Студентка, комсомолка, спортсменка - Сергей Арсеньев

– На Черненко с Ельциным тоже нарыли?

– Ты знаешь, нет. С Ельциным вообще непонятно. Это же полное ничтожество, он не опасен. И с алкоголем у него проблемы. Зачем было его убивать, мне неясно.

– А Черненко?

– Есть у меня подозрение насчет него. К тому же ты обратил внимание на то, что тех двоих она убила в голову, а его в сердце? Возможно, это что-то значит. Ведь она была олимпийской чемпионкой и попала наверняка именно туда, куда и целилась.

– И что это значит?

– Она не хотела позорить старика. Его, как ты помнишь, единственного из трех хоронили в открытом гробу.

– Нам сюда. Осторожнее, тут ограда немного пачкается.

– Спасибо. А скажи мне, Миша, что она была за человек?

– Она была… она была идеалом. Идеалом во всем и всегда. Таких людей, как Наташа, не бывает. И она всегда добивалась своей цели. Всегда. Она – Победитель.

– Интересная трактовка.

– Да. Ради достижения поставленной цели она не пощадила бы никого. Чтобы украсть пистолет, напала на совершенно невиновную женщину. Правда, потом извинилась в письме.

– Что с ней, кстати?

– Все еще в больнице, но врачи обещают, что вылечат.

– А ее муж?

– Дали полтора года условно и выперли с работы. Как ни крути, вопиющее нарушение. Да еще и с такими последствиями. Сейчас дворником устроился.

– Деньги-то не отобрали?

– Оставили. Мальцева ведь не крала их, свои перевела. На лечение и как извинение.

– Сколько там она им послала?

– Всего получилось чуть больше двенадцати тысяч, все, что у нее было. В предпоследний день с разных почтовых отделений партиями рублей по пятьсот отправляла.

– Не надеялась вернуться.

– Да. Она знала, что не вернется.

– Так где это, Миш?

– Уже пришли. Вот она.

– Вот эта?

– Да.

– Хорошо. Ты, Миша, пока покури в сторонке, а я тут постою.

– Слушаюсь.

…

– Эх, девочка, что же ты такое знала, а? Что же ждало бы нас, если бы эти трое остались живы? Что? И зачем же ты так? Могла бы ко мне прийти, рассказать. Может, вместе бы что придумали. Думала, я не поверю? Или боялась меня испачкать? Действительно, мне было бы труднее, если бы знали, что ты из моей команды. Может быть, тут ты и права. А так ничто тебя со мной не связывало. Мы ведь даже и не разговаривали с тобой ни разу. Хотя ты и из моей команды, пусть я и узнал об этом лишь после твоей смерти. Я же понял, для чего ты стреляла в Черненко. Понял. Ты чистила дорогу мне. После смерти Черненко и Меченого конкурентов у меня не осталось. Весь смысл твоей стрельбы был в том, чтобы пропихнуть меня. Ты знаешь, временами мне даже кажется, что и смысл всей твоей жизни был именно в этом. Что ты жила ради одного лишь последнего дня. Ты была очень странной девочкой, теперь я уверен в этом. Очень жаль, что мы так и не познакомились. Ты решила разменять свою жизнь на жизни этих трех. Кстати, там далеко не один лишь Меченый мутил воду. Он просто был главным. И когда Андропов не смог остановить следствие, очень многие оказались замешаны в такой грязи, что… Знаешь, за последние две недели расстреляли шесть членов Политбюро. По приговору суда. И еще четверо пошли на пенсию. Но я уверен, это не все. Далеко не все. Развел Леня гадючник. Там за ним чистить и чистить. Я знаю, ты у него в любимчиках ходила. Но извини, страну Леня запустил. Да еще этот жопоголовый кукурузник насрал везде, где только смог. Имя великого человека опозорил. А Леня за ним подтирать не стал, так оставил. Угодить он всем хотел. Вот и доугождался. Страна, блин, в заднице. А в республиках что делается? Распустил их Леня, ох распустил! При нем пернуть боялись без разрешения, а теперь… Ну, я вам покажу дотации! Хлопкоробы, тля. Ничего, до Праги танки добрались, как-нибудь и до Ташкента доберутся. И до Баку. И до Тбилиси. У нас на Соловках снег лежит нечищеный, а они про дотации вякают. Ну, я с ними разберусь. Теперь они все у меня вот где! Я выжгу скверну каленым железом. Без жалости. Без пощады. Спасибо тебе, Наташа. Спасибо не от меня, а от Страны. Страны, которую ты спасла от того ужаса, что готовили ей Меченый с компанией. Спасибо. Я буду работать, Наташа. Я буду очень много работать. Я справлюсь. И, Наташа… они не пройдут! Я клянусь.

Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР, Герой Социалистического Труда Григорий Васильевич Романов наклонился и положил букет живых алых роз на скромную безымянную могилу, расположенную в самом глухом углу тихого подмосковного кладбища…

После эпилога

(Четвертый выстрел)

– Деда, а у нас когда-нибудь так будет?

– Не знаю, Лен. Может быть. Будем стараться, чтобы и у нас стало похоже на это. Хотя там, конечно, показана сказка. В жизни так не бывает.

– Ну и что, что сказка. Зато она красивая.

– Это да, не спорю. Красивая. Талантливо сняли. Молодцы. Надо будет сказать, пусть режиссера наградят чем-нибудь. Заслужил.

– А ты еще смотреть не хотел. Работа, работа. Совсем ты с этой работой увяз. Я уж и не помню, когда ты гулял с нами в последний раз.

– Так некогда же мне, Леночка. Не успеваю.

– У тебя вообще выходные бывают или как?

– Извини, Лен. Но у меня и правда много работы. Я к себе пойду, еще поработаю, хорошо? Ты не обижайся на меня, пожалуйста.

– Ладно, иди уж. Я все понимаю. Да и кино все равно уже почти закончилось. Это была последняя серия.

– Спасибо, Лен.

Григорий Васильевич встал и направился к выходу из комнаты. Но, уже подходя к двери, неожиданно замедлил шаг. Его поразила доносившаяся из телевизора знакомая музыка. Он уже слышал, точно слышал ее раньше! Когда же зазвучали первые слова песни, Григорий Васильевич резко остановился и обернулся. Экран показывал белые буквы титров, а из динамиков телевизора доносились такие знакомые слова:

Слышу голос из прекрасного далека,Голос утренний в серебряной росе,Слышу голос, и манящая дорогаКружит голову, как в детстве карусель.

Не может быть…

Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко,Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.От чистого истока в прекрасное далеко,В прекрасное далеко я начинаю путь.

Не может быть! Сейчас 85-й, а фильм снят в 84-м. Но она записала это в 79-м! За пять лет до съемки. Это зафиксировала печать и подпись нотариуса. Тогда этой песни не знал еще даже ее автор. А она знала!

Григорий Васильевич торопливо бросился в свой кабинет, набрал код и распахнул дверцу личного сейфа. Пока он суетливо искал в ворохе бумаг старую аудиокассету, телевизор в гостиной продолжал петь:

Слышу голос из прекрасного далека,Он зовет меня не в райские края,Слышу голос, голос спрашивает строго,А сегодня что для завтра сделал я.

Вот она! Кассета. А магнитофон стоит тут же, в кабинете. И идти никуда не нужно.

Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко,Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.От чистого истока в прекрасное далеко,В прекрасное далеко я начинаю путь.

Так вот в чем дело. Последний кусочек мозаики найден. Теперь все ясно. Ребус разгадан. Ее послание все-таки прочитано.

Она все знала. Все знала заранее. Никто не указывал ей цели. Она уже была там. Была и вернулась. Вернулась, чтобы не пустить нас куда-то. Куда-то, где было настолько плохо, что она считала оправданной любую цену.

Я клянусь, что стану чище и добрее,И в беде не брошу друга никогда,Слышу голос и спешу на зов скорееПо дороге, на которой нет следа.

Последний кусочек мозаики – название фильма. Она практически в открытую сказала нам, что она – гостья из будущего.

Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко,Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.От чистого истока в прекрасное далеко,В прекрасное далеко я начинаю путь.

Когда Лена через несколько минут заглянула в приоткрытую дверь кабинета своего деда, она увидела его сидящим на стуле с каменным лицом. А навороченный двухкассетник на его коленях продолжал петь живым голосом Наташи Мальцевой:

Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко,Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.От чистого истока в прекрасное далеко,В прекрасное далеко я начинаю путь…

Как я ходила на парад

Москва, 2011 год.

Двадцать лет спустя…

– Бабуля, нет! Я их ненавижу! Они мне мешают!

– Наташа, так надо. Сегодня у тебя такой знаменательный день!

– Да что в нем особенного? Подумаешь, на парад идем. Они каждый год бывают.

– Не кричи. Наташа, как ты не поймешь – с белыми бантиками на голове ты такая красивая. Как цветочек.