Поэмы Оссиана - Джеймс Макферсон

Кротар, старый и слепой, не мог ему сопротивляться и обратился за помощью к Фингалу, королю Шотландия и тот велел своему сыну Оссиану отправиться на выручку Кротара. Но прежд чем прибыл Оссиан, Фовар-гормо, сын Кротара, напал на Ротмара и был сражен, а его войско разгромлено. Оссиан возобновил брань, убил Ротмара и обратил в бегство его рать. Освободив таки: образом Крому, он вернулся в Шотландию.

"Это был голос возлюбленного; редко он посещает сны Мальвины! Откройте воздушные ваши чертоги, вы, предки могучего Тоскара! Растворите ворота туч: скоро Мальвина уйдет навсегда. Я слышала голос во сне. Я чувствую трепет моей души. Зачем подул ты, ветер, с мрачно-бурного озера? Крыло твое прошумело в деревьях, и сновиденье Мальвины исчезло. Но она видела своего возлюбленного, когда одеянья его туманные развевались по ветру. Солнечный луч озарял их края, и они сверкали, как золото чужеземца. Это был голос возлюбленного; редко он посещает сны мои!

Но ты живешь в душе Мальвины, сын Оссиана могучего. Мои вздохи восходят вместе с лучом востока, мои слезы падают вместе с ночною росой. При тебе была я, Оскар, прекрасным деревом и ветви мои пышно вздымались. Но пришла твоя смерть, как вихрь из пустыни, и поникла моя зеленая крона. Весна воротилась с дождями целебными, но листва моя не воспрянула. Девы в чертоге узрели меня, безмолвную, и заиграли на арфе радости. Слезы текли по ланитам Мальвины; подруги увидели горе мое. "Зачем ты скорбишь, - спросили они, ты, первая из дев Луты? Разве был он прекрасен, как утренний луч, и строен в очах твоих?""

Приятна песнь твоя слуху Оссиана, дочь многоводной Луты! Ты слышала пение ушедших бардов в дремотных мечтаниях, когда сон нисходил на вежды твои под журчание Морху.* Возвращаясь с ловитвы в солнечный день, ты слышала пение бардов, и твоя песнь приятна! Сладостна она, Мальвина, но размягчает душу. Есть радость и в скорби, если мир поселяется в горестном сердце. Но печаль изнуряет скорбящих, дочь Тоскара, и коротки их дни. Вянут они, как цветок, пораженный медвяной росой, когда солнце палит его жаром, а капли ночные еще отягчают головку его. О дева, внемли Оссиановой повести, он вспоминает юные дни.

* Mor'-ruth - _большой поток_.

Король повелел, я распустил паруса и устремился к заливу Кромы, гулкому заливу Кромы в любезном Инис-файле.* Высоко на бреге вздымались башни Кротара, властителя копий, Кротара, некогда славного в битвах своей юности, но старость уже поселилась обок вождя. Ротмар поднял меч на героя, и гнев охватил Фингала. Он послал Оссиана сразиться с Ротмаром в битве, ибо властитель Кромы был товарищем юных его дней.

* Инис-файл - одно из древних названий Ирландии.

Я выслал барда вперед песни пропеть; я пришел в чертоги Кротара. Там сидел герой, окруженный доспехами праотцев, но очи его погасли. Седые кудри его колыхались вкруг посоха, на который оперся воин. Он напевал песню минувших времен, когда достиг его слуха звон оружия нашего. Кротар встал, простер свою дряхлую длань и благословил Фингалова сына.

"Оссиан, - промолвил герой, - исчезла сила десницы Кротара. О, если б я мог поднять свой меч, как в те дни, когда бился Фингал на Струте! Он был первым из смертных, но и Кротар славу сумел стяжать. Король Морвена воздал мне хвалу и возложил на десницу мою горбатый щит Калтара, которого сам герой в битве сразил. Взгляни, висит ли сей щит на стене, ибо ослепли Кротара очи! Так ли силен ты, Оссиан, как твои праотцы? Дай старику осязать десницу твою".

Я протянул королю десницу, он осязает ее дряхлыми дланями. Вздох исторгся из груди его, и заструились слезы. "Ты силен, мой сын, - сказал он, - но слабей, чем король Морвена. Но кто из могучих бойцов сравнится с этим героем? Зададим же пир в чертогах моих, и пусть мои барды затянут песнь. Внемлите, сыны гулкозвучной Кромы, он велик, кто сейчас в стены мои вступил!"

Пир начался. Арфа звенит, и веселье царит в чертоге. Но это веселье скрывало вздох, что сумрачно в каждой груди таился. Было оно, как слабый луч луны, скользящий по туче небесной. Наконец умолкли арфы, и дряхлый король Кромы заговорил; он не пролил ни единой слезы, но голос его трепетал от вздохов.

