Эра негодяев - Александр Усовский

Уже темнело, когда такси доставило изрядно помятых, но все еще крепких духом панов путешественников на паркинг.

— А согласись, Саня, хорошие тетки!

— Ты телефоны взял?

— Обижаешь! И адреса. Будем возвращаться — заедем?

— Знаешь, я, наверное, поживу в Будапеште недельки три.

— Блин, Саня, ты чё, с дуба ляснулся? Нахрена?

— Ну…. В общем, есть такая необходимость. Тебе-то я зачем нужен? Разгрузимся, я тебя рассчитаю, хочешь — покупай горошек, как собирались, хочешь — так возвращайся.

— Это из-за твоих ракет? — в сообразительности пану директору было трудно отказать.

— В общем, да. О, смотри!

Прямо у будки охранника, развернувшись мордой к выходу, стоял их 'МАЗ', а возле него чинно прогуливался их водитель. Отлично!

Как оказалось, фура прибыла на паркинг всего полчаса назад, и водитель начал путано и долго объяснять, почему произошла задержка. Но Одиссей решил его прервать:

— Так, Коля, все это херня. Приехал — отлично. Давай советоваться, как нам ехать дальше.

У Одиссея было два варианта — через Жешув на Барвинек и Вышний Комарник — через Дуклинский перевал, а затем на Прешов, Кошице и Мишкольц; или через Краков и Чишне — через Низкие Татры — на Ружемберок и Банска-Бистрицу. Первый вариант водитель отмел с негодованием.

— Александр Владимирович, вы что, шутите? Через Дуклинский перевал, в грузу? Там серпантины — по десять колен зараз — и высота где-то под девятьсот над уровнем моря. Я там солярки спалю немеряно! А через Чишне мы немного поднимемся, и потом чуть ли не до самого Злина будем вдоль Оравы кренделя выделывать — почти по ровной дороге. Правда, там колейка подлиннее, ну да ничего, у вас же не скоропорт?

Одиссей согласно махнул головой.

— Логично Ладно, тогда выезжай на Краков, становись в колейку. Мы стартанем завтра с утра — но уже прямо на Будапешт. Послезавтра утром — это у нас будет аккурат восьмое марта — мы тебя будем ждать на складе. Адрес у тебя есть. Будапешт ты знаешь?

— А зачем мне его знать? Ваци ут, где разгружаться, я знаю, это как раз в город въезжать и не надо. Послезавтра утром…. Если колейка в Чишне будет небольшой, то доеду. Но на всякий случай ждите меня ближе к обеду. А у них что, восьмое — не праздник?

— Отменили. Как наследие проклятого прошлого.

Водитель укоризненно покачал головой.

— Бедные их бабы…. Был у них один день в году — и того лишили. Демократы, чтоб им… — выругался Николай и затем деловито спросил: — Ну, так что, я тогда поехал? Мне еще триста восемьдесят верст пилить до колейки…

— Езжай. Встречаемся в Будапеште.

Водитель тут же исчез в кабине своей машины, 'МАЗ' деловито и утробно забурчал, рыкнул — и бодро поволок свой полуприцеп на шоссе. Одиссей вместе с паном директором посмотрели ему вслед.

— Ну, гут. Первый этап прошли успешно. За исключением небольшого убытка в двести долларов.

— Да ладно, Саня, чего там. Завтра повяжут водилу с твоей контрабандой на словацкой границе — так в тюрьме эту пьянку будем еще лет пять вспоминать!

— Сплюнь! Вечно ты каркаешь…. Да нет, я проходил несколько раз по этому маршруту. Досмотра там нет, так, бумажки посмотрят, и все. Словакам вообще до фонаря, что мы там в Венгрию волокём. На венгерской границе, в Парашшапуште, может, и откроют фуру — но это вряд ли. Короче, давай поспим в машине, и завтра на рассвете стартуем.

— Саня, ну на хрена в машине? Вон мотельчик через дорогу…

Одиссей, откровенно говоря, хотел слегка наказать пана директора за невоздержанность языка — но, при здравом рассуждении, нашел его предложение разумным. Действительно, дорога впереди еще дальняя. За завтрашний день им надо будет пройти где-то восемьсот километров, пересечь две границы, верст двести пилить по горам — действительно, перед такой дорогой надо нормально выспаться. Что их еще ждет впереди…

— Ну, давай, Гончаров, рассказывай, что там слышно с фронтов. — Генерал Калюжный обвел взглядом сидящих за столом офицеров и продолжил: — Когда начнется? Уже вычислил?

— Почти. — Гончаров, по своему обыкновению, встал: — Пятого марта немцы объявили, что готовы к военной оккупации Косова. Шесть тысяч штыков при тяжелом вооружении — в том числе танки. Пытаются перехватить у американцев влияние на албанцев — и, по ходу, у них это неплохо получается. Шестого сенатор Доул пытался встретиться с Хашимом Тачи, де-факто — главой УЧК. Ничего не получилось. То есть с разными второстепенными деятелями сенатор поручкался, но главного — согласия подписать мирное соглашение от того, кто реально контролирует процесс — не добился. Сегодня албанская делегация на переговорах не смогла подписать даже предварительные условия — основная масса полевых командиров склонна к продолжению войны. Значит, кто-то из серьезных игроков пообещал им военную помощь в любом случае — иначе они бы так не задирались. И это не только американцы. Сегодня же глава военного комитета Науманн обвинил, как он сказал, 'некоторых политических лидеров' в нежелании поддержать военную акцию против Югославии. Некоторые считают, что это камешек во французский огород.

По моим расчетам, бомбежки начнутся где-то через две недели, в период двадцать второго — двадцать шестого марта. По соображениям погоды — все остальные соображения уже не имеют никакого значения.

— Спасибо, подполковник. Работайте.

Гончаров собрал свои бумаги и покинул кабинет генерала Калюжного. У стола остались сидеть Левченко и Румянцев.

— Дмитрий Германович, у тебя готов вариант работы твоей аппаратуры в случае пусков ракет и стартов самолетов с кораблей в Адриатике?

— А как же! На самом фешенебельном курорте Хорватии — правда, он пока в состоянии строительства — в подвале отеля 'Эксельсиор' установлены два генератора помех системы позиционирования, а в электрощитовой — благо, она сейчас не работает — генератор импульса. В Черногории разместили десяток установок. Даже в Тиране! — не удержался от похвальбы подполковник Румянцев.

— Ну что ж, отлично. Через две недели будь готов противоборствовать. Людей в Карпаты отправил?

— Отправляю восемнадцатого. Чего им спешить?

— Ну-ну, тебе видней. Давай, иди, работай. Мы тут с Левченко пошепчемся.

Когда подполковник Румянцев вышел — генерал сел в свое кресло, закурил, медленно выпустил колечко дыма. В кабинете повисла настороженная тишина.

— Вот что, дружище Дмитрий Евгеньевич. Хочу я тебе поручить одно дельце, в рамках нашей операции 'Обилич'. Как ты думаешь, много юги насшибают аэропланов супостата?

— Думаю, сколько-нибудь собьют.

— Дай-ка ты поручение Загороднему подготовить людей, чтобы с этих сбитых аэропланов — и, буде такое случится, с крылатых ракет — они добыли всю, какую возможно, аппаратуру, а главное — системы 'свой-чужой' и оборудование для распознавания целей. Ежели можно будет добыть целую ракету или бомбу — а, ежели камрад Румянцев не брешет, то такие должны будут быть — то чтобы эту ракету или бомбу немедля сюда бы доставить.