Королева вампиров - Андреа Робинсон

— Влад хочет на мне жениться! — выпаливаю я, когда он уже всего в нескольких дюймах от меня.

Он отстраняется, явно не зная, как на это реагировать:

— Э-э-э... поздравляю? — пробует он.

— Нет, я имею в виду, пока я не разберусь с Владом, я не смогу думать о... о чем-то еще, — поясняю я.

— А, — говорит он. — Ладно.

— Хорошо.

— Да, хорошо.

Наступает неловкое молчание.

— Итак... есть гениальные идеи? Я думаю, мы должны сказать ему, что на заброшенном складе проходит однодневная распродажа ботинок, а потом вылить на него со стропил раскаленную лаву.

Джеймс смотрит на меня с выражением, которое я предпочитаю интерпретировать как восхищение.

— Интересный ты человек, Софи МакГи, — замечает он. — Странный и интересный.

И это говорит подросток, покупающий исключительно ту мебель, которой не пользуется.

— Ну и что ты тогда предлагаешь? Предпочтительны варианты, которые можно осуществить к понедельнику.

— Почему к понедельнику?

— Школа.

— Ты издеваешься.

— В понедельник будет футбольный Матч, и я должна сделать о нем репортаж.

— Так найди кого-нибудь, кто тебя подменит.

— Ага, скинуть статью на кого-то другого — отличная идея, учитывая, что мистер Амадо вот-вот назначит главного редактора. Как бы то ни было, раз Влад считает, что он уже нашел меня, может быть, он даже и не придет в школу.

— Ты правда хочешь рискнуть?

По правде говоря, при мысли о том, что мне придется увидеть Влада после его предложения, меня бросает в дрожь еще больше, чем тогда, когда он хотел убить меня. Я не хочу рисковать. Раз единственное, что его хоть как-то сдерживает, — это Кэролайн, то мой дом, возможно, будет самым безопасным местом. И все же…

— Мы можем придумать что-то. Все, что нам нужно, — это... — я замолкаю, подумав, что, наверное, слишком самонадеянно рассчитывать на помощь остальных вампиров. Но когда я говорю об этом Джеймсу, он отрицательно качает головой:

— Это не так. Невилл хочет все исправить. Марисабель, я уверен, будет рада возможности поставить Влада на место. А Виолетта, скорее всего, будет просто делать все, что ты ей скажешь.

— Значит...

— У нас кончилась кровь, — прерывает он меня. — Прошлой ночью мы потеряли много сил, и меня едва хватило на то, чтобы убедиться, что все здоровы. Нельзя и думать о том, чтобы бороться с Владом прежде, чем мы полностью восстановим силы.

— Ох, — говорю я. — И что же вы, ребята... э-э-э... обычно делаете в таких случаях?

— Мы никогда особенно об этом не заботились, — отвечает он. — Влад отвечал за все эти вещи. Ему нравилось красть кровь из донорских центров — там обычно много волонтеров, и люди не особо внимательно относятся к регистрации. Но сначала нам нужно найти такое место, а потом нужно туда пробраться. Просто оставайся дома в течение пары дней, — говорит он. — А потом мы все вместе подумаем над планом.

— Ненавижу прятаться.

— Ты и не прячешься, — возражает он, — ты выжидаешь. Подумай об этом как о гигантской шахматной партии с вампирами вместо слонов.

— Ладно, — неохотно соглашаюсь я, опуская одну важную деталь: я всегда ужасно играла в шахматы.

Глава шестнадцатая

В воскресенье я звоню Марку Эчоллсу, чтобы спросить, не сможет ли он сделать репортаж о футбольном матче в понедельник, потому что меня не будет по «личным причинам», под которыми я подразумеваю сумасшедших вампиров. Гробовая тишина, которая наступает после моей просьбы, не сулит ничего хорошего.

— Слушай, Марк, — говорю я. — Я знаю, что ты помешан на...

— Знаешь, что эти музыканты заставили меня сделать на прошлой неделе? Они заставили меня примерить баскетбольную майку и спеть с ними песенку, попадая при этом в ноты.

— Мне очень жаль, но...

— Мне вообще наплевать на журналистику, — говорит он так громко, что телефон начинает гудеть. — Единственная причина, по которой я всегда хожу на эти идиотские занятия, — это возможность пообщаться с девчонками. Без этих статей я просто скучный ботаник, на которого никто не обращает внимания.

— Значит... ты сделаешь это? — с надеждой спрашиваю я.

Наступает длинная пауза, после чего он бормочет, что согласен.

— А как насчет теннисного матча в четверг? '— спрашивает он.

Это будет означать, что целых две заметки в моей колонке будут написаны кем-то другим. Одна — еще куда ни шло, но с двумя я буду выглядеть халтурщицей, когда придет время подписывать материалы.

