Радужная пони для Сома - Мария Зайцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На полной скорости оттормаживаюсь, вслушиваясь в нереально интересный телефонный разговор.
Кабинет… Брат мешает… И всего два раза у Радужки дома был…
Если отвлечься от мысли, что как-то маловато для “жениха”, явно Радужка его на приличном расстоянии держит, что дико радует, буквально до небес возносит, то информация интересная до офигения.
Жених-то у нас — такой себе жених… Сука он, а не жених!
Пока я прихожу в себя от противоречивых эмоций, раздирающих мою, и без того не особо соображающую в данный момент башку, парнишка продолжает разговор:
— Ну а как мне себя вести? Да. Да. Делаю. Да. Она какая-то отмороженная… Вроде реагирует, а… Понимаю, да. Успею я до торгов, блин! Все успею! Не надо…
Он еще что-то говорит, но в этот момент мимо меня к двери ломится ушатанный в ноль пацан, и я торопливо сваливаю, понимая, что больше ничего интересного не услышу.
Да и ладно. Все, что надо, уже понял.
Теперь бы до Радужки донести, что жених ее собирается иметь в особо извращенной форме… И даже не стольтко ее, сколько ее папашу, если я, конечно, все правильно понял. И не огрести по роже. И чтоб поверила.
Главное, чтоб поверила!
Ради этого и огрести можно…
Глава 38
Когда я подхожу к дивану, на котором вольготно разместилась вся веселая компания, за исключением одного парнишки, самого веселого, сейчас отчитывающегося по телефону о своих успехах заказчику, разговоры чуть затихают.
Не вижу Игорехи, вместо него в лаунже сидит Вовчик, брат Альки. Ну, оно и хорошо, а то длинный урод запросто может все поломать. А я и сам с этим справлюсь, мне помощники вообще не в тему.
Радужка пялится на меня злобно и надменно, и я не могу отлипнуть от ее нежного, чистого лица в ореоле разноцветного всполоха волос.
Блять… Красивая до одури! Все внутри сжимается и никак обратно не разожмется, но внешне стараюсь не выдавать эмоций. Нельзя.
Здороваюсь.
Немой, не меняя каменного выражения физиономии, кивает, протягивает руку для приветствия. Вовчик, вальяжно обхватывающий за плечи сразу двух телочек, дает пять.
— Как сам? Давно вышел? — спрашивает он меня. Ну да, это на работе мы все из себя неприступные, а в общей компании — прямо душка. Интересно, чего это с девками, а не со своим пончиком с работы. Она-то явно покруче этих шмар будет…
Но вопросов не задаю, потому что похер. Так, быстро мелькающие, не отрывающие от основного мероприятия мысли.
Киваю, типа, все норм, скалюсь приветливо Альке и девочкам Вовчика и падаю на свободное место… Как раз рядом с Радужкой.
Она пытается отсесть, двигает задницей, но особо не получается, места-то не сильно много.
— Это место моего парня, — поджимает она губы, — он скоро придет.
И посматривает на меня с непонятным выражением: то ли ждет, что прямо сейчас заведусь насчет того, что у нас тут парень какой-то есть, то ли, что свалю.
Я ее надежды не оправдываю, вообще никак не комментирую слова, хотя все внутри, конечно, охеревает от того, как она произносит слово “парень”. Никакого “парня”, блять! Ух, как бесит терпеть! Прямо пиздец, как непривычно!
Но есть понимание, что, если сейчас сорвусь, но разговора не получится, и, в итоге, вообще ничего не получится… Значит, надо терпеть во имя великой цели.
Ловлю прямой взгляд Немого, он слегка дергает бровью в направлении выхода. Типа, пошли покурим.
Но я не ведусь. Времени мало совсем, того и гляди, “парень” завершит отчет и припрется. И чего тогда? Радужка явно не из тех, кто пойдет разговаривать с посторонним и вообще чужим дураком, уже однажды повозившим ее драгоценность по асфальту мордой, спокойно. А при всех говорить… Не, не хочу. Непонятно, как обернется, да и девочку мою лишний раз позорить… Это же стрем, когда с тобой встречаются только, чтоб поиметь что-то…
Интересно, давно я такой охуительно понимающий стал? Как это вообще все в башке возникло? Вот чего бывает, когда девчонка в мозги проникает и там осваивается, словно у себя дома. Всякая херня происходит…
Я это все обдумываю лихорадочно, пытаясь просчитать различные пути развития ситуации, успевая лениво цедить ответы на вопросы Вовчика, улыбаться одной из его девочек, подмигивать Альке… И ощущать рядом с собой напряженную, нервную Радужку. Она, словно оголенный провод, коснуться невозожно. И дико хочется. Но это будет провал эпичный…
И тут на меня падает охуительный, королевский просто, подарок судьбы: Радужка, которой, похоже, тяжко сидеть рядом со мной, срывается.
Встает, поправляя короткую юбочку и вводя меня во временное умопомрачение своими голыми ногами и офигенно гладкой кожей, говорит невнятно:
— Я танцевать…
И дергает на танцпол с такой скоростью, словно за ней гонятся дикие звери.
Впрочем, я, рванувший следом, не попрощавшсь ни с кем из компашки, вполне за него сойду.
Ловлю Радужку уже на выходе с танцпола, понимая, что никто тут у нас не собирался танцевать, а собирались или искать своего утырка, или вообще линять от неприятного соседства.
Дергаю ее к себе:
— Потанцуем, Радужка?
Она вытается выкрутиться, шипит сквозь зубы что-то дико матерное, но я только сильнее прижимаю. Краем уха слышу, как ритм меняется на медляк, и душу наполняет кайфом: мне по-прежнему везет, значит! Сегодняшний день — весь сплошное везение! И теперь основная задача — это все не проебать.
Обхватываю тонкую талию, бесстыдно сминая платье и заставляя девчонку привстать на цыпочки в попытке удержаться на расстоянии и не заголить задницу. Смотрю в подведенные темным яркие глаза, на отражающиеся в них отблески, и, кажется, время замирает. Все вокруг мелькает в дикой круговерти, а мы в коконе безвременья. Смотрим друг на друга.
Почему ты такая бледная, Радужка моя? Боишься? Меня? Какого хера, а? Я же никогда тебе ничего плохого… Ты же знаешь… Зачем так?
Мы стоим, замерев в коконе, и разговариваем взглядами. И я вижу в ее глазах упрек. И злость. И досаду. И еще обиду. Много обиды.
Прости, Радужка. Я мудак. Я просто редкостный мудак. Но я тебя люблю. Веришь? Нет? Поверь мне, пожалуйста. Я же сдохну, если не поверишь… А ты меня любишь. Радужка? Ты вспоминаешь наш первый, единственный раз? Я — постоянно. Каждый день. Каждый, блять, час! Я не злюсь на тебя за то, что ты потом сделала.
