Тайный агент - Грэм Грин

— Вот-вот. Так он...

— Насколько я понимаю, эта женщина, хотя, конечно, я о ней ничего не знаю, — обыкновенная проститутка.

— Вот-вот, — сказал Кэрри, — это я и хотел от вас услышать. — Он крикнул: — Все в порядке, ребята. Ну, что, еще по одной?

Приятель Блу сказал:

— Я угощаю.

— Нет, ты ставил прошлый раз, сейчас моя очередь.

— Бросим монетку.

Пока они спорили, Д. смотрел на стеклянную дверь, которую они загораживали своими плечами. У входа горели яркие фонари, заливая светом газон перед дверью, а дальше стояла тьма. Отель выставлял себя на обозрение миру, но сам мир оставался невидимым. А где-то там, в темноте, шло судно. Оно отправлялось к нему на родину. Вот когда он по-настоящему пожалел, что отдал в Бендиче свой пистолет: ребятишки неплохо сделали то, что нужно, а все-таки один патрон прекратил бы сейчас этот запутанный и скучный спор.

Появилась стайка девиц. Они принесли с собой в жарко натопленный зал холодный воздух зимней ночи. Девицы вели себя шумно, были ярко накрашены, но держались несколько неуверенно: они явно старались походить на юных леди из высшего общества, к каковому, увы, не принадлежали. Они громко и радостно загалдели:

— Хэлло, вот и наш капитан Красавчик!

Кэрри покраснел до самого воротника. Он сказал:

— Рад вас видеть, девочки. Выпейте где-нибудь в другом месте. У нас тут мужской разговор.

— Как это понять, Красавчик?

— Да тут такое дело...

— Понятно, анекдотики похабные.

— Нет, девочки. Тут дело посерьезней.

— Почему они зовут вас Красавчиком? — спросил Д.

Кэрри снова залился румянцем.

— Представьте нас этому очаровательному иностранцу, — не унималась толстая девица.

— Я сказал: успокойтесь. Ничего не выйдет.

Два человека в макинтошах распахнули дверь и заглянули в клуб. Один из них сказал:

— Кого здесь зовут Д.?

Капитан Кэрри сказал:

— Слава богу. Вы из полиции?

Они взглянули на него, и один из них сказал:

— Да.

— Вот ваш подопечный.

— Вы Д.?

— Да. — Д. встал.

— У нас ордер на ваш арест по обвинению в...

— Не продолжайте, — сказал Д. — Я знаю, в чем меня обвиняют.

— Предупреждаем, — все, что вы сейчас скажете...

— Да, да, это мне известно. Пойдемте, — и, повернувшись к девушкам, которые стояли, раскрыв от изумления рты, добавил: — Теперь Красавчик к вашим услугам.

— Сюда, — сказал полицейский, — машина ждет у ворот.

— Наручники наденете?

— Не думаю, чтобы в этом была необходимость. — Полицейский, улыбнувшись, подтолкнул его к дверям. — Быстрее.

Второй полицейский незаметно взял его под руку. Они вполне могли бы сойти за дружескую компанию, возвращающуюся после вечеринки.

Тактичная Англия, подумал Д., все боятся скандала.

Они вышли на улицу; ночная темнота обступила их со всех сторон. Огни этого фантастического отеля — последнего увлечения мистера Форбса затмевали собой звезды.

Где-то далеко в море мерцал огонек. Смешно, если это тот самый корабль, на котором он должен был уехать. Уехать из этой страны, освободив ее от заразы, которую привез в себе, избавить друзей от неудобств, от опасности разоблачения, постоянной необходимости держать язык за зубами. И что скажет за утренним кофе мистер Форбс, прочитав в газете, что его поймали.

— Быстрее, — снова подтолкнул его один из полицейских, — у нас мало времени.

Они вывели его через неоновую арку, махнув рукой портье. А все-таки одним грехом в его черном списке будет меньше: теперь они не смогут, по крайней мере, сказать, что он не уплатил по счету. Машина стояла поодаль от ворот, у бордюра газона, с предусмотрительно выключенными фарами — нет нужды компрометировать отель и выставлять перед всеми полицейскую машину. В этой стране всегда охраняют спокойствие налогоплательщика. За рулем сидел третий. Как только они подошли, он включил мотор и фары. Д. сел на заднее сиденье между обоими полицейскими. Они выехали на дорогу к Саут-Кролу.

Один из тех, кто был сзади, вытащил платок и принялся вытирать лоб.

— Черт возьми, — пробормотал он.

Внезапно они свернули с шоссе. Тот же человек объяснил:

— Когда мне сказали, что вас стерегут, у меня подкосились ноги.

— Вы не из полиции? — Он даже не почувствовал радости: опять все сначала.

— Да какая там полиция! Задали вы нам задачу: ну, думаю, сейчас потребует ордер. Вот это была бы петрушка...

— А ведь они ожидали полицейский патруль.

