Мятежник - Бернард Корнуэлл

Другие роты, заметив появившуюся у одиннадцатой роты дополнительную энергию и гордость, тоже начали удлинять время, проведенное на плацу.

Майор Пелэм был рад этому, полковник молчал, а старшина Проктор, управляющий имением Вашингтона Фалконера, прошерстил его книги по строевой подготовке в поисках новых и более сложных маневров, чтобы Легион быстро улучшил навыки.

Вскоре даже старик Бенджамен Ридли, отец Итана, в юности служивший офицером в милиции, а теперь ставший таким толстым и больным, что едва мог ходить, с неохотой признал, что вояки Легиона начинают становятся похожи на настоящих солдат.

Итан Ридли вернулся из Ричмонда с боеприпасами, передками и снаряжением для двух артиллерийских орудий. Теперь Легион был полностью экипирован. Каждый солдат был одет в двубортный серый мундир с двумя рядами медных пуговиц, ботинки до щиколоток и круглую кепку с тульей и козырьком, укрепленными картоном.

На спине солдат нес ранец с запасной одеждой и личными вещами, заплечный мешок с сухим пайком, флягу с водой, а на ремне — сумку с капсюлями для винтовок и патронташ.

Все были вооружены винтовками с ореховым прикладом 1841 года выпуска и штыковым ножом с крестообразной рукояткой, а также личным оружием по собственному выбору.

Почти у всех был длинный охотничий нож, который, как они с уверенностью ожидали, окажется смертоносным в рукопашном бою. У некоторых были револьверы, и по мере того, как июньские дни становились длиннее, а слухи о неизбежном сражении всё настойчивее, всё больше родителей снабжали своих сыновей в полку револьверами в надежде, что это оружие спасет им жизнь.

— Что вам действительно нужно, — сказал своим людям Траслоу, — так это одна винтовка, одна кружка, один мешок с провизией, и к черту всё остальное, — у него был охотничий нож, но лишь чтобы рубить подлесок. Всё остальное, по его мнению, было лишь лишним весом.

Солдаты проигнорировали Траслоу, предпочитая щедрость полковника. У каждого был кусок промасленной ткани с завернутыми в нее двумя серыми одеялами. Вашингтон Фалконер сэкономил только на покупке для своего Легиона теплых шинелей.

Война, объявил он, скорее всего, не продлится до зимних холодов, а он тратил деньги не на то, чтобы снабдить мужчин округа Фалконер одеждой для похода в церковь, а лишь чтобы они завоевали славу в истории независимого Юга.

Он также обеспечил каждого солдата набором для шитья, полотенцами и щетками для одежды, а доктор Билли Дэнсон настоял, чтобы каждый легионер взял с собой еще и хлопчатобумажные полоски ткани для перевязок.

Майор Таддеус Бёрд, всегда любивший долгие прогулки, был единственным офицером Фалконера, решительно отказавшимся ехать верхом, и заявил, что Траслоу прав и что солдаты несут на себе слишком много аммуниции.

— Солдат не может маршировать, нагруженный, словно мул, — выступил он.

Школьный учитель всегда был готов высказать свою точку зрения на военное дело, а полковник с такой же готовностью ее игнорировал, хотя пока тянулись летние дни, группу молодых людей всё больше и больше привлекала компания Бёрда. Они встречались в его дворе по вечерам, сидя на сломанной церковной скамье или на принесенных из школы стульях. Старбак и Адам часто там бывали, как и заместитель Бёрда лейтенант Дейвис и еще полдюжины офицеров и сержантов.

Они приносили с собой еду и напитки. Присцилла иногда готовила салат или тарелку бисквитов, но главным образом во время этих вечеров они занимались музыкой или совершали набег на сваленные в кучу книги Бёрда и читали вслух.

Потом до темноты они спорили о мировых проблемах, как часто делали Адам и Старбак, когда учились в Йеле, хотя в эти новые споры по вечерам были вплетены новости и слухи о войне. В западной Виргинии, где так разочаровывающе закончился налет полковника, Конфедерация терпела новые поражения.

Худшее случилось у города Филиппи, где войска северян одержали унизительно легкую победу, которую их газеты окрестили «Скачки в Филиппи». Томас Джексон, испугавшись, что будет отрезан от Харперс-Ферри, отступил из этого речного города, и это событие сделало северян непобедимыми в глазах молодых офицеров Фалконера, но неделю спустя пришли донесения о стычках на побережье Виргинии, где войска северян вторглись вглубь штата со стороны прибрежной крепости, но эта атака была жестоко отражена на полях рядом с церковью Бетеля.

Не все новости оказывались правдивыми. Ходили слухи о победах, которых на самом деле не было, и о мирных переговорах, которые никогда не велись.

