Шоу двойников (=Мистер бронежилет) - Андрей Костин

— Короче, там меня и нашел юрист.

— Что еще за Юрист. Это какая-то бандитская кличка?

— Мой двойник создал фирму в Лихтенштейне, и швейцарского юриста назначил распорядителем. Юрист узнал, что я… то есть, он решил, что мой двойник, попал в больницу. Ведь я пользовался документами того типа. Перепутал Юрист, понимаешь? И, принимая меня за своего клиента, говорил со мной о всяких делах. В том числе и о чемодане, который мой двойник оставил в аэропорту.

— Чемодане с деньгами?

— Теперь все деньги, что находились в «забытом» чемодане, лежат на депозитарии в банке Цюриха. Стоит только предъявить свои права и забрать их в любой момент.

— Ты же не собираешься их прикарманить, — приторно заботливо поинтересовался Николай. — Это было бы равносильно самоубийству.

— Вот именно. Я ведь понимаю, что эти деньги принадлежат мафии.

— Красиво звучит — «ДЕНЬГИ МАФИИ, И ТОЛЬКО МАФИИ».

— Вроде как — «НЕ ВЛЕЗАЙ. УБЬЕТ», — подтвердил Ники. — И как только хозяин денег прознает, что у меня есть шанс их заполучить, меня убьют.

— А Интерпол? Ты бы мог обратиться в Интерпол, — с энтузиазмом предложил Николай.

— У меня в детстве черепаха была, ее Интерполом звали. Любила забираться под диван. Между полом и диваном, догадался, почему там прозвали?

— Значит…

— Я кое-что придумал. У меня было время подумать… Понимаешь, багаж записан на мое имя. В том смысле, что на имя двойника. Но ведь теперь я — вместо него. И он мне принадлежит, по швейцарскому закону, только мне, живому или мертвому. Тогда я составил завещание… — и он поманил пальцем Николая, собираясь сообщить ему что-то по секрету.

— Ну? — Николай с опаской приблизил ухо к его губам.

Ники долго шептал, и один раз закашлялся.

— То есть, все достанется твоему наследнику?! — вдруг воскликнул Николай.

— Моему генетическому наследнику, — Ники самодовольно улыбнулся. — Я зарегистрировал свое ДНК, соблюдя все формальности.

— Иными словами, ты не стал брать чемодан с валютой, а решил оставить его в наследство какому-нибудь родственнику?

— У меня нет родственников. Ни единого.

— Тогда…

— Есть только двойник.

— Но… У него ведь другое ДНК. Если, конечно, вы не близнецы, — тут он засмеялся.

— Не-ет, — протянул Ники, — Мы даже не однофамильцы.

— Тогда…

— Все дело в разнице технического оснащения.

— А конкретнее?

— Как опознают труп? — Смутно, но представляю. Родственники там, фото на документах…

— Вот именно! — Ники щелкнул пальцами. — Мне нужно было только разыскать двойника… — он замялся, — живого или мертвого. Лучше, конечно, мертвого.

Установить, так сказать, факт смерти человека, чьими документами я пользуюсь, и кто, по документам, является владельцем денег…

— Нет документа, нет и человека, как справедливо утверждал писатель Булгаков, а я осмелюсь возразить — если есть документ, под него всегда можно подобрать человека, или то, что осталось… — Николай глубокомысленно потер лоб, — Бандиты, у которых «завис» чемодан с баксами, оказались бы с носом. Им некого стало бы разыскивать в связи с кончиной курьера. А потом, через какое-то время, ты бы тихонечко заявился в Цюрих, сдал мочу на анализ и доказал бы, что являешься ближайшим родственником погибшего владельца багажа. Скорее всего — близнецом. Ну и хитрец!

— Ну почему обязательно — мочу? — обиделся Ники.

— Но для этого надо было разыскать двойника, то есть, настоящего владельца чемодана. И для этого понадобилось нанять тупого сыщика вроде меня? Такой глупый сыщик, как я, нашел бы похожего человека… Тебе ведь подошел бы любой человек, главное, чтобы его труп обнаружили в квартире… В квартире, которая принадлежит двойнику? Вернее, подлиннику, ты ведь всего навсего копия, Ники? Ксерокс. Тут уж ментам голову ломать не пришлось бы. Есть труп по месту жительства. Ясное дело, труп принадлежит тому же, чье и жительство. Тебе ведь подошел бы любой труп, верно. Даже не похожий? Можно было бы устроить пожар… Или, в крайнем случае, отрезать голову. А голову спрятать… Теперь я понял! — он хлопнул себя по лбу, который перед этим массировал, — Похожая история приключилась с Берлиозом!

— Каким еще берлиозом?

— Не композитором.

