюма с подчеркнутой точностью, аккуратно вводя свои девяносто пять тонн в парковочную люльку. Гидравлические домкраты выдвинули вперед амортизаторы, подгоняя ворота шлюза к люку. Зажегся зеленый индикатор давления, и женщина тихонько вдохнула.

Клаус Гауптман ступил на борт крейсера, как правящий монарх. Он оказался невысок ростом, но плотно сбит. Выразительности его облику добавляли седые бакенбарды, хотя Хонор подозревала, что они крашеные. Квадратное лицо и мощная челюсть явно были произведением косметической хирургии — в природе не встречается настолько правильных черт, — но при этом странным образом подчеркивалась их естественность. В его лице присутствовали сила и бескомпромиссная твердость, выходившие за пределы обычного высокомерия и упрямства; взгляд был прямым и жестким.