— Я дам тебе знать, — отвечаю я.

— Да ну тебя, — говорит он и вешает трубку, прежде чем я успеваю его поблагодарить.

Десять лет безупречной посещаемости делает притворное заболевание в понедельник пустячным делом. Хотя я до сих пор на плохом счету у Марси, она ни о чем меня не спрашивает, когда я заявляю, что меня тошнит и поэтому я не могу идти в школу, а только отправляет меня наверх с банкой «Спрайта» и пачкой крекеров. Понедельник проходит без особых происшествий, но когда во вторник вечером раздается звонок в дверь, я в ужасе думаю, что это Влад, нарушивший наш уговор. Сердитый взгляд, который бросает на меня Кэролайн, поднявшаяся сообщить, что ко мне гости, ни о чем мне не говорит.

— Джеймс Хэллоуэл здесь, — говорит она и затем с демонстративным грохотом топает вниз по лестнице. Я, очевидно, нарушила какое-то тайное сестринское правило, но прямо сейчас я чувствую слишком большое облегчение, чтобы об этом беспокоиться. То, что Джеймс здесь, должно означать, что они запаслись едой и готовы к разработке плана. Поскольку футболка с шоколадным пятном на груди и надписью «Эй! Сегодня мой день рождения», доставшаяся мне во время последнего похода в кафе «Сеньор Мигель», — не самый лучший мой наряд, я залезаю в джинсы и серый балахон и сбегаю вниз. Джеймс сидит на диване в гостиной и из последних сил отказывается от настойчивых предложений Марси отдать ему оставшуюся лазанью. В этой битве никому не дано выиграть.

— Вот что я тебе скажу, — говорит Марси, кивая головой в сторону кухни. — Я положу немного в пластиковый контейнер.

— Правда, не беспокойтесь о... о нет, она ушла, — говорит он и затем откидывается на подушку, признав свое поражение. Но увидев меня, он улыбается. — Привет. Не желаешь ли немного лазаньи?

Учитывая, что Марси не разрешала мне ничего, кроме крекеров и овсянки, которую она нашла у задней стенки шкафа, — да, желаю. Но я опасаюсь, что это вызовет у нее подозрения и помешает мне снова обмануть ее и провести еще один день дома.

— Ты воспользовался дверным звонком, — замечаю я. — Я впечатлена.

Он пожимает плечами:

— Теперь уже можно. К тому же, машина шумела...

Я плюхаюсь на подушку рядом с ним.

— Итак, у тебя есть план?

— Что-то вроде того, — отвечает он. — Часах в двух езды от школы есть донорский центр, но прием крови там будет не раньше вторника, и нам нужна машина.

— Ты можешь взять мою, — говорю я, хотя мой желудок скручивается узлом от волнения. В четверг будет теннисный матч, а это значит, что мне опять придется просить Марка Эчоллса сделать за меня репортаж. Я пытаюсь себя убедить, что есть и другие вещи, с помощью которых я смогу впечатлить мистера Амадо, но мне становится все труднее верить, что после всего этого у меня еще будет хоть какой-то шанс.

Джеймс прерывает мои раздумья, осведомляясь, все ли в порядке, и на этот раз я решаю не говорить о журналистских заданиях — вряд ли я смогу попросить доноров сдать кровь в удобное мне время. Так что вместо этого я встаю и снимаю ключи с услужливо подписанного крючка на двери.

— Думаю, ты сможешь забрать машину после девяти, — говорю я. — Папа уже уедет, а Марси во вторник утром обычно ходит за покупками. Но если кто-нибудь заметит, я придумаю какое-нибудь оправдание.

— Ясно, — отвечает он и затем подходит к двери. — Увидимся в четверг?

— Ты уходишь? — спрашиваю я, убирая ключи и борясь с приступом разочарования.

— Марси сказала, что ты болеешь и мне не стоит долго здесь оставаться. Я не хочу разоблачать твой обман, — говорит он, но потом опирается о дверь и оглядывается вокруг. — Твой дом совсем не изменился. Такой милый.

В неярком свете прихожей Джеймс выглядит очень теплым, и мне так и хочется к нему прикоснуться. Не знаю, потому ли это, что я сошла с ума, сидя в заключении, но мне вдруг приходит в голову, что я была дурой, не пользуясь всеми шансами поцеловать его, когда они у меня были. На его лице мелькает радостное удивление. Черт.

— Ты слышал это?

— Слышал что? — невинно осведомляется он, но я замечаю, что он придвигается чуточку ближе. Однако не успеваю я обдумать свои дальнейшие действия, как слышу слева возмущенное фырканье. У подножия лестницы стоит Кэролайн, глядя на нас так, как будто она увидела нас катающимися по паркету, а не стоящими бок о бок.