По воле судьбы. Без права на спасение - Андрей Аленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ханна вскрикнула и затормозила так резко, что поскользнулась и шлёпнулась на мягкое место. Она закрыла рот рукой и совершенно обезумившими глазами смотрела на оживший кошмар. Чёрная гора возвышалась над ней. Сотканное из тьмы существо возвышалось над домами и городской стеной. Чёрные склизкие щупальца были повсюду, они тянулись от того места, где у нормального человека располагается поясница и служили чудовищу вместо ног. Их было не счесть, они как юбка ниспадали вниз, всё время шевелясь, и переплетаясь между собой. Торс напоминал человеческий, но вместо рук тоже были щупальца. В огромном количестве они тянулись к уцелевшей части стены. И голова овальной формы. Этот монстр стоял к ней спиной, и Ханна не видела его лица, только чёрный затылок. Огромная тварь не видела их, но девушка, всё равно не могла пошевелиться, ноги, казалось, задеревенели, а сердце замерло. Она не ощущала своего тела, душа ушла в пятки, а мысли разлетелись во всё стороны, как стая испуганных ворон. Она могла лишь смотреть и пытаться не наделать в штаны. Чудовище дотянулось до последних людей, оставшихся на нетронутом участке стены. Они пытались убежать, но щупальца схватили их и сдавили в смертельных кольцах. Через миг крики агонии оборвались, а на землю пролилась кровь. Тела были отброшены небрежным взмахом отростков. Ханна затаила дыхание, когда поняла, что кошмарное чудовище поворачивается в её сторону.
И тут с востока пришёл свет. Жёлтый краешек солнца показался из-за горизонта, проливая яркое утренние сияние на всё до чего дотягивались его тёплые лучи. Огромная чёрная гора взвыла рёвом сотен тысяч голосов. Оглушающе громкий звук сотряс землю, и девушка заткнула уши. Вся правая сторона чудовища задымилась, когда свет попал на его тело. Монстр выл и закрывался рукой из щупалец. Он повернулся к девушке боком, подставляя лицо заре, и она увидела, что вместо лица у твари были только щупальца.
Его отвратительная плоть стекала вниз и шла пузырями, как будто плавилась на солнце, которое неотвратимо поднималось. Прошло всего лишь пара минут и тварь растворилась на свету, растаяла без следа. Ханна всё ещё была в оцепенении и не могла управлять своим телом. Она могла лишь глядеть перед собой и слышать голос сволочи блондина, который пытался убить Таджа:
— Уходим, быстро! — Донеслось до Ханны.
Ей казалось, что всё это какой-то кошмарный сон. На том месте, где только что стояло чудовище, теперь была круглая, пустая площадка земли, ну или почти пустая. Она насчитала десять человек: бородатый великан, надменный блондин, от которого так и веяло презрением, ещё пятеро одинаково одетых людей, в одинаковых чёрных шляпах, точь-в-точь, как у убитого в переулке. Ещё там находилось трое лысых мужчин, двоих она видела впервые, а вот третьего узнала бы даже во сне. Убийца отца и вор, как и вся его компания, восседал на большой лошади рыжей масти. Прошло ещё пару ударов сердца, прозвучал приказ уходить, и вся группа быстро скрылась из виду.
Ханна не знала сколько прошло времени. Она сидела на том же месте где приземлилась и с безразличием взирала на всё. От ворот ничего не осталось, точно их вынесли изнутри огромным тараном вместе с аркой и частью стены, чьи обломки разбросало по округе. Всё происходящее вокруг было для неё на грани понимания. Собралось много людей: горожане разбирающие завалы, городская стража и несколько праздных зрителей. Командир солдат разговаривал с Таджем, но Ханна не могла разобрать слов. Да и не хотела. Всё было как будто в сне. Снова смотрит на Таджа, в ответ он смотрит на неё, прекращает разговор и направляется к ней.
— Ханна, — он сел рядом с ней, — ты меня слышишь? — он слегка встряхнул её, но это никак не подействовало — Капитан не будет посылать погоню, у них огромные потери, убили всех асур, что были в городе, в общем они будут разбираться, а потом уже решать. Сказал только, что передаст мои показания визирю махараджи. Плевать! Мы сами покараем их. — Выплюнул он последние слова.
И в голове словно гром грянул. Противоречивые чувства терзали рассудок. Только теперь она поняла, как боится за него. Всё это в одночасье стало очень серьёзным. Одно дело следить за гостиницей, а другое… Чёрная, кошмарная тварь, выше городских стен, не выходила из головы, а страх одиночества уже не пугал так сильно, как часом раньше. Предательские слёзы выступили на глазах и тут же полились ручьями. Ханна разревелась снова, выпустив наружу всё что накопилось у неё на душе. Она обхватила Таджа и рыдала у него на груди. А он крепко сжал её в объятиях.
У неё был выбор. Остановиться, прекратить эту безумную погоню, перестать бежать от смерти, и встретиться с ней лицом к лицу. И возлюбленный останется жив. Вот только этот отказ раздавит и его. Ханна знала, он не поймёт. Этот безрассудный глупец, мечтающий стать героем. И что он сделает тогда?
Ханна, не сразу успокоилась. Она отстранилась, и вытерла лицо.
— Ты не должен рисковать из-за меня. Мы должны прекратить…
— Не говори так! — Перебил Тадж. — Я не собираюсь смотреть как ты сдаёшься…
— А я не собираюсь смотреть, как ты лезешь на рожон из-за меня! — Теперь настала её очередь перебивать. — И мне плевать на ваши синдарийские обычаи, воинскую честь и правила мщения. — С каждым словом печаль улетучивалась, а её место занимала злость на возлюбленного. — Неужели ты так и не осознал, что меня скоро не станет, я смирилась с этим, но я не смирюсь с тем, что не станет тебя. Я виновата во всём этом, если бы мы ничего не предпринимали, все эти люди, — она обвела рукой пространство вокруг, — остались бы живы. Я люблю тебя и не позволю рушить свою жизнь ради меня.
— Любишь меня? — Тадж встал и навис над девушкой. — И не понимаешь моих причин? Думаешь знаешь всё о моих чувствах, на сколько они сильны или крепки? Тебе не одной больно терять любимых людей. На что я готов пойти ради тебя если люблю? И на что я буду готов ради дорогих мне людей. Смотреть как ты терзаешь себя я не собираюсь. И я сам буду решать, как мне поступить. Могу только сказать, что постараюсь не умереть.
Она смотрела ему в глаза. Он не понимал её. Карие очи пылали праведным огнём, и непоколебимой уверенностью. Этот упрямый осёл вбил себе что-то
