Роковой выбор - Виктория Холт

Что до меня, то мне хотелось танцевать без передышки. Бал напомнил мне дом и празднества, которые бывали у нас. Неудивительно, что пребывание Монмута в Голландии осталось для меня навсегда прекрасным сном.

И это все из-за Джемми. Он был такой энергичный и веселый. Мы гуляли вместе. Уильям знал об этом и не возражал, хотя раньше я не могла никого принять без его одобрения. Это была для меня такая перемена, что я чувствовала себя птицей, получившей наконец свободу после долгого заключения в клетке.

Мы много смеялись. Джемми всегда сопровождал смех. Мы говорили о прошлом. Мы обещали друг другу, что такие визиты будут повторяться.

Как-то мы оказались возле покрытого льдом пруда.

– Мы должны покататься на коньках, – сказал Монмут.

Я ответила ему, что никогда раньше не каталась.

– Тогда я научу вас. Нельзя упускать такой случай. Сейчас так холодно, что лед прочен и вам не нужно бояться, потому что я всегда буду готов подхватить вас. Со мной вы будете в полной безопасности.

Как было весело скользить по льду, хотя мои нижние юбки изрядно и мешали мне.

– Одна нога вперед, потом другая, – повторял Джемми нараспев. Мы смеялись и смеялись. Я потеряла равновесие, и Джемми подхватил меня в свои объятия.

Наблюдавший за нами народ разделял наше веселье. Я думаю, людям нравилось видеть, как мы развлекаемся. Я давно уже не была такой беззаботной и счастливой; и у меня не было чувства вины, потому что Уильям позволил мне веселиться.

Однако произошел один неприятный инцидент.

Как я слышала, это было время карнавала. Я не знала, что в Голландии бывают такие празднества. Я бы так и не узнала об этом, если бы не Джемми.

На каждом пруду и озере в Голландии люди в маскарадных костюмах и в масках выехали на лед на своих санях.

Уильям сказал, что мы должны прокатиться вместе. Джемми тоже был с нами.

Было странно предположить, что Уильям когда-либо мог так легкомысленно проводить время, но, судя по тому, как он управлял санями, можно было с уверенностью предположить, что дело это для него не в новинку.

Народу было много, и нам навстречу выехали еще одни сани. Там был в маске, но вполне узнаваемый, посол Чадли. Он не мог не узнать и нас. Мы ожидали, что он свернет в сторону, но он и не подумал этого сделать, так что нам пришлось свернуть, чтобы дать ему проехать.

Уильям поджал губы и прошептал:

– Я больше не потерплю такой дерзости. Я устрою так, чтобы его отозвали.

Когда мы вернулись, гнев его не остыл, и он тут же написал письмо в Англию, настаивая на отставке Чадли.

Но и Чадли был не из тех, кто легко сдается. Он тоже написал в Англию. Впоследствии я узнала, что он объяснил, что поступил так, как воспитанный человек должен поступать в подобном случае. Он не обязан был уступать кому-либо дорогу, а, полагая, что принц и принцесса Оранская не желают быть узнанными под масками, он и сделал вид, что не узнал их.

Но, несмотря на его оправдание, Чадли отозвали, и вскоре его место занял Бевил Скелтон. Впрочем, я думаю, в свое время Уильям еще пожалел об этой замене.

Я никогда не забуду тот февральский день, когда в Гаагу пришло это известие. Джемми и я веселились, даже не догадываясь, как скоро кончится все наше веселье и чем оно кончится.

Я так радовалась жизни, что не хотела и думать о том, что такая радость не может длиться вечно; во всяком случае, я не ожидала что конец ей положит такое событие.

Мне пришло послание от Уильяма. В нем мне предписывалось немедленно явиться к нему, так как у него были для меня важные новости. По своему обычаю я тут же повиновалась, и, как только я предстала перед ним, я поняла по его возбуждению, что случилось нечто действительно серьезное.

– Король Карл умер, – без всякой подготовки сказал он. – Он умер несколько дней назад. Известие не сразу дошло до нас. Первого числа этого месяца с ним сделался удар, и еще думали, что он может поправиться, но это был уже конец.

Я была ошеломлена. Мы этого ожидали, но я испытала сильное потрясение. Никогда мне уже больше не увидеть моего доброго дядю, всегда улыбавшегося мне. Скорбь поразила меня, потому что вместе с горем пришло и сознание, что теперь начнутся серьезные осложнения. Мой отец, Уильям, Джемми; для всех для них это так много значило, все они добивались одной цели.

Мне хотелось только одного – уединения.

Уильям продолжал:

– Теперь в Англии новый король. Яков II, ваш отец.

Губы у него подергивались. Он никогда не думал, что так случится. Несмотря на то, что мой отец был католиком, народ признал его королем. Но я не могла тогда порадоваться за отца, я думала только о милом добром дяде, покинувшем нас навсегда.

Я сидела одна у себя в спальне. Я не ложилась, так как знала, что мне не уснуть. Мысленно я была в Уайтхолле.

Что будет дальше, спрашивала я себя. Мой отец – король. Я чувствовала, что мы на пороге больших испытаний, и мне было страшно.

В дверь тихонько постучали, и вошла Анна Трелони.

– Здесь герцог Монмутский, – сказала она. – Он сказал, что должен поговорить с вами.

– Так поздно… – отозвалась я в испуге.

– Он сказал, что дело не терпит отлагательств.

Я вышла в приемную и застала там Джемми. Он был в походной одежде и выглядел растерянным и очень печальным.

Он взял меня за руки и, притянув к себе, поцеловал.

– Мэри, милая Мэри, я уезжаю.

– Неужели сегодня ночью?

Он кивнул.

– Я был у Уильяма. Он говорит, что я должен ехать. Я не могу оставаться здесь. Пока был жив мой отец, все было по-другому. Он любил меня, Мэри, и я даже не могу вам сказать, как я любил его. А теперь его нет… и нет никого…

– Что вы намерены делать, Джемми? Куда вы направляетесь?

– Прочь отсюда. Уильям дал мне денег. Он сказал, что не может оскорбить нового короля, предоставляя мне убежище.

– Как это все печально, – сказала я.

– Ваш отец теперь король, Мэри. Я знаю, он вас любит. Если бы вы попросили его позволить мне вернуться… написали ему… убедили бы его в моей невиновности…

– Я сделаю все, что смогу, но я не уверена, что мне удастся повлиять на отца. А куда вы направитесь сейчас, Джемми? Где вы остановитесь?

– Я еще сам не решил окончательно. Меня ведь нигде не ждут, и я никому не нужен. Если бы только мой отец был жив. При его жизни я всегда знал, что у меня есть друг.

– Я ваш друг, Джемми, и вы нужны мне.

Он грустно улыбнулся.

– Я знаю. Я это хорошо знаю. Вот поэтому я и решился просить вас похлопотать за меня перед отцом.

Я кивнула.

– Я сделаю это, Джемми.

– Дорогая Мэри, милая маленькая кузина.

– Да благословит вас Бог, Джемми. Я буду молиться за вас.