Щит веры. Часть 2. Воину-защитнику и гражданскому населению в помощь (ПТСР, боевая психическая травма) - Иеромонах Прокопий (Пащенко)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В годы Второй мировой войны во время немецкой оккупации Франции юная восемнадцатилетняя девушка, родом из Швейцарии, была в рядах Сопротивления. Осенью 1943 года Маити была арестована гестапо и оказалась, как сама она пишет, «в лапах двадцатишестилетнего врача по имени Лео, занимавшегося опытами над пленниками. Его специально выбрало гестапо для изучения новых методов дознания. Задача стояла перед ним недвусмысленная: получить признания подозреваемых, причиняя им всё более невыносимые страдания, но не доводя их до смерти… Пособники Лео наносили нам удары дубиной в нижнюю часть позвоночника. Помимо кровоподтёков, видимых следов не оставалось. Но внутренние повреждения были ужасны, к чему палачи и стремились. Удары достигали костного мозга и разрушали нервные центры. Так случилось со мной…»[172]
Однако эти испытания не сломили Маити. Для неё, родившейся в интеллигентной христианской семье и мечтавшей о музыкальной карьере, поддержкой стала музыка, которая продолжала звучать, несмотря на ужас тех лет: «В самое чёрное время войны каждая сыгранная нота казалась мне победой над злом, лучиком света во мраке, торжеством красоты и гармонии над уродством времени. Немцы могли удушить свободу, но не могли уничтожить вековое общее наследие человечества. Они могли убивать людей, но не могли заставить замолчать музыку. Разве нам не рассказывали, что в концентрационных лагерях немцы приходили в особенное бешенство, если слышали, что их жертвы поют? Музыка сама по себе была актом сопротивления — уродству, лжи и смерти. Через несколько месяцев я сделала зловещее открытие: не имея возможности убить саму музыку, палачи могут изувечить её исполнителей. Жестокая победа палачей, жестокое открытие для меня. Но несмотря ни на что их победа была неполной».
Когда смотришь на её фотографию, трудно поверить, что она прошла все ужасы того времени, — на вас сморит красивое сияющее одухотворённое лицо. «Вера в воскресшего Христа помогла мне выдержать время испытаний и тьмы… Упование на Бога учило меня любить врагов и, созерцая Крест, верить в прощение». Примирение с Лео, который нашёл её после войны, когда ему оставалось жить считанные месяцы, оказалось более трудным и жертвенным, чем противостояние. Он был обречён, у него был рак, но он не забыл того, что она говорила о смерти другим пленникам, пытаясь «пробудить в сокамерниках веру в Бога, упование перед лицом страдания и смерти, надежду на вечную жизнь, где зло будет побеждено навеки: „Меня всегда поражала надежда, которую вы поддерживали в окружающих, несмотря на отчаянное положение <…> Вы говорили про обещанный Богом рай. Верите ли вы, что для таких, как я, есть место в раю?“» В ответ Маити поведала ему о бесконечном Божием милосердии и о всепрощающей любви Христовой: «Вы никогда не сможете сгладить или исправить зло, причинённое людям во время войны. Используйте же оставшиеся вам месяцы, чтобы делать добро окружающим, близким». Та живая часть души, которая не позволила Лео забыть о причинённых другим страданиях, побудила его искать встречи и прощения, чтобы остаток жизни прожить в искуплении. Последние месяцы действительно стали для него временем покаяния и жизни для других.
Хотелось бы также остановиться на опыте войны. В современном мире множество детей участвует в военных действиях, большая часть — в Африке, их используют как бойцов и разведчиков, приучают к наркотикам и алкоголю. Вспомним уже упомянутую книгу Ишмаэля Биха «Завтра я иду убивать», которая позволяет взглянуть на войну глазами подросткасолдата. Конечно, на каком-то этапе реабилитации людей, побывавших в условиях войны, надо быть очень осторожным с чувством вины. Но если человек откажется от самого принципа, то последующая жизнь предоставит массу вариантов, когда виноватым всегда будет казаться другой.
Странно, но ребятам, убивавшим на войне, говорили, что они ни в чём не виноваты. Понятно, что не надо убивать людей с чувством вины, но и без рефлексии как ребят оставить? Опытным боевикам помогли поверить, что они ни в чём не виноваты, подвытерли память[173]; и что произойдёт, если война опять загорится? Опять убивать, так как ни в чём не виноват и «взрослые заставили взяться за оружие»? Да, когда человеку говорят, что он не виноват, то облегчают ему память, но становится ли от этого легче?
Ты сжёг деревни? Научись плотницкому делу, построй своими руками хотя бы один дом, чтобы в него поселилась хотя бы одна изгнанная тобой душа. Пока ты его строишь, ты будешь меняться, будут меняться твои доминанты, сквозь новую призму ты взглянешь на прошлое[174].
Поэтому, например, ребятам, проходящим реабилитацию в Центре святителя Василия Великого в Санкт-Петербурге, пытаются не просто помочь преодолеть опыт криминального прошлого, но и дать систему альтернативных взглядов на жизнь. Перед ними открывают возможность обрести радость жизни, найти призвание, создать полноценный социальный контакт с другими, прийти к пониманию, кто ты и чего хочешь в жизни. Полная реабилитация начинается, когда происходит осознание неправильности поступков и ложности суждений, а им на смену следует конструктивное мировоззрение и взрослая ответственность. То есть одно забвение не приведёт к результату.
Часто такие способы снизить влияние прошлых нежелательных ощущений и эмоций, как, например, техники десенсибилизации и проработка травм с помощью движения глаз или воздействия на часть разума путём многократного прохождения нежелательного момента в методах дианетики, учат контролировать свои эмоции, но не дают ответа, зачем и что мы пытаемся забыть, как если бы вместо починки автомобиля мы бы уничтожили датчик. Так и раковая опухоль, например, — это не болезнь сама по себе, а следствие действия внутренних болезненных механизмов в организме. Важно понять эти механизмы, выяснить, в чём заключается их смертоносность. Закрывая глаза на травматические моменты в прошлом, человек теряет возможность исцелиться в будущем, и, возможно, первый шаг к исцелению — это вспомнить то, что было, и сделать нечто противоположное.
Анимационный фильм «Вальс с Баширом», основанный на реальных событиях, рассказывает историю Ари Фольмана, который находится в поисках утерянных воспоминаний о своём солдатском опыте войны в Ливане 1982 года, в которой он участвовал девятнадцатилетним пехотинцем. Он встречается с другом того периода, который жалуется на преследующий его один и тот же ужасный сон: за ним гонятся разъярённые собаки, бегущие к его дому по
