Цветок Фантоса. Романс для княгини - Наталия Фейгина

– Вы извиняетесь, потому что я женщина? – спросила я, не сомневаясь в ответе, но корнет меня приятно удивил.

– Я извиняюсь, – твердо сказал он, – перед человеком, которому хватило отваги бросить вызов заведомо более сильному противнику. Перед человеком, которому мы обязаны жизнью и разумом.

Я кивнула, мысленно заметив про себя, что Клара, кажется, рассказала уланам слишком много.

– Я принимаю ваши извинения, корнет, – сказала я, – но при одном условии.

Корнет Слепнёв нахмурился:

– При каком же? – настороженно спросил он.

– Вы поклянётесь, что никогда, даже в шутку, не станете принуждать женщин.

– Сударыня, – воскликнул корнет, пунцовый, кажется, от макушки до пяток, – клянусь, что никогда и ни при каких обстоятельствах не стану принуждать женщин к…

Тут он запнулся, мучительно подбирая слово, уместное в присутствии дамы.

– К проявлению особого внимания к вам, – услужливо подсказала я.

– К проявлению особого внимания ко мне, – твёрдо повторил за мной Слепнёв.

– В таком случае, корнет, я считаю инцидент исчерпанным, – улыбнулась я. – И мы ещё выпьем с вами на мировую, когда я почувствую себя лучше. Кстати, – тут я развернулась так, чтобы видеть всех троих одновременно.

– Мадам фон Шпецкрихен упоминала, что защитные чары, которые я на вас накладывала, не развеялись до конца. – Сказала я. – Как вы себя ощущаете, господа?

Корнеты переглянулись. И ответил мне корнет Ртищев:

– Странно, сударыня. Очень странно.

Ответ был правильным, этого и следовал ожидать.

– А поподробнее можно? – спросила я. – Поверьте, господа, это не праздное любопытство.

– Вокруг нас как будто пелена прозрачная, сударыня, – ответил корнет Слепнёв. – Она то толще, то тоньше.

– Сейчас вот её почти нет, – добавил корнет Дымов.

– А на крыльце она уже превращается в туманную дымку, – продолжил Ртищев.

– Что ж, господа, – сказала я, – боюсь, что смогу избавить вас от этой пелены только через несколько дней.

– Мы не в обиде, сударыня, – почтительно ответил мне корнет Ртищев. – И готовы ждать столько, сколько надо.

– Лучше уж так, – добавил корнет Дымов, – чем уподобиться господину Игнатьину.

Сама я с Павлом Алексеевичем не встречалась, но Клара в красках описала его состояние. И, судя по выражениям лиц моих гостей, она не слишком преувеличила. Павлу Алексеевичу сильно не повезло. Не знаю уж, для чего Серафина привела его с собой, но если я выдала корнетам амулеты невосприимчивости, не пожалев при этом сил на защитные чары, то тётушка защитой своего спутника не озаботилась вовсе. И холёный аристократ превратился в беспомощного идиота, пускающего слюни и неспособного самостоятельно поднести ложку ко рту.

– Но когда мы сможем покинуть этот дом? – спросил корнет Слепнёв.

– Торопитесь к томалэ? – усмехнулась я.

– Нет! – воскликнул корнет Слепнёв.

– Нет! Нет! – поддержали его Ртищев и Дымов.

– Думаю, – выразил общее мнение корнет Ртищев, – что мы не скоро захотим смотреть на плясуний.

Судя по выражению лиц, танец такут произвёл на бравых улан неизгладимое впечатление.

– Это хорошо, что не торопитесь, – слабо улыбнулась я. – Вам пока что не стоит «покидать этот дом». Относительно службы не беспокойтесь… Вы прикомандированы ко мне до моего отъезда из Версаново.

– До отъезда? – насторожился корнет Ртищев. – Вам кто-то ещё угрожает?

– Нет, господа, – снова улыбнулась я. – Можете расценивать это время, как отпуск.

И я устало откинулась на подушку. Капельки пота выступили у меня на лбу.

– Простите, господа, – сказала я. – Кажется, я переоценила себя. Я вынуждена просить меня покинуть.

Когда на следующий день ко мне заглянула Клара, я уже сидела в кресле, самостоятельно перебравшись на него с кровати.

– Добрый день, Наталья Сергеевна, – приветствовала меня гостья. – Вы сегодня выглядите много лучше.

– Благодарю, мадам Клара, – ответила я, с беспокойством глядя на её лицо, ещё сильнее осунувшееся со вчерашнего дня. – Боюсь, что не могу ответить вам тем же комплиментом. Что-то случилось?

