Сногсшибательная Мэри (ЛП) - Ренделл Никола

— По рукам. Итак, вот что будет дальше.

Мэри становится серьезной и кладет билеты себе на колени. Ее грудь поднимается и опускается от нетерпения. Я хочу прикоснуться языком к её ключице. Мне нужны руки на этой коже.

Но нет. Нет. Я помню этот текст, как будто он врезался в мой мозг. Нам нужно сделать шаг назад.

— Мы не будем вместе ложиться в постель. Я собираюсь проводить тебя домой. Я тебя поцелую, прежде чем ты уйдешь. А потом мы увидимся завтра.

Её пальцы прижимаются к моим. Она глубоко вздыхает и кивает.

— Спасибо, — шепчет она. Затем она наклоняется вперед, заставляя свечу мерцать от дыхания. Я смотрю, как ткань её платья шевелится на животе.

Она понятия не имеет, как она меня подавляет. Из-за этого платья я чувствую, что у меня сотрясение мозга.

— Могу я просто спросить, какого цвета нижнее белье на тебе?

Она опускает свои красивые глаза и колеблется.

— Никакого. Что тебе хорошо известно. Потому что я видела, как ты смотрел на моё платье. И здесь нет места для бюстгальтера, так что я голая, как ты понимаешь.

Чёрт возьми.

— Я тебя хочу. Так сильно, — говорю я сквозь рычание, которое, кажется, может исторгнуть из меня только она.

— Джимми, — она слегка наклоняет голову. — Помедленнее.

Боже. Складывая салфетку, я прихожу в себя.

— Я знаю. Со мной всё в порядке. Просто это был момент слабости. Я всего лишь человек.

Мэри улыбается, и я вижу, как её пальцы движутся по краю стола, кончиками заходя за самый угол, точно так же, как когда она касалась меня. Если она хочет двигаться медленно, то пусть будет медленно. Мучительно медленно. Пытки. Я сделаю это. Для неё.

Я встаю и протягиваю руку, и Мэри берет её. Опять же, когда мы уходим, все замолкают.

— Это не имеет ко мне никакого отношения, — шепчу я ей на ухо.

Снаружи я передаю парковщику мою карточку с номером, и он уходит за машиной. Но я замечаю беспокойство в глазах Мэрии.

— Думаю, я поеду домой на такси. Мы с тобой одни в машине. Мы знаем, как это заканчивается.

Я беру её лицо в ладони и касаюсь пальцами задней части красивой тонкой шеи. Я крепко целую Мэри, и она отвечает мне тем же. Я хочу её. Она нужна мне. Внутри неё, над ней. Где угодно. Но ещё нет. Не сейчас. Мне понадобилось больше самоконтроля, чем я думал, чтобы отпустить ее, но я это сделал. Я отпускаю её, как только такси въезжает на парковку.

— Спасибо, что пришла сегодня вечером. Это было действительно…

Боже, я даже не могу подобрать слова. Потрясающе? Великолепно? Прекрасно? Говорил ли я когда-нибудь вслух слово «прекрасный»? Я открываю Мэри дверь, и она скользит на заднее сиденье.

— Это было прекрасно, — говорит она, заканчивая мое предложение и улыбаясь. — Просто идеально. Увидимся завтра?

— Я буду искать тебя на трибуне. Я буду парнем под номером 6, — говорю я ей, затем закрываю дверь и стучу кулаком по крыше такси.

____________________

Примечания:

1 — Yukon — марка внедорожника. Производится компанией General Motors.

2 — Скрэббл — настольная игра, в которой от двух до четырёх играющих соревнуются в образовании слов с использованием буквенных деревянных плиток на доске, разбитой на 225 квадратов. В русскоязычной среде известна также под названиями «Эрудит» или «Словодел».

Глава 30

Мэри

На моей щеке временная татуировка Bears, а в руке крендель с пармезаном. Я следую за Бриджит по паутине лестниц и туннелей через стадион, пока мы не находим свои места, которые располагаются сразу за местами для игроков «Медведей» в первом ряду. Мы так близко, что, кажется, будто находимся прямо на поле.