Однажды было объявлено о том, что правительства Европы признали Конфедерацию, после чего Север запросил мира, но оказалось, что это фальшивка, несмотря на то, что преподобный Мосс клялся на библии, что это святая правда. Бёрда веселили тревоги этого лета.

— Это просто игра, — сказал он, — просто игра.

— Едва ли войну можно назвать игрой, — возразил ему Адам.

— Конечно, это игра, а Легион — игрушка твоего отца, и притом очень дорогая. Которую, как я надеюсь, никогда не придется использовать в бою, потому что тогда игрушка сломается, и твой отец будет безутешен.

— Ты и правда так думаешь, Таддеус? — спросила его жена. Она любила засиживаться в саду до темноты, но потом шла спать, оставляя мужчин спорить при свечах, потому что приняла на себя ответственность за проведение занятий в школе.

— Конечно, я надеюсь на это, — заявил Бёрд. — Никто в здравом уме не хочет сражаться.

— А Нат хочет, — поддразнил Адам.

— Я сказал «в здравом уме», — выпустил когти Бёрд. — Я очень тщательно подбираю выражения, возможно, потому что никогда не посещал Йель. Вы и правда хотите увидеть сражение, Старбак?

Старбак криво улыбнулся.

— Я хочу увидеть слона.

— Он огромный, серый, с забавными складками на теле и испускает просто огромные кучи навоза, — заметил Бёрд.

— Таддеус! — засмеялась Присцилла.

— Надеюсь, что настанет мир, — Старбак поменял свое желание, — но все-таки мне немного любопытно увидеть сражение.

— Вот! — Бёрд бросил Старбаку книгу. — Там есть описание Ватерлоо, думаю, начинается с шестьдесят восьмой страницы. Почитайте это, Старбак, и излечитесь от своего желания увидеть слона.

— А тебе не любопытно, Таддеус? — набросилась на него жена. Она сшивала флаг, один из многих знамен для украшения города Четвертого июля, до которого теперь оставалось всего два дня, и в Семи Источниках по этому поводу намечались большие торжества. Будет праздничный ужин, парад, фейерверки и танцы, и ожидалось, что каждый горожанин внесет свой вклад в это празднование.

— Немного любопытно, конечно же, — Бёрд замолчал, чтобы зажечь одну из тех тонких и дурно пахнущих сигар, которые он предпочитал. — Мне любопытны самые предельные события в человеческом существовании, потому что я склоняюсь к мысли, что в такие моменты лучше всего выходит наружу правда, будь то крайности в религии, насилии или жадности. Сражение — это лишь симптом одной из таких крайностей.

— Я бы скорее предпочла, чтобы ты занялся изучением крайностей любви, — нежно произнесла Присцилла, и молодые люди засмеялись. Они все были в восторге от Присциллы и тех явных нежных чувств, которые Бёрды испытывали друг к другу.

Разговор продолжался. Двор, где, как предполагалось, школьный учитель будет выращивать овощи, зарос рудбекиями и маргаритками, хотя Присцилла выделила место для кое-каких трав, наполнявших теплый вечерний воздух пряными ароматами.

В дальней части двора росли две яблони и находилась сломанная изгородь, а за ней до самого подножия холмов Голубого Хребта простирался луг. Это было прелестное и спокойное место.

— Вы собираетесь взять слугу, Старбак? — спросил лейтенант Дейвис. — Потому что в таком случае я должен вписать его имя в список слуг.

Мысли Старбака витали где-то далеко.

— Слугу?

— Полковник со всей присущей ему мудростью, — объяснил Бёрд, — заявил, что офицеры могут взять себе слугу, но только, он специально это отметил, черного. Никаких белых слуг!

— Я не могу позволить себе слугу, — сказал Старбак. — Ни белого, ни черного.

— Я надеялся сделать своим слугой Джо Спарроу, — с тоской в голосе произнес Бёрд, — но теперь не смогу, если только он не выкрасит лицо в черный цвет.

— Почему Спарроу? — поинтересовался Адам. — Чтобы вы могли щебетать друг с другом [11]?

— Очень смешно, — произнес Бёрд без какого-либо веселья. — Я обещал Бланш, что позабочусь о его безопасности, вот почему, но Бог знает, с чего я должен это делать.

— Бедняга Мелкий, — сказал Адам. Джо Спарроу, худого шестнадцатилетнего парня, выглядящего как школьник, все называли Мелким. Он выиграл стипендию университета Виргинии и должен был начать учебу осенью, но разбил сердце своей матери, вступив в ряды Легиона. Он был одним из тех рекрутов, которые стали добровольцами, устыдившись полученных нижних юбок.