Клара, как и многие инукторы, не обладала Даром, зато обладала железной волей, честолюбием и желанием доказать оДарённым, что ничем не хуже их. И, благодаря искусству артефакторов, исправно снабжавших инукторов всевозможными амулетами и оберегами, безДарные инукторы являли собой силу, с которой приходилось считаться даже самым сильным оДарённым. Так человек, едущий в карете, может обогнать самого выносливого скорохода. Однако использование амулетов не проходило бесследно, а утомляло безмерно, требуя полного напряжения сил не физических, а духовных. И безжизненный, бесцветный камень, украшавший брошь-амулет на форменном платье, свидетельствовал, что он за последние несколько часов израсходовал все свои силы, утомив при том донельзя свою хозяйку.

– Свидетели случились, – устало сказала Клара, тяжело опустившись в кресло напротив меня.

– Свидетели чего? – осторожно поинтересовалась я, чувствуя, что ответ я не очень-то и хочу знать.

– Феерической кончины вашей томалэ, – вздохнула госпожа инуктор. Историю о том, как дура-обозница разбудила Розу, и о том, что за этим последовало, я уже выслушала от Клары два дня назад. И о том, какое влияние на свидетелей и участников трагедии могло оказать это зрелище, я не просто догадывалась – знала. Как и о том, что забота о пострадавших в подобной ситуации является первейшей обязанностью инуктора. Так что на долю новоиспечённого версановского инуктора нежданно выпало устранить последствия нападения призванной твари для штабс-ротмистра, десятка улан и Матрёны. Об остальных путешественниках позаботится беркутовский инуктор.

– Она не моя, – заметила я, размышляя, кто из свидетелей доставил столько проблем Кларе. Матрёну я уже видела, и не похоже, чтобы на ней как-то сказалось происшествие. И стояла она не в той стороне, и амулет у неё был не стандартный, универсальный, как у улан, а усиленный защитный, как и у всех служащих Тайной Магической Канцелярии. Уланы? Так их задело только краем, и стандартных амулетов должно было хватить. А вот штабс-ротмистр…

– Свидетели или один конкретный свидетель? – спросила я у Клары. Она устало усмехнулась:

– Свидетели. Но особенно штабс-ротмистр.

Я сочувственно кивнула.

– Уже третий раз ставлю блок, и за ночь он слетает. Сегодня поставила двойной, – продолжала Клара. – Но готова поспорить на пару приличных амулетов, что и он не удержится.

Спорить на амулеты с Кларой я не хотела. Не потому, что сомневалась в её правоте.

– То есть, он не просто свидетель, а жертва? – задумчиво спросила я.

– Похоже. Не иначе как «гость» его пометил, – с горечью сказала Клара, – а девочка метку не заметила.

– Она о тварях никогда и не слышала, не говоря уже о метках, – вступилась я за своего найдёныша. – Чудо, что все вообще уцелели.

– Почти все, – поправила меня Клара. – До ближайшего экзорциста не меньше недели пути.

Я кивнула, понимая, что штабс-ротмистру, если к нему действительно прицепилась потусторонняя «пиявка», неделю не продержаться. Экзорцистов было мало. И Дар редкий, и обязанности такие, что не каждый оДарённый на них согласится. Но неделя пути…

– Как же они тут живут? – Вырвалось у меня.

– А они и не живут. Умирают до срока, – нехорошо усмехнулась Клара. – Даже по отчётам дядюшки Луки. Зато одержимые по городу разгуливают, нисколько не стесняясь.

До сих пор я в Версаново видела только одного одержимого. И та же Клара намекала мне на странное поведение томалэ, любезно прикончившего тётушку Серафину.

– Если это тот, о ком я думаю, – заметила я, – то он и экзорциста не постесняется.

– Пожалуй, не постесняется, – тень улыбки скользнула по лицу Клары. – И дерзок, и силён.

– Да, если кто и сможет помочь штабс-ротмистру Кваснёву, так это Радх, – сказала я. – Может, не стоит ждать ещё одну ночь?

– Нет, – ответила Клара. – Через двойной блок ему не пробиться. А вот завтра… Завтра вечером самое то.

Гипантий 10

На следующий вечер Радха отыскала девчонка, отправленная в помощницы к Фатхе.

– Дядюшка Радх, – выпалила она, с трудом переводя дух после бега, – Линялая просила тебя присмотреть за Кваснёвым.

– Кто? – не понял Радх.

– Линялая, – нетерпеливо повторила Лейхо, тряхнув длинными косами. – Мадама с набелённым лицом в блёклом платье.

Радх хмыкнул, попытавшись представить себе, как указанная «мадама» отреагировала бы на подобное описание.

– А теперь ещё раз и помедленнее, – велел Радх, – что она просила передать.

Известие явно было важным, если мадам Клара снарядила гонца.

– Она просила, чтобы ты присмотрел за Кваснёвым, когда он придёт сюда. Сказала, что ты сам всё увидишь.

И Радх увидел. Такое было сложно не увидеть и не заметить. Штабс-ротмистр, заказав отдельный кабинет, чего обычно не позволял себе, пил рюмку за рюмкой, не хмелея. А на дне его глаз плескалось такое безнадежное отчаянье, что Радху стало не по себе, а Другой насторожился, словно охотничья собака, учуявшая дичь.