Черная сага - Сергей Булыга

И все выпили. Только один я тогда не пил, потому что я очень внимательно смотрел на Сьюгред…

Да! И она тоже не пила. А зато у них, то есть у всех остальных, уже крепко зашумело в головах – и они стали расспрашивать меня все сразу, наперебой, и обо все подряд: что мы в нашей стране едим и что пьем, и как мы веселимся, и как мы воюем. И я отвечал им со всей возможной подробностью. Потом Торстайн сказал:

– Люди мои! Пора знать честь! Наш гость устал. А завтра у него тяжелый, трудный день!

И пир закончился. Все разошлись. Мне – теперь уже одному – было постелено в трапезной возле огня. Лузая же куда-то увели. Я лег…

И сразу же заснул. И спал без всяких сновидений. Утром я проснулся свежий, отдохнувший. Никого рядом со мной в землянке не было. Я сел, привалился спиной к стене и принялся ждать. Ждал я достаточно долго. Потом пришла Сьюгред и спросила:

– Ты голоден?

– Нет, – сказал я. – Вернусь, потом поем.

Она вздохнула. Я спросил:

– Ты боишься за отца?

Она кивнула. И я тогда… Нет! А я тогда подумал вот что: до чего же она красивая, красивее ее я никого не видел! Но красота нужна только рабыням. А дочерям свободных людей нужно золото, и чем больше золота, тем это лучше. Вот я вчера рассказывал о дочери Цемиссия. Говорят, что Цемиссий выделил ей приданого пять больших торговых кораблей-зерновозов, доверху груженых червонным золотом самой высокой пробы, поэтому у нее теперь от женихов нет отбою. Но разве можно сравнить Сьюгред и ту ярлиярлову дочь, о которой даже сами руммалийцы, не стесняясь, говорят, будто она…

Но дальше я думать не стал, а не удержался и сказал:

– А ты красивей всех! Не нужна мне никакая Руммалия!

И тут я встал, и подошел к ней – совсем близко! А она не стала от меня отстраняться. Тогда я ее поцеловал! И обнял!..

Нет! Не обнимал я Сьюгред и не целовал. А я только сказал:

– И ты будешь богаче всех. Вот, посмотри!

Я развязал кошель, достал тот самый – волшебный или, как называл его Белун, огненный – диргем, сжал и разжал ладонь… И на ней было уже два диргема! Потом я проделал то же самое еще раз и еще, и еще, и еще! Диргемов в моей руке было уже столько, что они начали рассыпаться на пол!

– Что это? – тихо воскликнула Сьюгред. – Колдовство?!

– Нет! – сказал я и засмеялся. – Это приданое. Тебе. Будь счастлива! – и с этими словами я передал ей волшебный диргем. Она, не отводя своих глаз от моих, взяла его и очень тихо, но очень взволнованно спросила:

– А ты?

– Я? – спросил я, как будто ничего не понял. – Прости, но я спешу!

Она зажмурилась. И вот тут я уже ее поцеловал! В Ярлграде у меня этих рабынь!.. Но, знаете… Да что вы знаете! Да что вы в этом понимаете! Я отстранился от нее и вышел из землянки.

Торстайн, Лузай, и еще четверо Торстайновых дружинников уже стояли неподалеку, на пригорке, и там ждали меня. Я подошел к ним и спросил:

– Где это будет? Здесь?

– Нет, – сердито ответил Торстайн. – Здесь и рабы будут глазеть на нас, и женщины. Зачем это? В сопку пойдем.

И мы пошли. Первым шел Торстайн, потом сразу я, потом Лузай, потом уже дружинники. Мы поднялись уже довольно высоко, когда Торстайн сказал:

– Здесь!

Место было ровное и чистое. Торстайн, перехватив мой взгляд, сказал:

– Я посылал рабов, чтобы они убрали камни. Места достаточно?

– Вполне.

– Тогда начнем!

И начали. Он повернулся к солнцу и молился. А я молчал. И никуда я не смотрел. Потому что это было не наше солнце и потому что наши боги меня отсюда все равно бы не услышали. Да и они все за меня уже решили! И вот что я еще тогда подумал: что я зря тогда поверил Хальдеру, убить меня могли и дома и даже с еще большим удовольствием. Это я так вспомнил Верослава.

