Убей страх: Марафонец - Сергей Абрамов

За поворотом тропы послышались голоса. Чернов опрометью бросился в сторону, к кустам, по причине зимы лишённым листьев. Расцарапав лицо и руки, он как смог спрятался в этой жиденькой растительности, мысленно кляня себя за, блин, оригинальность — купил же себе костюм белого колера, теперь никакой мимикрии! Да и вефильская рубашка на нём — тоже белая. Отрадно, что белое в Пути быстро стало серым…

Голоса приближались. Чернов вслушался — язык незнакомый, причём совсем. Он не то что такого не знал, но даже и идентифицировать не мог. Чем-то отдалённо похож на какой-то скандинавский, на шведский скорее. Говорили быстро, энергично, рваными фразами, перемежая разговор смехом. Ближе… ещё ближе… совсем рядом… Мимо Чернова протопали две пары ног, обутых в те самые боты, следы которых он видел ранее. Военные. В зелёном камуфляже. Лиц не видно. За спинами — небольшие рюкзачки, на плечах — короткие автоматы. Идут к перевалу. Ещё пара минут — и обнаружат черновские следы, если будут внимательны. Хорошо бы оказались невнимательными… Ну, по идее, могут же они быть разгильдяями и оболтусами? В любой армии любой страны и даже любого мира должны водиться разгильдяи и оболтусы!

Чернов оценил обстановку и признал её неудовлетворительной. Вниз по тропе нельзя — в селе, которое могло оказаться дружественным, стоят военные, от них гостеприимства не жди. Вверх тоже нет хода, там эти двое, наверное, патруль, охраняющий перевал. Справа и слева — отвесные стены. Будь Чернов хоть немного скалолазом — вмиг бы оказался наверху, на каком-нибудь карнизе, сидел бы себе, свесив ножки, поплёвывал бы вниз расслабленно… Но нет, бегун — существо узкоспециальное, по вертикальным поверхностям перемещаться не приспособленное…

Ах как порой хочется уметь всё!

Чернов лежал тихо, не демаскируя себя, соображая, что предпринять. Вывод напрашивался сам собой — ждать. Не навсегда же ушли эти бравые солдатики, вернутся же они когда-нибудь к своему командованию в захваченное село… А может, оно и не захваченное вовсе, а просто в нём расквартирован небольшой батальон. Как бы то ни было, Чернов от лежания в прелой листве среди колючих кустов удовольствия не испытывал. И по большому счёту ему было всё равно, лояльны жители горного села по отношению к этим военным или нет. Хотелось назад, в Вефиль, а ещё лучше домой, к маме. Ну пусть не к маме, а к коту, кстати, как он там, небось с голодухи добрался до запасов сухого корма, как бывало уже, отгрыз угол коробки, высыпал на пол вкусные, на кошачий взгляд, сушки и хрустит ими, прикидывая, сколько ещё сидеть в одиночестве… А может, и не так всё обстоит, может, как в фантастике пишут: тут дни — там секунды… Надо же, о чём только может думать человек, сидящий в схроне на территории потенциального противника! Фантастику вот вспомнил. Впрочем, думал он уже о том, думал, повторяется…

Бойцы возвращались. Быстрым шагом, гораздо быстрее, чем в прошлый раз, перекидываясь редкими лающими фразами, прошли мимо Чернова, вжавшегося в землю, и скрылись за поворотом. По тревоге в их иноязычных голосах Чернов понял, что следы таки были обнаружены. Не случилось этим двум оказаться раздолбаями. Ладно, самого Чернова не заметили, и то хорошо. Убедившись, что шаги и голоса затихли, он встал, отряхнулся и потрусил наверх, поминутно оглядываясь и ожидая чего-то вроде «Стой! Стрелять буду!» на незнакомом языке.

