По воле судьбы. Без права на спасение - Андрей Аленин

— И что ты предлагаешь? — Раздражённо спросила она. — Никакой погони не будет. Вдвоём поедем? Тогда думаю оба сдохнем. Ты видел, что это была за тварь?! — Она аж взвизгнула при этих словах и показала руками какая эта тварь была большая.

— Я видел, как солнечный свет убил её. — Твёрдо ответил он. — Нужно нападать при свете солнца.

— И как ты собираешься нападать? У нас двоих нет шанса с ними справиться, а подкрепления не будет, тот драный всеми козлами урод так и сказал. — Бессилие в сложившейся ситуации и упёртость возлюбленного злила, и эта злость уже начала изливаться не только на юношу. — Нужно найти грёбаную армию, чтобы с ними справится?

— Армии у нас нет, есть охотники. — На лице Таджа так и читалось, что он только рад её раздражительности. И она не могла с ним не согласиться, лучше уж так, чем отчаяние.

— Не выйдет, мои все в недельном походе. Наша община маленькая, не чета вашей гильдии, людей мало.

— Значит я приведу людей. Пойдём. — Он взял её за руку и решительно потянул за собой, но она не поддалась.

— К твоему отцу? — С опаской спросила она. — Думаю если он увидит нас вместе, то плетей получим оба.

— Это моя забота. — Отрезал Тадж. — Тебе нужно домой, нужно организовать похороны для Маркуса. Думаю, тебе лучше…

— Это моя забота. — Перебила она его. — Ты не поедешь без меня. Встречаемся здесь через два часа. — Произнесла она тоном, не терпящим возражений.

Ханна, как и её возлюбленный, тоже решила. Если она не может его отговорить, то хотя бы постарается защитить. Тадж озадаченно посмотрел на неё, но ничего не ответил. Он помог Ханне подняться и страстно поцеловал.

Они прошли вместе какое-то время, а потом разделились, и Ханна осталась одна, наедине со своими безрадостными мыслями. Девушка не замечала никого вокруг, быстро шагала и старалась не думать обо всём этом. Но получалось скверно.

Она запустила события, на которые не может теперь повлиять. Тадж. Все эти смерти.

«Может стоило бы умереть? Тогда Тадж не погибнет, и не кто больше не пострадает». — Твердил внутренний голос.

И от одной этой мысли становилось так горько и жутко, что девушка не могла этого выносить. Ханна побежала, чтобы отвлечься от своих дум, хотя это не сильно помогло. Оказывается, оставаться наедине с собой, иногда бывает очень ужасно. Мысли снова начали виться вокруг смерти, натолкнув на идею воспользоваться гуманным ядом, что безболезненно убивал во сне, и от этого замысла становилось не по себе, волосы вставали дыбом и мурашки пробегали по спине. Что бы Ханна не говорила, но где-то глубоко внутри, со своей скорой смертью она не смирилась.

Всё эти думы разрывали разум на части. Было больно от осознания, что она причина многих смертей. Но так ли это? А может и нет? Разве она виновата? Разве хотела всего этого? Нет, конечно же.

«А чего же ты хотела?»

«Не дать убийце отца сбежать, и вернуть мамину вещь».

«И чем это обернулось?»

«Я не хотела никому причинить вред».

«Но причинила же».

«Я не знала, что так выйдет».

«Теперь знаешь. И что будешь делать?»

«…»

«Ты творишь зло Ханна. И не важно, что ты не хотела. Но ты теперь такая же, как и тот человек в чёрном».

«Нет!»

Ханна вела внутренний диалог сама с собой. Она винила себя, и в то же время, понимала, что не убивала всех этих людей. Этой мыслью она успокаивала свою совесть, но получалось как-то скверно. Ей так хотелось поговорить, высвободить все эти душевные терзания, но рядом никого не было. Тадж ушёл за помощью и некому её, сейчас, утешить.

Девушка перешла на быстрый шаг. Ноги её гудели, за последние несколько часов, она изрядно набегалась. Ханна снова думала о Тадже. Он сказал, что женится на другой, если она не согласится выйти за него замуж. Сейчас эта проблема казалась ей не значительной, но, когда он говорил, слова чуть не сорвались с её губ. Девушка была готова дать своё согласие там же на месте, не взирая на то, что неизвестная страшная болезнь вскоре убьёт её. Ханна смолчала потому что не хотела подвергать своего возлюбленного такому испытанию. Всё, о чём она могла думать причиняло ей боль, но разум предпринял попытку спасти девушку от тягостных мыслей, подкинув воспоминание из прошлого.

Из окна со второго этажа дома было хорошо видно подробности происходящего. На улице стояли сумерки, высокий масляный фонарь хорошо освещал небольшой участок мостовой, немного припорошенной снегом, который валил крупными хлопьями уже минут пять. В помещении было тусклое освещение от слабого огня в камине, поэтому маленькая Ханна прекрасно видела, как трое уличных оборванцев повалили на землю мальчика и пытались у него что-то отобрать, то ли конверт, толи коробку, тогда она не могла разглядеть. Паренёк был хорошо одет, новенькая ливрея была вся в грязи, а из разбитого носа текла кровь. Мальчик вяло сопротивлялся и не пытался дать сдачи, даже не звал на помощь и девочке, смотрящей на него из окна, было непонятно почему. Она бы сама могла гулять на улице, но её наказал отец за то, что поставила приотличнейший синяк одному мальчишке под глаз за то, что тот постоянно задирал её. Отец парня оказался коллегой Маркоса, и она была наказана ещё до конца дня.

В тот момент Ханна точно помнила свои чувства: ей казалось, что жизнь не справедлива к этому мальчишке, что трое на одного, это попросту говоря, не честно. Нужно было помочь, но отец запретил выходить на улицу. Тогда, она повернулась к маме. Та гладила бельё большим утюгом внутри которого тлели маленькие яркие угольки. Ханна тогда хорошенько подумала и спросила:

— Мама?

— Да, дорогая. — Ответила мать, не отвлекаясь от работы.

— Если… Если необходимо, если я должна кому-то помочь, но… но тогда я тоже могу пострадать? Что… Что делать тогда?

Урсула взглянула на дочь и некоторое время смотрела на её задумчиво, а потом ответила с лёгкой улыбкой.

— Сделай что сможешь.

Для маленькой Ханны это послужило сигналом, она пулей рванулась к двери, вылетела с лестницы на первый этаж, и выбежала на улицу. Девчонка напала с разбега. Тот, что стоял ближе всех, худой и оборванный, получил пинок, споткнулся об объект грабежа и зарылся лицом в дорожный камень. Двое оставшиеся на ногах синхронно обернулись и уже готовы были напасть. Ханна не уступала худым оборванцам в пропорциях и совершенно их не