Сотворение мира за счет ограничения пространства, занимаемого Богом - Ханох Левин

ОЗАХ. Моего отца.

ПЕЦЕК. И там ты тоже плакал?

ОЗАХ. Да.

ПЕЦЕК. По той же самой причине?

ОЗАХ. Да.

ПЕЦЕК. По какой именно?

ОЗАХ. Потому что погиб мой папа.

ПЕЦЕК. Понимаю. (Обращаясь к вдове.) А что вы делали, когда Озах пошел на похороны?

ВАЗАХТИ. Тоже пошла на похороны.

ПЕЦЕК. На те же самые похороны?

ВАЗАХТИ. Да.

ПЕЦЕК. И что вы чувствовали, когда вернулись домой?

ВАЗАХТИ. Одиночество. Мне так кажется.

ПЕЦЕК. А какого рода одиночество вы чувствовали? Одиночество философского характера или одиночество человека, у которого что-то отняли?

ВАЗАХТИ. Одиночество человека, у которого что-то отняли.

ПЕЦЕК. Уточните, пожалуйста.

ВАЗАХТИ. Я поняла, что я — вдова.

ПЕЦЕК (Озаху). Ты тоже понял, что ты — вдова?

ОЗАХ. Нет, я понял, что я — сирота.

ПЕЦЕК. Почему?

ОЗАХ. Потому что погиб мой отец.

ПЕЦЕК. И в этом ты видишь знак сиротства?

ОЗАХ. Да.

ПЕЦЕК. Несчастная вдова Вазахти, в заключение я хотел бы задать вам еще один вопрос. Предположим, что вы должны выбрать, падет ли в бою ваш муж, или упадет на пол дорогая фарфоровая тарелка. Если бы это зависело от вас, что бы вы выбрали?

ВАЗАХТИ. Я бы предпочла, чтобы упала тарелка.

ПЕЦЕК. Почему?

ВАЗАХТИ. Потому что упавшая тарелка значит для меня меньше, чем павший человек.

ПЕЦЕК. Прекрасный ответ! Вообще, как журналисту мне часто приходится сталкиваться в Израиле с вдовами и сиротами, но я еще никогда не получал таких простых, ясных и искренних ответов. Теперь я начинаю понимать, почему мы всегда побеждаем в войнах.

Чудесная страна

МУЖ и ЖЕНА принимают гостя, ТУРИСТА господина Челси.

ТУРИСТ. О, как это здорово, как чудесно. Ваша страна действительно чудесна.

ЖЕНА (скромно). Да, господин Челси, мы — народ маленький, но чудесный. Маленький, но просто чудесный народ. (Мужу.) А ты как думаешь, Александр?

МУЖ. Я думаю, ты абсолютно права. Мы действительно маленький и чудесный народ. Очень маленький и совершенно чудесный. Да, мы — маленький и чудесный народ. Маленький и чудесный народ — это мы… (Жена бьет Мужа по голове, он замолкает.)

ЖЕНА (Туристу). Да, такова наша судьба. Маленький народ создал самую сильную и надежную армию в мире. Армию, которая знает, за что она воюет. И нет такой силы, которая способна перед ней устоять. Ничего не поделаешь. Мы такие. Сильные и чудесные.

ТУРИСТ. Да, действительно, прекрасная страна. Взять, например, ваше солнце…

ЖЕНА. Что верно, то верно: солнце действительно очень много делает для нашего блага. Но главный источник нашей силы не в этом. Ты что-то сказал, Александр?

МУЖ. Я говорю, что солнце, оно, конечно, солнце, но мы умеем воевать и ночью. Солнце, оно, конечно, солнце, но мы умеем воевать и ночью… (Жена бьет его по голове, он замолкает.)

ЖЕНА. Днем или ночью, господин Челси, для нас это не имеет никакого значения. Мы настолько чудесные, что готовы выступить в любое время, когда потребуется, и знаем, что без победы не вернемся. Потому что у нас нет другого выхода. Мы просто обязаны победить. Сама логика нашего существования делает нашу армию такой могучей. Армию, великолепные человеческие качества которой компенсируют постоянную нехватку личного состава. Армию, офицеры которой идут впереди рядовых, повара которой едят раньше артиллеристов, армия, в которой… Да что тут много говорить, господин Челси.

ТУРИСТ. А особенно я люблю ваш климат. Это солнце, этот свет, ваше море… Оно такое глубокое, такое синее…

ЖЕНА. Да, господин Челси, военно-морские силы — это действительно вопрос довольно деликатный. Они у нас, конечно, маленькие и недостаточно развитые. Но зато мужественные и чудесные. Как ты считаешь, Александр?

