Раксис - Дмитрий Таланов

Когда толстый, румяный и поразительно подвижный врач, которого Андрей с первой встречи окрестил Карлсоном, зашел в их палату, они только открыли глаза — после зелья на них напала жуткая сонливость.

Карлсон простучал и прослушал у них всё, что можно, просмотрел висевшие в ногах медицинские карты, удивился чему-то, добродушно улыбнулся и сказал своим густым мягким голосом:

— Нормально, мальчики. Всё у вас будет хорошо. Кровь уже в норме, а послезавтра мы еще сделаем контрольный рентген, проведем кое-какие анализы и тогда точно будем уверены, что на сей раз инвалидов из вас не вышло. Хотя поначалу я был уверен в обратном.

А на третий день к ним пришла Маша. Уже зная, что на них напал дикий жор, она принесла с собой полную сумку еды и всё ту же пару термосов.

— Не перепутайте, — сказала она, присев на край Андреевой постели под вздернутой ногой. Смотрела Маша исключительно на Сашку. — Красный для тебя, синий для Андрея. Твоя тетя подчеркнула это.

— Не перепутаем, — пробурчал Андрей. — Мы в курсе.

Едва Маша вошла в палату, его взгляд зафиксировался на металлической дуге над кроватью в месте, где идущий от ноги тросик соединялся с ней.

— Еще она сказала, — с чувством проговорила Маша, — что вам следует поберечься на будущее, потому что ресурсы ее небесконечны. Материалов у нее осталось на пол-укуса и максимум один прыжок из окна.

Лицо Андрея слилось цветом с кремовыми пластырями. Взгляд от металлической дуги пропутешествовал к подоконнику.

— Ты что, была у нее? — преувеличенно спокойно спросил он.

— Была, — кивнула Маша. — Твоя мама не смогла, так что поехала я, — сказала она Сашке.

— И как она тебе? — спросил тот улыбаясь.

— Красивая женщина, мы с ней сразу нашли общий язык, — сообщила Маша. — В частности, она не стала даже скрывать, почему тебе не стоит пить из синего термоса.

— И почему это не стоит? — спросил Андрей, исполняясь яду. Уши его сделались пунцовыми. Взгляд остановился на одеяле.

— Причиной тому дурная наследственность, — сказала Маша, обращаясь к Сашке.

— Ах вот как! — взвился Андрей, рывком садясь в постели. Он уставился на Машу в упор. — Дурная наследственность не у меня, дурная наследственность у тебя! — проорал он, отчаянно размахивая здоровой рукой. — Это ты у нас полная дура, что гуляла с таким идиотом! Да если бы не я, он вас с Сашкой искалечил бы и глазом не моргнул! Скажи спасибо, что я вообще выглянул на улицу и увидел всё это!

— А я не просила прыгать из окна! — крикнула Маша в ответ, вскочив на ноги и угодив головой по пятке Андрея. Тот взвыл и вцепился в закрывающий ногу гипс. Маша скривилась и схватилась за голову.

— Ты мог остаться на всю жизнь калекой! — жалобно прокричала она.

— А ты добить меня решила теперь, да? — простонал Андрей, держась за ногу.

В глазах Маши блеснули слезы, она подозрительно повела плечом в сторону двери. Сашка порадовался, что додумался с ее приходом сесть на койке и теперь ему оставалось только сунуть ноги в тапочки.

— Я на обед, — сказал он и пулей выскочил из палаты.

В коридоре он оглянулся — дверь оставалась закрытой. Довольный, что успел опередить Машу и теперь у его друзей есть неплохой шанс помириться, он отправился в столовую.

Когда он вернулся, Маша стояла, опершись руками о подоконник, лицом к Андрею. На щеках ее горел легкий румянец. Андрей говорил с сарказмом:

— По-твоему, высшая справедливость и милосердие заключаются в том, что все должны жить вечно и никогда ничего не должно случаться? Но так не бывает! Да и скучно это. В жизни наперед всё не просчитаешь, где-нибудь споткнешься. Взять хотя бы того же Самоходова.

Маша порозовела и вздернула подбородок.

— Ты будешь меня доставать с ним теперь, как я тебя с тем источником, да?

— Ага! — радостно подтвердил Андрей.

Маша вздохнула.

— Да забудь ты про него, — сказала она, рассеянно наблюдая, как Сашка укладывается на свою койку, кряхтя и пытаясь найти положение, чтобы видеть друзей и ничего при этом нигде не болело. — Проехали! Он документы из школы забрал уже, настолько напугал ты его своим прыжком.

Андрей метнул в Сашку предостерегающий взгляд, однако у того и в мыслях не было рассказывать Маше, чего на самом деле испугался Витя. Сашка и сам почти испугался, поскольку Андрей тогда выглядел, мягко говоря, необычно.

Маша усмехнулась:

— Он теперь, видимо, считает вас обоих крайне опасными психическими больными!

— Сам он крайне опасный психически больной, — сквозь зубы сказал Сашка.

— И чего ты только нашла в нем? — проворчал Андрей, искоса посмотрев на нее.

Маша пожала плечами.

— Красавчик… Спокойный, довольно умный.

— А главное, родственники у него нормальные, — сказал Андрей себе под нос.

— Да, и это тоже, — согласилась Маша как ни в чем не бывало.

— Я уж лучше с Джокером буду дело иметь, — зло произнес Сашка. — Он, по крайней мере, не маньяк и не психопат. И не причиняет людям боль, потому что жить без этого не может.

— Ерунда! — раздраженно отмахнулась Маша. — Самоходов просто не в меру ревнивый. Урод, но совсем не то чудовище, что ты описываешь.

— Маша, — бросил Сашка отрывисто, — ты слепа, как крот! Этот тип опасен, у него с головой не всё в порядке, где-то в самых ее основах. Мой тебе совет: если ты еще раз в жизни повстречаешь такой пустой взгляд, беги от его обладателя без оглядки. Ибо — сто процентов — рано или поздно Хавелок в сравнении с ним покажется тебе милейшим созданием природы.

Маша дернула плечом и отвела глаза. Сашку это не на шутку разозлило.

— Ладно, не веришь — не надо! — отчеканил он. — Тогда давай так — что ты ставишь выше — свое понимание людей или наши с Андреем травмы?

Ожидая ответа, Андрей воззрился на Машу. Та хлопнула растерянно глазами. Затем, прикусив губу, она стала медленно заливаться краской.

— Вы что, пытались с самого начала это доказать? — тихо спросила она. — Потому и участвовали в турнире, да?

Андрей кивнул. Маша оторвалась от подоконника и пошла по палате, сжав голову руками в точности, как при разговоре с Джокером.

— Какие же вы дураки… — простонала она. — Надо было сразу сказать мне об этом! — встав в проходе между койками, воскликнула Маша.

— А ты бы поверила? — сухо спросил ее Сашка.

В палату вошла невысокая светленькая девушка в белом халате, туго перетянутом в талии. Вздернутый нос ее был густо усыпан веснушками, над глазами висела короткая челка, а в руках она несла металлический поднос с двумя одноразовыми шприцами.