– Готов? – спросил Торстайн.

– Готов! – ответил я.

И мы схватились за мечи, и обнажили их, и уже двинулись один на другого. Как вдруг…

– Ярл! – вдруг послышалось у меня за спиной. – Ярл Айгаслав!

Мы обернулись. Возле скалы стоял какой-то человек. И был он очень маленький – ростом не больше моего меча. А еще он был очень бородат и очень стар. И одет он был в какие-то уже совсем невообразимые лохмотья.

– Ярл! – снова сказал он. – Хальдер зовет тебя.

Я растерялся и спросил:

– Куда?

Но этот очень низкорослый человек и не подумал мне отвечать. Вместо этого он без всякого видимого усилия притронулся своей костлявой и немощной рукой к высокой гранитной скале… И в ней тотчас же открылась маленькая, но тем не менее вполне достаточных размеров дверь. И эта дверь была открыта для меня, я это сразу понял.

– Но, – сказал я, обращаясь к тому человеку, – я не могу. Я должен биться! Я это обещал вот этому человеку!

И тут я оглянулся на Торстайна. И увидел, что лицо у него стало белое как снег, а зубы у него громко стучат. Да и Лузай, и дружинники – все они тогда тоже очень сильно оробели.

– Торстайн! – воскликнул я. – Так как мне теперь быть?

Но Торстайн ничего мне не ответил. Он даже опустил меч и зажмурился.

А этот странный человек опять сказал:

– Ярл Айгаслав! Хальдер зовет тебя. Ну, что ты медлишь!

И я… пошел следом за ним, вошел в скалу. Дверь за мной сразу же захлопнулась. И наступила тьма. И тишина, конечно же…

2

Щербатый сам был во всем виноват. Потому что если бы не он, мы тогда отсиделись бы на корабле, а ночью снялись с мели и ушли. Хвакир бы нам помог.

Правда, я тогда про Хвакира ничего не знал. А Щербатый его даже слышал!

Но все равно мы бросили Щербатого, ушли. Хвакир нас вел – и мы спаслись. И можно было думать: радуйся, Лузай, ведь ты ушел от рыжих! Да, это так. Но как теперь уйти от ярла, вот о чем я тогда думал! Да это и не ярл, а подменыш, я уже точно это знал. Потому что исконный ярл ни за что не бросил бы Щербатого, исконный лучше бы остался сам. А этот первым побежал! А что Хвакир нас вел, так это он не вел, а уводил – за Гиблый Лес, за Жадные Пески – и вывел к Морю Тьмы, в Град Гортиг. У нас был заколдованный диргем, и мы с его помощью могли купить себе корабль – любой, самый лучший и самый надежный, – и мы бы не гребли тогда, как грязные рабы, а отдыхали бы, набирались бы сил. Но Айгаслав, подменный ярл, решил иначе. Мы промолчали про диргем, сели на весла. А после я вообще перестал сомневаться! Он же тогда стрелял без промаха, и это только еще раз убедило меня в том, что он ведет свой род от Подкидыша! И мне уже было смешно, когда я смотрел на него, на этого Айгу-пастушка.

А поначалу меня, не скрою, очень тревожило то, что Айга – подменный ярл, потому что лжецы куда опаснее врагов, лжеца ничто не остановит. А вдруг, все время думал я, он посчитает, что я ему в тягость? Он же тогда сразу расправится со мной, как со Щербатым! Поэтому и в Гиблом Лесу, и в Жадных Песках я все время был настороже. И уже только тогда, когда мы наконец добрались до Града Гортига, я позволил себе немного расслабиться и отдохнуть. Но вы бы только видели, как затрясся этот подменыш, когда он узнал, что на угощение своих новых друзей я истратил какую-то жалкую пригоршню диргемов! Я думал, он меня убьет. А жадность – это для настоящего воина самое последнее дело! Это и с ложью не сравнить! И он стал мне противен. И поэтому, когда уже на корабле ему вручили лук и отсадили от меня на корму, я вздохнул с облегчением. Ну, думал я, наконец мне удалось от него отвязаться! А дальше, думал я, вот мы придем в Трантайденвик, сойдем на берег, и я скажу ему: «Ярл Айгаслав, я передумал идти к Хальдеру, я остаюсь у Гуннарда».