Мурка - Валерий Александрович Гуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо бабуль, — я сунул старухе купюру, поблагодарив за отзывчивость.
Заказчик вместо адреса обозначил название учреждения — Городская ликвидационная комиссия. Теперь понятно, что ликвидировали — банк. Национализация не оставила частному бизнесу ни единого шанса. Интересно, они поэтому заказали самогон, банк хоронят? Как бы то ни было, банкир всегда был банкиром, уверен, что вкладчики давно перевели деньги на зарубежные счета и покинули Ростов, а банкиры закругляли операционную деятельность до того, как развернется советская власть. Поэтому в последнем месте, куда мне предстояло отнести заказ, мне определенно стоило ждать хороших чаевых. Банкиры — это ребята такие, которые за копейку задушат должника, но на широкую ногу гульнуть не прочь.
Ну, поживем — увидим... пока плану свалить из города не мешало ничего, и я даже боялся спугнуть свой фарт. Прибыв по адресу, я сразу приметил троих, одетых дорого-богато мужчин возраста под пятьдесят. Не знаю, чего они выперлись из здания, но они кого-то явно ждали, потому что курил только один из них, а остальные смотрели по сторонам, что твои дозорные. Меня, что ли? Ни фига себе, если действительно так. Я не стал гадать и подошел к трем толстякам. Заметил невольно, что они смотрят на меня с определенным любопытством.
— Самогонку заказывали?
Банкиры, а это явно были они, переглянулись. Три мужика под полтинник с явным лишним весом, при подтяжках на безразмерных штанах и в белых рубашках с бабочками. Трое из ларца, одинаковых с лица.
— Вы, наверное, про реквизит? — уточнил один из них, добродушно улыбаясь.
Глава 16
— Самогон, говорю, ваш? Заказывали? — я показал авоську с бутылкой, не совсем поняв вопрос.
Какой к чертям реквизит, я приволок самогон, причем самый настоящий. Впрочем, как хотят, пусть так и называют. Если им веселее пить реквизит, то и ладно.
— Не реквизит, значит, не «Красный огонек»? — уточнил тот, кто стоял посередине, самый толстый, с выпирающим едва ли не на метр животом, будто беременный на последнем сроке.
— Тут как вы корабль назовете, так он и поплывет, — я пожал плечами, не совсем понимая вопросы банкиров. — Брать-то будете? У меня заказ оформлен.
Что с ними делать, вслух на Лифшица ссылаться?
— Вы что-то заказывали, товарищ Кирчинский? — уточнил средний толстяк у своего коллеги по правую руку, как-то сразу потеряв ко мне былой интерес.
— Нет, товарищ Маркевич, — отозвался тот, шевеля густыми черными усами.
— А вы, товарищ Бальман, неужто вам привезли?
— Еще чего не хватало! — этот заявил, что вовсе алкоголь не употребялет, аж подобрался.
— Слышали, молодой человек, никто ваш самогон не заказывал и заказывать не собирается, ступайте и предлагайте отраву в другом месте, тут банк!
Банкир презрительно замахал рукой движением от себя, как бы отгоняя меня куда подальше, будто муху навозную, наглядно давая понять, что таким как он противно даже рядом находиться с таким как я. Я человек не обидчивый, поэтому расстраиваться не стал. Как известно, на нет и суда нет, не заказывали и бог с ним, придется шастать по этажам, чтобы найти заказчика. Или охранник, если он, конечно,тут есть, может быть, подскажет, чей же этот странный заказ без уточнений, чтобы не играть в слепого котенка. С этими мыслями я направился ко входу. Однако толстяки меня тотчас тормознули.
— Вы не услышали, молодой человек, никто не заказывал никакой самогон, а кроме нас троих в здании сегодня никого нет, — сказал крайний. И добавил совсем другим голосом: — Шуруй отсюда, мигом!
— Ложный вызов, понятно, — мне не стерпелось и захотелось подколоть эту троицу жирдяев в ответ на их не самую деликатную манеру вести диалог. — До свидания, товарищи банкиры, процветания вам и вашим капиталам при новой советской власти!
Лица у всех троих мигом побагровели.
— Ах ты, паршивец, я тебе уши пообрываю и рот с мылом вымою... — и толстяк схватил меня за отворот пиджака, занеся руку для удара.
Видать, подкол про коммунистов попал в цель,и я до глубины души задел капиталистов.
— Руки убери, целее будешь! — проскрежетал я, готовый ответить, если только толстяк дернется.
— П-пошел вон, щ-щенок, — дрожащим от ярости голосом проговорил выведенный из себя банкир.
Я то пойду, а за самогонку кто платить будет? Впрочем, бог с ними, связываться не хотелось, у меня и так по горло проблем, чтобы новые на ровном месте приобретать. А товарищи банкиры пусть привыкают к новым советским реалиям, им еще предстоит испытать на собственной шкуре все прелести советской власти, в том числе с национализацией... если они вообще до того момента доживут, и их не поставят прежде к стенке.
Я поправил пиджак и собрался уходить, придется объяснять Лившицу, что последний заказ сорвался, и надеяться, что он не заставит меня оплачивать какую-нибудь неустойку. Однако не успел я и пары шагов сделать, как из-за поворота, урча малолитражным мотором, выехал автомобиль.
— Вот, кажется, они, — за спиной затарахтели банкиры.
— Киношники, точно...
— Красный огонек!
Я остановился и даже поначалу не поверил своим глазам. Но ведь правда, так оно и было — в самом центре Ростова, где совсем недавно гремели бои красноармейцев и белогвардейцев, высадилась настоящая съемочная группа. Причем подъехали они на стареньком «Руссо-балте» нулевых годов 20-го века. Автомобиль, который прежде мне доводилось видеть только на старых кадрах кинохроники да на картинках, с крышей козырьком и заметными передними фарами, бодренько припарковался у четырехэтажного здания банка и из него вышли члены съемочной группы.
Всего пять человек.
Их внешний вид серьезно резонировал с другими горожанами. Все пятеро вырядились в пестрые с иголочки костюмы ярких цветов. Один из них, заметно прихрамывая и козыряя пиджаком в крупный красный горошек, вытащил такую же старенькую, как автомобиль, съемочную камеру, собственно главный атрибут любого фильма. Я узнал знаменитый допотопный «Синематограф», на который было снято немалое количество первых немых черно-белых кинолент. Второй, в рубашке с поднятым накрахмаленным воротником и орлиным носом, тут же достал из автомобиля треногу.