МУЖ. Как я считаю? Я считаю, что морские войска предназначены для моря, воздушные войска для воздуха, артиллерийские войска для артиллеристов, парашютные — для парашютистов… (Жена бьет его по голове, он замолкает.)

ЖЕНА. У каждого рода войск — свое предназначение, госпо…

МУЖ. …а пехота для пехотинцев, женские войска — для женщин… (Не дожидаясь удара, замолкает.)

ЖЕНА. Как я уже сказала, у каждого рода войск — свое предназначение. Наши военно-морские силы в последнее время значительно окрепли и фактически контролируют теперь все Средиземное море. Мы готовы, если понадобится, вступить в морское сражение даже с русским флотом, который дислоцируется в Средиземноморье. Мы рассчитываем, что в критический момент нам на помощь придут военная авиация и корабли Шестого американского флота. Наш военный флот, возможно, единственный во всем мире, где командир подводной лодки опускается под воду вместе со своими моряками, а затем вместе с ними же поднимается на поверхность. Когда у тебя есть такой военный флот, тебе не остается ничего другого, как склонить голову в знак восхищения и признать, что ты просто чудесен.

ТУРИСТ (вежливо). Если же снова вернуться к вопросу о вашем климате…

ЖЕНА. Простите, господин Челси, но, по-моему, вы что-то имеете против нашей армии.

Мир

Два человека сидят и разговаривают.

АЛЕФ. Ты только послушай, что я тебе скажу. Поверь мне, все еще будет очень хорошо.

БЕТ. Как это вдруг может стать хорошо? Если мы живем от войны до войны.

АЛЕФ. Это пройдет. Ты только представь. Однажды ночью ты засыпаешь, а утром просыпаешься и видишь: мир уже наступил. Встав с постели, ты не мчишься, как сумасшедший, слушать новости, а спокойненько идешь чистить зубы. Когда ты возвращаешься из ванной, стол уже накрыт и возле него сидит твоя жена. Ты тоже садишься рядом с ней. От радости, что наступил мир, жена начинает трещать, как сорока. Ты берешь ее за волосы и бьешь головой об стол. Мирное весеннее утро.

После этого ты отправляешься на работу. Идешь себе и спокойно насвистываешь устаревшую за ночь военную песню. Или, скажем, слушаешь транзисторный приемник, который лежит у тебя на плече. Когда ты приходишь на работу, то сразу замечаешь, как все вокруг переменилось. Просто невероятная разница. Лица у всех буквально сияют. Входит твой секретарь… У тебя есть секретарь?

БЕТ. Нет… Я сам секретарь.

АЛЕФ. Не важно. Входит твой начальник. Говорит, что ты должен сделать то-то и то-то. В мирные дни ты как-то особенно остро чувствуешь, насколько он тебе надоел. Спокойно берешь его за волосы и бьешь головой об стол. В обеденный перерыв ты идешь домой, плотно закусываешь и ложишься вздремнуть. В это время из школы возвращается твой сын. В дни мира ему как-то особенно хочется пошалить и поозорничать. Он бегает, кричит и не дает тебе спать. Ты спокойно подзываешь его, берешь за волосы и бьешь головой о ножку кровати. Потом ты принимаешь душ, бреешься и идешь в кино. Так проходит первый мирный день. Потом второй, третий… В общем, жизнь прекрасна!

БЕТ. Воистину прекрасна.

АЛЕФ. На четвертый день тебя увольняют с работы. Ты возвращаешься домой. Соседи за стеной вопят, на лестничной площадке — грязь, потому что электрическая компания устроила наводнение, у ребенка аппендицит, жена сбежала с хозяином продуктовой лавки. Ты входишь в дом, наливаешь себе чашку кофе, садишься и бьешься головой об стол. (Пауза.)

БЕТ. И это называется «мир»?

АЛЕФ. Это только его начало.

Бегин говорит с Рафулем[10] о последнем взрыве в Бейруте

Дом Бегина. Раздается звонок телефона. БЕГИН снимает трубку.

БЕГИН. Алло?

РАФУЛЬ. Черный орел на красной крыше.

БЕГИН. Что?! Кто это?

РАФУЛЬ. Это Несгибаемый[11]?

БЕГИН. Вы ошиблись номером.

РАФУЛЬ (кричит). Алло! Не вешайте трубку! Говорит Рафуль.

БЕГИН. Какой еще Рафуль?

РАФУЛЬ. Главнокомандующий.

БЕГИН. Какой еще главнокомандующий?

РАФУЛЬ. Послушайте…

БЕГИН. Кому вы звоните?