Эра негодяев - Александр Усовский

Александр Усовский

Эра негодяев

Часть первая

Студентам и преподавателям

Белорусского государственного университета

и Университета Шлёнского в Катовицах,

вместе с которыми мне выпала честь

прикоснуться к Истории -

посвящается

Пролог

Сегодня, перед лицом смерти — я отвергаю отчаяние.

Отчаянье — сестра трусости; отчаянье не способно стать

причиной самоотверженности, оно не рождает ничего,

кроме сумеречного угасания духа, и не ведет ни к чему,

что могло бы послужить созиданию.

Мать наша, христианская церковь, всегда относила

отчаянье к семи смертным грехам — ибо отчаявшийся

человек утрачивает надежду, единственное, что в тяжкие

времена поддерживает в каждом из нас искру жизни -

и начинает нисхождение во тьму неверия; и лишенный

благодати Божьей, отчаявшийся погибает душой -

хотя телом, быть может, он еще и жив.

Прах, пепел и тлен — удел отчаявшихся;

свет истины и ветер свободы — Господний дар для сохранивших

надежду в самую полночь безверия!

Герцог Норфолк, казнённый 2 июня 1572 года в королевской тюрьме Тауэр по обвинению в организации 'Заговора Ридольфи'

То были дни, когда я познал, что

значит — страдать; что значит — сты-

диться; что значит — отчаяться.

Praestat cum dignitate cadere quam cum ignominia vivere!

Самый лучший солдат — тот, кто на войне умудрился прожить дольше других и ни разу не струсить; смерть в бою входит в служебные обязанности солдата — и каждый солдат, беря в руки оружие, заранее соглашается с этим пунктом его контракта. Но никто из них не думает, что погибнет именно он — на любой, самой страшной и жестокой войне, у любого из участников самой кровопролитной битвы есть шанс остаться в живых; наверное, именно поэтому ни одна из войн в истории человечества не заканчивалась по причине отсутствия на полях сражений нужного количества живой силы.

Мы были солдатами; и каждую минуту мы были готовы, по велению наших вождей, выступить в наш единственный, в наш Последний Поход — в котором самым главным для каждого из нас было одно: не струсить. Мы не жаждали военных подвигов и славы, мы не грезили об орденах и медалях — мы просто были готовы выполнить свой долг перед своей страной. Никто из нас не бахвалился бесстрашием, никто из нас не мечтал 'с честью погибнуть в бою' — мы просто были готовы отдать своей Родине свою жизнь; экая малость!

Мы были солдатами — наверное, далеко не самыми худшими в этом лучшем из миров; едва научившись ходить, наши мальчишки начинали играть 'в войну', и игрушечное оружие сопровождало наше взросление от колыбели вплоть до того мгновения, когда в наших руках оказывалось оружие боевое. Мы становились солдатами, еще не став по-настоящему взрослыми мужчинами — Родина позволяла нам убивать в бою врагов, в то же время не разрешая нам приложится губами к бокалу легкого вина; уж такие у нас были нравы и обычаи!

Мы были солдатами — ибо таково было положение вещей в нашем мире; тот, кто не был солдатом — не был по-настоящему человеком, и окружающие недоуменно-подозрительно смотрели вслед тому, кто был лишен права вступить на стезю воина, кому было отказано в возможности взять в руки оружие.

Вся наша страна готовилась к решающей, Последней Битве с врагом — и во имя грядущей победы в этой битве наши вожди считали возможным пренебречь жизненными условиями своего народа; последние были отвратительно жалки и ничтожны. Мы отказывали себе в излишних удовольствиях и ненужном, с точки зрения наших вождей, комфорте — зато мы с постоянством, пугающим даже наших друзей и союзников, копили горы оружия. Оно казалось нам нужнее, чем бытовые удобства и жизненные удовольствия — потому что в час Решающей Битвы всего один лишний танк, одно лишнее орудие, один лишний бомбардировщик — а может быть, даже один лишний пулемёт! — как считали наши маршалы и генералы, сможет решить ее судьбу, на ближайшее столетие определив нового Хозяина Мира. И мы строили танки, пушки и самолёты, отказывая себе в лишнем куске хлеба — ибо каждый новый танк повышал — как мы тогда думали — наши шансы в грядущем сражении за судьбу Ойкумены. Мы верили в своё оружие — но опасность поражения таилась совсем в другом месте.

Мы были солдатами — но Время Солдат заканчивалось; мы не знали этого, и честно и прямодушно готовились сразиться с нашим врагом в битве, которая, рано или поздно, но все же произойдет — так говорили нам ответственные лица с высоких трибун, с газетных полос, с экранов телевизоров. И мы готовились к этой битве — не подозревая, что, невидимая обычному взору, эта битва уже шла — и мы в ней не побеждали…

Мы так и не двинулись в наш Последний Поход; полковые трубачи не сыграли на рассвете нам свою главную 'зорю', и наши армии не были подняты по боевой тревоге. Наше оружие так и осталось в оружейных комнатах, наши танки и бронетранспортеры, не сделав ни одного выстрела, были брошены ржаветь в парках и ангарах, наши корабли так и не отошли от причальных стенок, не сменили учебные снаряды и ракеты на боевые; той Войны, ради которой каждый мужчина моей страны учился владеть оружием — не произошло. И совсем не потому, что у наших вождей в недостатке было под рукой солдат и пушек, отнюдь; главная война нашей жизни не случилась по иным причинам, гораздо более значительным, чем нехватка амуниции или устарелость техники — слава Богу, эти пустяки никогда в истории нашего государства не были препятствием для ведения войн. Бывали времена, когда мы воевали и вовсе без армии, одним ополчением, одетым в лапти и армяки, без техники, без патронов и снарядов, без регулярного снабжения и устойчивой линии фронта — и ничего, справлялись.

Главная война нашей жизни не случилась из-за измены наших вождей; измены не идее, Господь с ней — та идея была мертва изначально, от нее за версту несло нафталином и запахом тления; измены нам, своим солдатам. Наши вожди просто приняли сторону врага — ибо враг нашел убедительнейшие доводы и неотразимейшие аргументы насущной необходимости их предательства; враг нашел путь к сердцам наших вождей — вернее, к тому, что им их заменяло; и наши вожди изменили нам, своему народу.

Мы потерпели самое сокрушительное поражение в истории нашей страны — без единого выстрела. Мы все остались живы — но мы перестали быть солдатами. И в тот день, когда наши вожди склонились в угодливом поклоне перед доселе ежечасно и ежеминутно проклинаемым врагом -

Время Солдат закончилось.

Наступила Эра негодяев…