— А ну-ка, Джо, поднажми.

Машину затрясло на ухабах. Шум моря нарастал: где-то совсем рядом разбивался о камни прибой.

— Вы хорошо переносите качку? — спросил второй сосед.

— Сносно.

— Вот и прекрасно. Ночь бурная, а в заливе будет еще хуже.

Машина остановилась. Свет фар освещал каменистую тропинку и исчезал в пустоте — дальше был обрыв. Они вышли на край невысокого утеса.

— Быстрее, — опять сказал один из них. — Нам нужно поторапливаться. Теперь на счету каждая минута.

— Но ведь они в море могут нас задержать.

— Ну, пошлют пару радиограмм вдогонку. А мы ответим, что в глаза вас не видели. Вряд ли они отправят за вами крейсер. Велика честь!

Они осторожно спустились с утеса. Внизу на цепи плясала моторная лодка.

— А как же машина? — спросил Д.

— Бог с ней.

— Но ведь они могут выяснить, кому она принадлежит?

— Пусть отыщут магазин, где мы ее сегодня утром купили за двадцать фунтов. И конфискуют, если она им понравится. Ни за что больше не сяду в такой драндулет, даже за миллион.

Вот так. Миллион не миллион, но кое-что они на него потратили. Мистеру Форбсу, по крайней мере, пришлось раскошелиться. Лодка отошла от берега, и ее тут же стало трепать. Волны бросались на нее то справа, то слева. Иногда наступало короткое затишье, и потом опять начиналась качка. А потом снова затишье. У Д. не было ни времени, ни возможности оглянуться на берег, и только один раз, когда волна подняла их, казалось, на крышу мира, он увидел, как под тусклой луной вспыхнули огни отеля.

Больше часа добирались они до грязного суденышка водоизмещением примерно в три тысячи тонн под датским флагом. Д. подняли на палубу лебедкой и тут же отвели в каюту. Моряк в старом свитере и грязных серых брюках предупредил:

— Посидите внизу часок-полтора. Так будет лучше.

Каютка была крохотная, рядом с машинным отделением. Кто-то догадался принести пару старых брюк и непромокаемый плащ: на Д. и нитки сухой не было. Иллюминатор был плотно закрыт, по железной переборке бегали тараканы. «Ну вот, — подумал Д., — почти дома. И, кажется, в безопасности. Если вообще существует на свете безопасность». Ведь он удалялся от одной опасности, но приближался к другой. Он присел на край койки: голова кружилась. В конце концов, подумал он, годы уже не те. Он не годится для такой жизни. Ему вспомнился мистер К., который так мечтал о тихой жизни в университете подальше от фронта. Что ж, по крайней мере, одна его мечта сбылась — он не умер в своем крохотном классе на курсах энтернационо, в присутствии какого-нибудь мистера Ли, которого возмутил бы перерыв в заранее оплаченном уроке. Другое дело — Эльза. Но и для нее самое страшное позади, во всяком случае все дурное, что могло бы с ней случиться, ее уже не коснется. Мертвым можно только позавидовать. А вот живые страдают от одиночества и недоверия. От недоверия и одиночества... Он встал и вышел на палубу — ему хотелось на воздух.

Палуба была открытая, и ветер швырнул ему в губы пригоршню колючих брызг. Он облокотился о поручни. Белые гребни волн вздымались на мгновение перед носом судна и уносились куда-то в невидимую бездну. Вдали мигал огонек — Лэндс-Энд? Нет, так далеко от Лондона они еще не могли уйти. Мистер Форбс едет по темной ночной дороге, и его ждет Роз. Или Салли?

Внезапно он услышал знакомый голос:

— Это Плимут.

Он не обернулся. Он боялся. Сердце у него заколотилось как у мальчишки. Он сказал:

— А мистер Форбс?..

— Фурт, — сказала она, — отверг меня.

Так вот они — его слезы и этот полный ненависти взгляд.

— Он сентиментален, — сказала она, — и предпочел красивый жест. Бедный Фурт.

Одной фразой она покончила с ним, и он удалялся от них в соленую и рокочущую темноту со скоростью десять узлов.

Д. сказал:

— Я старик.

— Если уж мне это все равно, — сказала она, — какая вам-то разница? Вы живы, для меня это главное. Это вы умеете сохранять верность тем, кто в могиле, а я не умею любить мертвых и не буду.

Он быстро взглянул на нее. Ее волосы намокли и висели влажными прядями. Она выглядела старше, чем раньше, — старше и проще. Как будто она хотела убедить его, что отныне весь блеск ее молодости не имеет никакого значения. Она сказала:

— Когда ты умрешь, она снова получит тебя. Тогда я не смогу с ней соперничать.

Последний огонек потерялся за кормой. Теперь впереди были только волны, долгий путь и темнота. Она сказала:

— Ты можешь очень скоро погибнуть, я знаю, но сейчас...