Загадка последнего Сфинкса - Наталья Солнцева

— Идемте, ваше сиятельство… — окликнули его курсанты навигацкой школы, в которой он преподавал.

Он, одетый в камзол и подбитую соболем шубу, обернулся. Молодые парни стояли в ожидании, потирая от холода руки… Опять пришло ощущение, будто он — Яков Брюс: петровский вельможа, фельдмаршал, чернокнижник и кудесник…

«Мерседес» миновал церковь и остановился у дверей с полукруглым козырьком и табличкой «Студия П. А. Баркасова».

— Припаркуйся где-нибудь и жди, — велела Астра водителю. — Будем выходить, подъедешь. Я позвоню.

Карелин продолжал сидеть в машине с застывшим невидящим взором.

— Что с тобой? — наклонилась к нему Астра. — Уснул с открытыми глазами?

— А?

В первую секунду он, ничего не соображая, глядел на странную женщину в нелепом наряде, без парика, небрежно причесанную…

— Приехали! — засмеялась она. В ее черных зрачках прыгали чертики.

Астра! Баркасов! Картина… Кнопф… Сфинкс… убийства… — короткими вспышками высветилось в сознании Матвея. Он вздрогнул и очнулся, ожил.

Баркасов встретил гостей в маленьком прохладном холле, один угол которого занимала вешалка, другой — жесткие кожаные диваны, и повел к себе в кабинет. Там у стены на стульях стояла картина.

— Ну-с, сразу, как говорится, возьмем быка за рога, — посмеивался артист, пропуская «коллекционера» вперед. — Фернанд Кнопф, «Ласки»! — тоном фокусника, готового вот-вот выпустить из рукава стайку голубей, произнес он.

Астра издала слабый возглас — то ли вздох, то ли стон — и замерла, припав взглядом к полотну. Матвей оторопело стоял, не понимая, что ему следует делать. Проконсультироваться по дороге сюда он не успел и теперь молча, делая вид знатока живописи, изучал картину.

На ней были изображены молодой мужчина, скорее даже юноша с копьем и… сфинкс с женским лицом и туловищем леопарда. Сфинкс прильнул к юноше, а тот смотрел куда-то вдаль. Позади этой пары простирался скудный пейзаж и виднелась стена, испещренная какими-то знаками.

«Этого еще не хватало! — подумал Карелин. — Что за нашествие мерзких тварей?!»

Баркасов истолковал выражение его лица как сомнения в качестве копии и пустился расхваливать работу, выполненную, по его словам, неизвестным, но на редкость талантливым художником.

— Отличить такую искусную копию от оригинала сможет только хороший эксперт, — говорил он. — А вы будете любоваться изысканной символикой и тонким колоритом картины, ее удивительными образами. Ведь кисть неведомого мастера повторила все в точности… словно отразила в зеркале творение Кнопфа!

— Да, однако это все же подделка, — вяло сопротивлялся «коллекционер».

Артист воздел руки к потолку с пострадавшей от времени лепниной.

— Можно подумать, вы приобретаете картину для Лувра или галереи Уффици! — с комичной гримасой произнес он. — Или собираетесь выставлять ее на престижный аукцион!

Астра прыснула, прикрывая губы рукой. Матвей сердито кашлянул.

— Да и цена на подлинник была бы запредельная, — продолжал агитацию Баркасов. — А вы, смею предположить, не Рокфеллер.

— Истинный ценитель сразу заметит, что…

— Где вы видели истинных ценителей? — перебил артист. — Времена братьев Третьяковых канули в Лету. Или вы принимаете у себя исключительно отпрысков аристократических фамилий?

— Нечто в этом роде… — неопределенно выразился Матвей.

— Тем более! — расплылся в слащавой улыбке Баркасов. — Кнопф, кстати, сам был из австрийских аристократов. Его отец служил судьей в Брюгге. Там до сих пор сохранилась фамильная гробница, на которой можно разглядеть герб с грифоном. Художник считал грифона личным символом. Он обожал изображать мистических существ на своих картинах.

— А почему здесь сфинкс сам на себя не похож? — блеснула эрудицией Астра. — У него должно быть тело льва!

Комик тщательно изучил предмет обсуждения и не ударил в грязь лицом.

— Кнопф написал… э-э… женскую ипостась сего монстра, на античный манер. У сфинкса, как видите, лицо женщины — сестры художника Маргарит. А тело леопарда в средневековой символике выражает вожделение. Женщина-сфинкс приникла к юноше Эдипу, поставила его перед выбором: наслаждения или власть.

— Юноша тоже похож на… Маргарит, — заметил Карелин.