— Ты какую-то чушь молотишь…

— Тебе бы даже подошел мой труп, верно? Телосложение у нас похоже, даже очень похоже, а, значит, такое же телосложение у искомого двойника-подлиника? Ты нанял меня, чтобы я, во-первых, «засветился», а во-вторых… Ты когда-нибудь убивал людей, Ники?

— Да я волоса на твоей голове не тронул! — заорал Ники, и его голос вернулся ввиде эхо из опустевших коридоров здания. — На кой ты мне сдался! И не нанимал я тебя. Я просто ждал, когда появится двойник. А он не мог не появиться. Ведь ему нужен был мой труп так же, как мне — его.

— А ему — зачем? — удивился Николай.

— Нам обоим позарезу надо исчезнуть. А, при сложившихся обстоятельствах, один может исчезнуть только в том случае, если обнаружится труп другого.

— Связаны единой цепью, — нравоучительно заметил Николай.

— Неужели в котле никого нет? — иронично спросил человек в синем костюме и шагнул вперед. — Ну-ка, посмотрим.

Воин в маске с прорезями для глаз сделал шаг в сторону, пропуская. Клиент всегда прав.

Маша никогда не прыгала с парашютом. Но, наверное, ощущение, которое она сейчас испытывала, было сродни.

— Неужели, — сказала она, поднявшись из стального котла, — вы убьете женщину…

Будущую мать, между прочим…

— Я — нет, — коротко ответил воин.

— Все приходится делать самому, — вздохнул мужчина в синем костюме и отобрал у воина автоматическое оружие.

Тот отдал его, не сопротивляясь.

«Синий» поднял оружие, уперев локоть в ладонь левой руки. Прежде чем нажать на спусковой крючок, он зажмурился…

— Ты войдешь в историю знаешь, как кто? — спросил Николай, — Ты войдешь в историю как обладатель хромосомы стоимостью в миллион долларов. Или в чемодане было больше?

— Не знаю, никогда не видел, и тем более не пересчитывал, — сухо ответил Ники, брезгливо стряхивая пыль с ботинка.

— А вдруг у тебя появится наследник? Родственник?

— Какой еще родственник? — он встрепенулся. — Я в детдоме вырос. Один я, понимаешь?

— У том смысле, что уникальный? — уточнил Николай. — Разочарую. Одна известная нам обоим особа в последнее время не пользуется противозачаточными средствами…

Тишину здания прорезала автоматная очередь. Стреляли откуда-то со стороны кухни.

А там пряталась Маша.

Она и кричала, так громко, как кричать могла только она.

— Оставайся здесь, — коротко приказал Николай, и язвительно добавил. — Стоит тебя поберечь, раз ты такой уникальный. Оставайся! — прикрикнул он. — Это моя работа, я ведь ее телохранитель, не забыл?

АДСКАЯ КУХНЯ

Кап-кап…

Две тяжелые капли упали Николаю на затылок. Машинально он провел рукой по волосам и увидел, что на ладони — кровь.

Поднял глаза и встретился с взглядом. Человек в синем костюме лежал на решетке лестницы, прямо над ним. Одну руку он прижимал к животу, а в другой держал пистолет. Пистолет был направлен на Николая.

— Вот это встреча, — хрипло сказал человек, вернее тот, кто был им до того, как его практически надвое разрезала автоматная очередь. — Долгожданная, если не соврать, встреча… Сынок.

Николай прислушался к голосу, а потом кивнул:

— Узнаю…

— А я тебя, Сынок, не сразу узнал. Когда пришел под видом сыщика на фирму…

— Почему — под видом? Именно так я и зарабатываю теперь на жизнь. После того, как мне физиономию по кускам собрали, в шоумены уже не податься… А что приключилось с тобой, шоумен?

— Шальная пуля. Всегда боялся шальных пуль. Такая пуля — вроде тебя, — намекнул он туманно. — Летит не пойми куда, а на самом деле точно знает свою цель.

— Похоже, тут была не одна пуля, — глядя на него заметил Николай и добавил, просительно. — Ты не мог бы целиться в другое место? Так, ради эксперимента?

— Меня подстрелил мой же человек, — признался умирающий. — Не выдержали нервы.

Нас с тобой, помнишь, могли сто раз убить в той гребаной пустыне. И после… А теперь, когда всего добился — нарваться на кретина, которому сам же заплатил… — казалось, эта мысль доставляет ему больше мучений, чем разорванные внутренности.

— Я думал, ты погиб, когда вертолет разбился, — пояснил Николай.

— Вертолет упал… а я выжил… И понял, что ни вертолет, ни груз искать не станут. Помнишь тот наш разговор, перед полетом?

— Смутно, — признался Николай.