Через три океана - Владимир Кравченко

Лихо, отважно вел себя наш головной корабль "Олег": он не прятался за броненосцы, не избегал стрельбы, а сам первым торопился начать ее. Заметив приближение крейсеров, он тотчас же шел им навстречу, вдвоем с "Авророй" на десятерых, и схватывался с ними на контркурсах. От окончательного расстрела "Олега" и "Аврору" спасла быстрота и частая смена ходов: мы сбивали этим неприятеля, не давали ему точно пристреляться. За весь бой верная "Аврора" ни на одну пядь не отстала от своего флагмана. Один раз, когда "Олег" почему-то вдруг сразу застопорил свои машины, "Аврора" вышла вперед в сторону неприятеля и грудью прикрыла "Олега". (В Маниле всеведущие японцы припомнили аврорцам этот момент.) Были ужасные, так называемые, "поворотные" точки, когда неприятель хорошо пристреливался и удачно концентрировал огонь по "Олегу", так что последний казался весь окутанным брызгами, взметами белой пены, черным дымом с проблесками огня. Мы нередко видели, как бедный корабль не выдерживал этого огня, клал круто на борт руля, поворачивал на восемь румбов и, выходя из сферы огня, оставлял ее позади. "Аврора" тотчас же следовала его примеру, клала руля, но, катясь по инерции, должна была вступать в этот ужасный, засыпаемый на наших глазах чугунным градом, район. Так как "Аврора" очень медленно слушается руля, не ворочается, как говорят моряки, "на пятке", то она неминуемо должна была всякий раз окунаться в этот дождь.

Вообще "Аврора" в бою счастливо вышла из многих неприятных моментов и сохранила свое место в строю. Возьмем такой пример: "Олега" и "Аврору" должны были отрезать неприятельские крейсера. Увидев это, броненосцы (уже без "Суворова", который горел отдельно) взяли вправо, чтобы прикрыть нас. Нам пришлось, оставив слева вышедший из строя и горевший "Сисой Великий", вступить в кильватер броненосному крейсеру "Адмирал Нахимов", а для этого повернуть на 12 румбов. В этот момент нам пришлось резать нос всем транспортам, и концевая "Аврора" едва-едва успела проскочить подносом "Камчатки", "Анадыря" и "Алмаза", сбившихся в кучу и сходившихся носами. Еще минута, и она была бы протаранена.[77] Чтобы следовать в кильватер "Олегу", требовалось самое тщательное внимание. Более быстроходный и поворотливый "Олег", прижимаемый 9-10 японскими крейсерами, теснимый собственными транспортами, вертелся, как волчок, и ежеминутно менял ход с полного на стоп и наоборот. Нельзя было ни на секунду отвести глаз от "Олега", и отдавать приказания приходилось не реже двух-трех раз в минуту: "Полный ход! Самый полный! 130 оборотов! 100 оборотов! Право руля! Лево руля! Стоп машина! Задний ход!" и т.д.

Глава L.

Сдача командования

Около шести часов крейсерский бой кончился, и японские крейсера скрылись за горизонтом во мгле; броненосцы же их вскоре стали настигать нашу эскадру, и броненосный бой возобновился с прежней силой. В это время вдоль линии наших судов проходил один из миноносцев, держа сигнал: "Адмирал поручает командование адмиралу Небогатову". Адмирал Фелькерзам погиб на "Ослябе" (смерть его от тяжелой болезни еще за двое суток до боя была скрыта от эскадры); очевидно, теперь убит и Рожественский. Все это время эскадра оставалась без командования и бродила, стреляла, не имея определенного плана. Но вряд ли мог сделать что-либо самый мудрый, самый храбрый и самый опытный флотоводец в данные минуты при данных обстоятельствах. В этой ловушке японцы делали с нами все, что хотели, играли, как кошка с мышью.[78] Оставалось только удивляться одному - стойкости и героизму русских судов.

Глава LI.

Положение эскадры

Дело близилось к вечеру. Броненосцы во главе с "Бородино" стали опять ложиться на курс NO 23°, ведущий к выходу из Цусимского пролива. За "Бородино" близко шел "Орел", далее - сильно отставшие "Николай I", "Апраксин", "Сенявин", "Александр III", "Ушаков", "Сисой Великий", "Наварин" и "Нахимов". Интервалы меж судами были уже сильно неправильны.

Слева от броненосцев находились "Олег" и "Аврора", еще левее остальные крейсера, транспорты, миноносцы, валившие нестройной кучей. Из броненосцев не хватало "Суворова" и "Осляби", из крейсеров - "Урала", из транспортов - "Камчатки" и "Руси". Миноносцы были все налицо. "Буйный", на котором находились тяжелораненый или умерший от ран, как мы думали, адмирал Рожественский и часть команды, спасенной с "Осляби" (175 человек)[79], был виден далеко в тылу эскадры.

Слева "Аврору" в полутора кабельтовых расстояния обгонял "Алмаз". Нам были видны его пробоины в носу, в корме, развороченный фальшборт, разбитая фок-мачта. Развевались уже известные нам два трехфлажных сигнала. Видневшиеся на переднем мостике, на спардеке алмазовские офицеры раскланивались с нашими, махая фуражками. За "Алмазом" шла "Светлана", сильно сидевшая носом. Волны заливали ее верхнюю палубу.[80] Госпитальных судов с утра никто так и не видал. Про них даже и думать позабыли. "Жемчуг" и "Изумруд" были тут же. Все время боя они вертелись, крутились, бросались под огнем спасать людей, но неудачно. Назначение этих судов в бою так и осталось непонятным.

Глава LII.

Гибель броненосца "Александр III"

Все суда, за исключением небогатовских, были сильно повреждены. Самый печальный вид представлял "Александр III" - броненосец Гвардейского экипажа. Крен его на правый борт был огромен и не только не уменьшался, а, напротив, заметно увеличивался. Развевавшийся сигнал обозначал: "Терплю бедствие". Поведение его было не вполне понятно. За полчаса перед тем он вышел из строя, прошелся вдоль всей эскадры на юг, потом вернулся назад, все время, точно разыскивая кого-то. Аврорцам показалось, что он ищет "Суворова", чтобы остаться с ним и вместе умереть. Вот он снова вышел из строя, вступил концевым. Около семи часов он как-то сразу исчез.[81] Никто не хотел верить в его внезапную гибель. Командир Небольсин упорно требовал от сигнальщиков, чтобы они разглядели это судно, а те твердили в один голос: "Вот тут он был, вот тут, а теперь не видать; куда делся, не знаем". И расстояние до него перед тем было не очень большое: кабельтовых тридцать. Момента, в который перевернулся вверх килем геройский броненосец, на "Авроре" так никто и не заметил.

Глава LIII.

Гибель "Бородино"

Между тем японские броненосцы, за дымом и мглой потерявшие на некоторое время нашу эскадру, снова нагнали ее с тыла и, поравнявшись с передними кораблями, как и раньше, сосредоточили свой огонь на головном, которым теперь шел "Бородино". На нем уже с полчаса горел пожар в корме. Дымилось мало, что-то алело, какая-то яркая точка, словно груда раскаленного угля. Когда "Бородино" четверть часа спустя был взят как следует на прицел, и снаряды один за другим стали впиваться в его бока, поднимая громадные столбы черного дыма (от мелинита, а возможно, что и от угольных ям), у всех нас екнуло сердце; мы почувствовали, что такого огня никакому броненосцу не выдержать.