"Сын Фингала, ужель ты не видишь, что мрак воцарился в чертоге пиршеств Кротара? Душа моя не была мрачна на пиру, когда были живы люди мои. Радовал приход чужеземцев, когда мой сын блистал в чертоге. Но, увы, Оссиан, угас этот луч, не оставив ни отблеска за собой. Знай, сын Фингала, что пал он в битве отца своего. Ротмар, вождь травянистой Тромлы, узнал, что очи мои погасли, узнал, что оружие мое в чертоге развешено, и гордыня его воспрянула. Он пошел на Крому, под его десницей падали люди мои. Я надел доспехи в чертоге; но что мог сделать Кротар незрячий? Шаги мои были нетверды, скорбь была велика. Я призывал прошедшие дни, те дни, когда я сражался и побеждал на кровавом поле. Мой сын воротился с ловитвы, златокудрый Фовар-гормо.* Он еще не вздымал меча в сраженьях, ибо десница его была молода. Но сердце юноши было бесстрашно, пламя доблести горело в очах. Он увидел неверную поступь отца и тяжко вздохнул. "Король Кромы, сказал он, - не затем ли вздыхаешь ты, что нет у тебя сына, не затем ли, что слаба десница Фовар-гормо? Но я, мой отец, уже начал чувствовать крепость мышцы своей. Я уже извлекал меч моей юности, я уже натягивал лук. Дозволь мне с бойцами юными Кромы встретить этого Ротмара. Дозволь, отец, мне встретиться с ним, ибо я чувствую, как пылает моя душа".

* Faobhar-gorm - _синее острие стали_.

"И ты встретишься с ним, - сказал я, - сын незрячего Кротара! Но пусть другие пойдут впереди тебя, чтобы услышал я твоего возвращения поступь, ибо очи мои не увидят тебя, златокудрый Фовар-гормо!" Он пошел, он встретил врага, он пал. Враг приближается к Кроме. Тот, кто сразил моего сына, пришел, и с ним все его острые копья".

"Теперь не время полнить чашу", - сказал я и поднял копье. Мои ратники узрели огонь в моих глазах и встали вокруг. Всю ночь мы шагали по вереску. Серый рассвет взошел на востоке. Узкий зеленый дол предстал перед нами, и синий поток по нему струился. На брегах стоит мрачное войско Ротмара в полном блеске своих доспехов. Мы сразились в долине; они бежали; Ротмар пал под мечом моим. День еще не сошел к закату, когда я принес его оружие Кротару. Дряхлый герой ощупал его руками, и душа его радостью озарилась.

Ратники сошлись в чертоги, на пиру зазвенели чаши. Десять арф на строены, пять бардов входят и поют друг за другом хвалу Оссиану: ** они изливали огонь своих душ, и арфа вторила их голосам. Велика была радость Кромы, ибо мир вернулся в страну. Ночь сошла, полна тишины, и утро вернулось, исполнено радости. Ни один супостат не пришел во тьме, сверкая блестящим копьем. Велика была радость Кромы, ибо пал угрюмый Ротмар.

{** Последующие поколения бардов весьма ценили эти импровизированные выступления. Однако уцелевшие сочинения такого рода говорят скорее о хорошее музыкальном слухе, нежели о поэтическом таланте их авторов. Переводчик обнаружил лишь одну подобную поэму, которая, как ему кажется, достойна сохранения. Она создана через тысячу лет после Оссиана, но очевидно, что ее авторы придерживались его манеры и усвоили некоторые его выражения. Основа ее такова. Пять бардов, коротавших ночь в доме вождя, который сам был поэтом, выходили поочередно наружу, чтобы набраться впечатлений, и возвращались с импровизированным описанием ночи. Как явствует из поэмы, происходило это на севере Шотлании в октябре, когда ночам присуще то изменчивое многообразие, которое отразилось в описаниях бардов.

Первый бард

Ночь темна и уныла. Тучи лежат на холмах. Не мерцает луч зеленой звезды луна не глядит с небес. Я слышу ветер в лесу, но он слышится мне вдалеке Поток в долине шумит, но шум печален и глух. Над могилою клонится дереве там протяжно кричит сова. Что-то смутно белеется в поле! Это дух! - он тает - он улетел. Здесь пройдет погребальное шествие: метеор отмечает путь.

На холме в далекой лачуге пес завывает. Олень улегся на горный мох, и лан к нему прижалась. Вот услышала ветер в его рогах, вскочила, но вновь легла

Косуля укрылась в скалистой расселине, тетерев голову скрыл под крыле Попрятались звери и птицы. Лишь филин на голой ветке сидит, да лает лис н; туманном холме.

Странник угрюмый дрожит, задыхается, сбившись с пути. Сквозь кусты, сквозь терны бредет он вдоль журчащего ручейка. Страшится он скал и болот, страшится призраков ночи. Под бурею стонет старый дуб и ветвь трещит, упадая. Ветер несет по траве сухое репье. Это легкая поступь духа! Путник дрожит в ночи.

Ночь завывает, темна и уныла, пасмурна, ветрена, духов полна! Мертвые вышли на волю! Други, укройте меня от ночи.

Второй бард

Поднялся ветер. Хлынул ливень. Стенает горный призрак. Падает лес с высоты. Хлопают окна. Вздымаясь, ревет река. Странник ищет брода. Слышите вопли! он умирает. Буря гонит с холма коня, козу, корову мычащую. Они дрожат под ливнем на топком береге.