Дело табак - Терри Пратчетт

Уютно привалившись к стене, Ваймс неохотно признал, что для новичка это весьма неплохо. Минус один балл за «я не шучу». Как только из задней двери кто-то выскочил, Ваймс подставил ногу.

– Доброе утро, сэр. Меня зовут командор Ваймс. Надеюсь, вы в состоянии вспомнить свое имя.

В сараях птицы сходили с ума, и запах стал гуще. Мужчина с трудом поднялся, отчаянно озираясь.

– Да, ты, конечно, можешь бежать, – сказал Ваймс добродушно, – но другие могут подумать, что, значит, у тебя есть какие-то веские причины. Хотя лично я согласен, что всякому, кого окликает коп, лучше бежать со всех ног, виновен он или нет, потому что первичные инстинкты не врут. И потом, в наши дни люди так разжирели, что физические упражнения им не повредят. Бегите, если хотите, мистер Трепет. Я тоже умею бегать, притом очень быстро.

Трепет улыбался улыбкой человека, который считает, что коп не слишком-то умен.

– Держу пари, ордера от магистрата у тебя с собой нет, э?

– Эй, мистер Трепет, с чего вы это взяли? Может быть, вы думаете, что магистрат не выдаст ордер на ваш арест? Так? Кстати, спасибо, что показали мне, где лежат бочонки с табаком. Ваше сотрудничество будет принято во внимание.

Бывают плохие дни, например, когда ты смотришь на искалеченное тело молодой женщины, и бывают хорошие дни, когда бегающие глаза подозреваемого, метнувшись через двор, в точности показывают, где именно хранится контрабанда.

– Я, конечно, сообщу об этом властям и, разумеется, в местном пабе тоже расскажу. Непременно.

Мистер Трепет хорошенько распробовал мысль о том, что его могут счесть стукачом, и выбрал самый глупый вариант ответа:

– Я ничего не говорил тебе про табак, коп, и ты это знаешь!

Тут из-за угла шагнул Фини, воздев свою устрашающую дубинку, с выражением почти комической ярости на лице.

– Хотите, я ему врежу, командор? Только скажите, шеф.

Ваймс в шутливом отчаянии закатил глаза.

– Не нужно, Фини, не нужно. Ведь мистер Трепет сам хочет с нами поговорить, не так ли?

Трепет решил, что лучшим вариантом будет обратиться к младшему:

– Слушай, Фини, ты ж меня знаешь…

Закончить он не успел, потому что тот отрезал:

– Для тебя, Трепет, я – констебль Наконец. Мой отец тебя раз двадцать таскал в суд и называл «мухой», потому что всякий раз, если где-то оказывалась куча дерьма, поблизости непременно болтался ты. И он велел мне за тобой наблюдать, и сейчас, кстати, именно это я и делаю! – Юноша взглянул на Ваймса, который ободряюще кивнул, и продолжал: – Дело в том, мистер Трепет, что мы тут не из-за контрабандного табака. Я не таможенный инспектор, это не самая популярная профессия. Я самый простой и обыкновенный стражник, и, с одной стороны, сейчас у меня в руках человек, который всего лишь оказал услугу своему хозяину, сложив у себя в сарае несколько бочонков табаку, но с другой стороны… что ж, с другой стороны, если я сцапал убийцу, то храни тебя боги, ведь тогда я могу совершенно позабыть про то, что было с одной стороны. И не проси подробностей, Трепет, у нас и без того хватает дел.

Трепет явно испугался.

– Это насчет того гоблина, да? Слушайте, я тут ни при чем. Да-да, я, конечно, не пай-мальчик, согласен, но я совсем не такой, как он! Я шалопай, а не убийца!

Ваймс взглянул на Фини. Говорят, иногда человек бывает рад, как слон. Фини, можно сказать, был рад, как целый зоопарк – и как стражник, все в одном флаконе. Ваймс вопросительно поднял брови, и юноша сказал:

– Я ему верю, шеф. Могу поручиться, он тут ни при чем. Большее, на что способен Трепет, так это сбить с ног старушку, чтобы вырвать у нее сумочку, да и то, скорее всего, на зрячую он напасть не рискнет.

– Вот видите! – торжествующе воскликнул Трепет. – Я не такой уж плохой!

– Да уж, – сказал Ваймс, – ты просто примерный ученик воскресной школы, Трепет, я в этом не сомневаюсь. Я и сам человек добросовестный и люблю, чтоб все по правилам, но готов ли ты присягнуть, что человек, известный как Стратфорд, убил молодую гоблинку на Холме Висельника, в окрестностях Овнец-Холла, три дня назад?

Трепет поднял палец:

– Можно добавить, что я попросил его перестать, а он рассмеялся, и в любом случае я не знал, что это баба… в смысле откуда мне было знать-то?

Лицо Ваймса оставалось бесстрастным.

– Скажи, Тед, а что бы ты сделал, если бы знал? Я прямо-таки заинтригован.

Трепет опустил глаза.

– Ну, я… ну… э… в смысле… только не женщину… конечно, женщину нельзя… то есть это как-то неправильно… понимаете?

«И такого опасного идиота можно найти буквально на каждой улице», – подумал Ваймс.

– Вижу, дух рыцарства еще не умер, мистер Трепет. Ладно, Фини, продолжим. Мистер Трепет, а что вы делали на Холме Висельника в упомянутую ночь?

– Просто гуляли, – ответил Трепет.

Лицо Ваймса вновь сделалось непроницаемым. Практически омертвело.

– Ну разумеется, мистер Трепет. Я задал какой-то глупый вопрос, ей-богу. Констебль Наконец, я вижу, там стоит и курит Вилликинс… – Он толкнул незапертую дверь и втащил Трепета в дом. – Здесь есть погреб?