— Совершенно верно! — обрадовался артист. — Юноша — андрогин, его преодоленная сексуальность позволяет ему близость с женской красотой, без боязни поддаться соблазну. Добродетель и порок имеют одно лицо. Как не запутаться? Трагедия Эдипа проистекает из поверхностного восприятия жизни и отражает трагедию человека так такового, который, не умея или не желая познавать свои истоки, обречен на ошибки и страдания.

— Эдип разгадал загадку Сфинкса и стал царем Фив, — сказала Астра. — Но это его не спасло. Потому что собственная тайна Эдипа так и осталась за семью печатями.

Баркасов перевел удивленный взгляд с картины на нее, покачал головой.

— А вы интересно мыслите, — уважительно произнес он. — Искусство — это же откровение, которое один человек передает другому на уровне… духа.

— Перейдем к прозе жизни, — вмешался в их философскую беседу Матвей. — Сколько стоит эта копия? Я начинающий собиратель живописи и пока не усвоил все нюансы и тонкости сего почетного и… гм… весьма разорительного занятия.

— Напротив, прибыльного! Приобретение предметов искусства считается лучшим вложением капитала. Впрочем, вы правы, пора поговорить о цене. Она невысока, если учесть…

— Сколько? — потеряла терпение Астра.

Картина ей понравилась, и она решила купить ее, даже если «коллекционер» заартачится. В конце концов, она попросит денег у отца. Потом, спустя годы, они с Карелиным будут сидеть у камина и под треск поленьев любоваться сфинксом и юношей с лицами сестры Кнопфа Маргарит… и вспоминать дело об убийце, который посылал своим жертвам странные загадки.

Как-то само собой пришло понимание, что расследование завершается, а их с Матвеем личная история будет иметь продолжение.

Баркасов назвал сумму. Не такую большую, чтобы торговаться, но и не маленькую.

— Мы берем! — безапелляционно заявила Астра, не дав «коллекционеру» и рта раскрыть. — Пока оставим задаток, а остальное господин Карелин привезет через пару часов.

Тот состроил кислую мину и послушно кивнул. Берем так берем.

Баркасов просиял. Он не надеялся завершить сделку настолько легко и быстро.

— Один вопрос, — Астра повернулась к артисту с обворожительнейшей улыбкой. — Кто этот ваш приятель, который продает копию?

— Он просил, если возможно, не называть имени, — замялся комик. — Ему неловко распродавать наследие отца, но в жизни бывают сложные ситуации… безденежье. Знаете, творческие люди не застрахованы от кризисов, и…

— Кто он? Мы вслепую покупок не делаем.

Баркасов смутился, отвел глаза и пробормотал:

— Скульптор Феофан Маслов. 

Глава 25

Астре хватало ума, чтобы не объяснять происходящее случайным стечением обстоятельств. Ничего случайного не бывает, никогда. Никаких совпадений, никаких капризов судьбы.

— Раз на нашем пути опять появился Сфинкс, пусть даже на картине, — значит, мы идем по его следу! — изрекла она.

— А как же жуки и бабочки? — не преминул поддеть ее Матвей.

Астра промолчала. Все звенья сложатся в стройную цепочку, когда придет время.

Матвей отвез Баркасову деньги и забрал картину. Он наотрез отказался вешать ее в своей квартире.

— Твой папаша заплатил, значит, полотно принадлежит тебе.

Астра не стала спорить.

— Буду переезжать на Ботаническую, заберу. А пока пусть здесь постоит.

Она забралась с ногами на диван и погрузилась в раздумья. Сфинкс… какие у него мысли, какие желания? Чего он добивается? Зачем убивает? Из мести? В назидание? Ради самоутверждения? Или, как бы цинично это ни звучало, ради удовольствия? Какие чувства он испытывает? Какие вынашивает планы? Каким будет его следующий шаг?

— Он! — прошептала Астра. — Она! Одно лицо… порок и добродетель, наслаждение и аскеза, благочестие и грех. Белые лилии — чистота и невинность. Тигровые лилии — эротический соблазн, вожделение, сладострастие. И объединяющая их смерть. Эрос… Танатос…

Множество линий сплетаются в сложный узор с невнятными образами, отголосками, шелестом, эхом… Как уловить правильный ответ в этом приглушенном хоре бормотаний, всхлипов и вздохов? Как не потеряться в этом многоцветии, в этой многоликости?

Она представила Сфинкса, который придумывает свои загадки, ударяет пальцами по клавишам, и сначала на мониторе, потом на бумаге появляются строчки, несущие смерть…

Что за головоломку получил Влас Никонов, уже не узнать.