Спеша через перевал, Чернов складывал в уме свой паззл. Пока картинки ладились одна к одной — спичка в пещере, следы, танк в селе, бойцы неведомой армии… Всё за то, что мир, в котором гостит Вефиль, во многом походит на родной, черновский. Последнее сомнение — а может, он и впрямь родной? — сидело в Чернове бессмысленно крепко. Ну даже если и родной, что вряд ли, то что? Какой в этом тебе, Чернов, прок? У тебя дело, у тебя Путь, по которому надо идти и Вефиль за собой тащить. Как Путь кончится — тебя домой вернут. К коту. Так что не жужжи. Сейчас бы к Кармелю поскорее, да рассказать ему об увиденном, показать кусок одежды подорвавшегося на мине соседа, заодно объяснив, что такое есть мина, и — в бега, в бега, до «сладкого взрыва», хоть и несладко будет по горам бегать. Остальные семеро должны были вернуться уже, если только не напоролись на какую-нибудь засаду. Когда весь Вефиль в сборе, Чернов имеет право бегать.

Ссыпаясь вместе с камнями вниз по тропе, Чернов чуть не забыл о растяжках, установленных теперь уже понятно кем. Пришлось замедлить шаг и усилить внимание. Так он и шёл, уткнувшись взором в землю, пока над головой у него не раздался низкий гул. Подняв глаза, Чернов увидел странный летательный аппарат, который в его мире незамедлительно идентифицировали бы как летающую тарелку. В общем-то это и было тарелкой, передвигавшейся по небу согласно невесть какому принципу, но выглядела она как-то буднично и обыденно, и поэтому, вместо того чтобы впасть в положенный ступор от опупения, Чернов моментально увязал появление этого устройства с танком и прочими машинами в селе за перевалом. Интуиция подсказывала: всё это одного поля ягоды. Тем более выкрашена эта тарелка была в тот же гнусный цвет, что и танк. Летающее диво величественно, с упомянутым гудением, проплыло прямо над Черновым, держа курс, кстати, туда же, куда и он. Сообразив, что к чему, Чернов совсем приуныл. Видимо, военные прознали о существовании в соседней долине странного поселения, ранее не наблюдавшегося, и теперь летят высаживать там десант. Воображение живо продемонстрировало красочные картины: танки в Вефиле, жители стоят у стен домов, иноязычные бойцы тычут им под рёбра свои винтовки… Шутки шутками, а быть там Чернов всё одно должен. Без него Вефиль — никуда. Но очередной прилив сомнений задержал Чернова на месте: а если события развернутся так, что все граждане, и он в том числе, будут арестованы и перемещены из Вефиля в какие-нибудь застенки, тогда что? Там уже не побегаешь, да и жители будут не в городе. Как тогда идти по Пути? Означает ли это, что Чернов должен прятаться и партизанить со своими гранатами, бегая по здешнему горному редколесью в ожидании очередного «сладкого взрыва»? А там уж перенесёмся в очередной мир вместе с бойцами, танками и этой круглой летающей хреновиной… Нет, так не пойдёт. Негоже тащить сор из одного мира по всем остальным. Чернов решил идти в Вефиль, а там — будь что будет.

Миновав место взрыва, Чернов спустился ещё немного и остановился. Он стоял на естественной террасе — абсолютно плоской скале, будто специально сделанной природой трибуне для некоего громогласного оратора, способного говорить со всей долиной. Говорить Чернов не собирался, а посмотреть — очень даже, тем более вид отсюда открывался потрясающий. Омрачало горную красоту лишь одно: долбаная тарелка, сидящая возле Вефиля. Из её чрева споро выгружались пехотинцы и лёгкая техника — джипы и какие-то устройства, похожие на мотоциклы. Всё это шевелилось, суетилось, ездило, бегало и, что самое неприятное — проникало за городскую стену! В душе росло тягостное ощущение бессилия. Что он — уставший грязный бегун с двумя гранатами против маленькой армии оккупантов Вефиля? Да и при чём тут гранаты? Никого ими взрывать Чернов не собирался… Спуск в Вефиль опять откладывался.