Трепету, казалось, уже впору было отпрашиваться в туалет, но, тем не менее, будучи дураком, который роет себе яму все глубже, он злобно оскалился:

– Допустим. Ну и что?

– Мистер Трепет, я человек религиозный, а поскольку вы даже святого выведете из себя, мне нужно провести несколько минут в тихом размышлении, ясно? Не сомневаюсь, вы знаете, что всегда есть простой способ и есть сложный. Сейчас мы идем простым путем, но, скажем так, и до сложного недалеко. Прежде чем вновь с вами заговорить, я хочу побыть наедине со своими мыслями. И сдается мне, мистер Трепет, что вы, возможно, захотите сделать ноги, поэтому мой коллега, старший констебль Наконец, будет охранять двор, а моего дворецкого мистера Вилликинса я пошлю составить вам компанию.

Не успел Ваймс постучать в стекло, как дверь открылась, и Вилликинс, безупречно опрятный, как всегда, вошел в замызганную комнату, чистенький и накрахмаленный, в сверкающих ботинках, с напомаженными волосами. Все трое смотрели, как Ваймс тянет кольцо в полу. Оно подалось, и открылся люк, обнаружив лестницу, ведущую в темный погреб.

Ваймс произнес:

– Констебль Наконец, мне нужно посидеть и поразмыслить в темноте. Я ненадолго.

Он спустился по лестнице и закрыл за собой люк.

Тьма сказала:

– А, командор, наконец-то. Полагаю, вы пришли, чтобы снять свидетельские показания?

«Так нельзя, – подумал Ваймс. – Как можно брать показания у демона, особенно если у него нет постоянного места жительства? Но, с другой стороны, кому нужны свидетельские показания, если есть чистосердечное признание?»

Наверху Тед Трепет обводил глазами комнату, осмысляя ситуацию. Давайте-ка прикинем: один юный дурень, который играет в стражника, и какой-то зазнайка-лакей, весь такой чистенький и блестящий. Сейчас сынишка миссис Трепет сделает ноги… и в это мгновение, в это самое мгновение Вилликинс, не глядя на Трепета, полез в карман и с легким стуком положил на стол перед собой стальной гребень. Гребень сверкал. В воображении Трепета – еще ярче. Достаточно было одного взгляда на лицо Вилликинса, чтобы Трепет решил, что будет сидеть очень тихо, пока любезный командор Ваймс не вернется. Из другого кармана дворецкий извлек нож – такого острого лезвия Трепет еще не видел – и, по-прежнему не обращая на пленника никакого внимания, принялся чистить ногти.

На самом деле прошло лишь несколько секунд, прежде чем крышка люка вновь откинулась и появился Ваймс. Он кивнул Вилликинсу, который забрал гребень и без единого слова вышел из комнаты. Ваймс уселся на стул.

– Мистер Трепет, у меня есть свидетельские показания, которые гласят, что вы были на Холме Висельника в упомянутую ночь в обществе другого человека, известного под фамилией Стратфорд. По словам свидетеля, вы сказали Стратфорду, что можете раздобыть индюшачьей крови, а он ответил, что на холме полно кроликов и из пращи он не промахнется. В эту минуту, говорит свидетель, из кустов вышла молодая гоблинка, и ваш спутник напал на нее, хотя она молила о пощаде так громко, что вы сами попросили его, цитирую, перестать, и тогда он повернулся к вам, по-прежнему сжимая нож, который свидетель называет «мачете», так стремительно, что вы намочили штаны… Нет, молчите, я еще не закончил. Тем не менее, как мне известно, вы действительно сказали своему спутнику, что на месте нужно оставить только кровь, а не, как вы выразились, «кишки по всему холму», и тогда он заставил вас запихнуть их обратно в труп и спрятать его на склоне холма в кустах дрока. Я сказал, молчите! В кармане у вас был пирог со свининой, который вы принесли из дома, и три доллара наличными – ваша плата за это небольшое поручение. После этого вы со Стратфордом вернулись к лошадям, которых временно оставили в старом полуразрушенном амбаре на другом конце деревни. Это были каурая кобыла и серый мерин, совсем измученные дурным обращением. Мерин потерял подкову, когда вы уезжали, и вам пришлось вмешаться, чтобы ваш спутник не убил его на месте. А еще свидетель сказал мне, что на момент отъезда вы были по пояс обнажены, потому что запачкали рубашку кровью и бросили ее в амбаре после спора со Стратфордом. Я найду ее, когда мы вернемся. Ваш друг велел вам снять и штаны, но вы отказались, однако я уже заметил на них брызги крови. Я не стану входить в лишние расходы и посылать верхового гонца в город, чтобы Игорь определил, человеческая это кровь, гоблинская или индюшачья. Вам велели молчать, кажется? Я не упомянул некоторые другие разговоры между вами и мистером Стратфордом, потому что Фини стоит здесь и слушает, а сплетни бывают так жестоки. А теперь, мистер Трепет, я замолкаю, и пусть первыми словами, которые вы произнесете, будут – слушайте внимательно – «Я хочу сделать признание, именем короля». Да, конечно, королей больше нет, но поправку в закон так никто и не внес. Вы мелкий гаденыш, но я неохотно признаю, что вас втянули в нечто более серьезное, чем вам хотелось бы, и более страшное, чем вы могли вообразить. Хорошие новости: патриций Ветинари почти наверняка послушает моего совета, и вы останетесь жить. Запомните: «Я хочу сделать признание, именем короля». Иначе я пойду прогуляться, а мистер Вилликинс займется своей прической.