— Эх, если бы у меня был мужчина, который хотя бы на половину так меня баловал… — говорит Бриджит, жуя свою ярко-синюю сахарную вату. — Тебе чертовски повезло.

Конечно, я так и не сказала Бриджит и Джимми, что никогда раньше не видела ни одного футбольного матча. Я не знаю вообще ничего об этом виде спорта, что, видимо, делает меня совершенно не американкой, но теперь ничего уже не поделаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Домашние игры — это отпад. Все игроки надевают эти обтягивающие белые штаны, — Бриджит жует сладкую вату. — Посмотри на эти задницы. Боже.

И правда, вид довольно захватывающий. Но того, кто мне действительно интересен, я пока не вижу. Я осматриваю край поля, по которому слоняется множество крепких и мускулистых мужчин. Некоторые из них растягиваются, другие разговаривают или пьют воду из крошечных стаканчиков. Неподалеку расхаживает Радович. Он в тех же спортивных штанах, но вместо кроссовок сегодня на нем ботинки. Его огромное пальто дополнено меховой шапкой на затылке, отчего лоб выглядит огромным.

— А где Джимми? — спрашиваю я Бриджит.

Она перестает жевать, и сахарная вата облаком вылетает из её рта.

— Ты такая милая. Он большой человек в университетском городке. Ты узнаешь, когда он сюда приедет. Обещаю.

Через несколько секунд предсказание Бриджит подтверждается, поскольку дымовые машины начинают создавать дымку вокруг одного из туннелей, ведущих к полю. Он окружен аркой воздушных шаров, окрашенных в сине-оранжевый цвет «Медведей».

Объявляют одного игрока за другим, и их появление на поле встречается громким ревом, аплодисментами и овациями. А затем диктор произносит: «И номер 6. Защитник Джимми Фалькони!»

Но это объявление не встречает одобрения. Нет. Вместо этого стадион наполняется низким бухуууууу.

Я смотрю на Бриджит.

— Что происходит? Почему они свистят?

Она наклоняется ко мне.

— Фанаты любят его, когда он побеждает, и ненавидят, когда проигрывает.

Гнев внутри меня настолько силен, что мне приходится на секунду сесть. Придурки. Семьдесят тысяч придурков.

— Я не смогу на это смотреть.

Но затем Джимми пробегает мимо меня, поднимает глаза и подмигивает. В это мгновение в мире нет никого, кроме него и меня. Он выглядит очаровательным, сексуальным и красивым. И глубоко внутри я чувствую, как какой-то жадный, первобытный уголок моей души говорит: «Этот мужчина мой».

Он исчезает в толпе игроков. Я с трудом сглатываю и проверяю, не потекли ли у меня слюни. К счастью, нет. Пока.

— Успокойся, девочка, — говорит Бриджит, закутываясь в свою куртку. — Мы никуда не пойдем, пока одной из нас не захочется писать так сильно, что будет больно.

***

Больше всего в этой игре меня поражает шум от столкновения игроков друг с другом. Эта разрушающая кости, разрывающая мышцы, сжимающая лёгкие сила взрослых мужчин, которые бегут на полной скорости, с полным октановым числом тестостерона и сталкиваются друг с другом снова, снова и снова. Бриджит всё пытается объяснить мне правила, но она так увлечена игрой, что не может закончить ни единого содержательного предложения. А я все еще не понимаю, что происходит. Но каждый раз, когда начинается игра, и мужчины врезаются друг в друга, все, о чем я могу думать, — это растяжения, ушибы, переломы костей и разбитые мозги. Но больше всего я беспокоюсь о Джимми.

В какой-то момент, кажется, прошла уже треть всего игрового времени, Джимми возвращается, чтобы сделать бросок. Он жестами что-то показывает очень высокому парню с косами. Но прежде, чем он успевает бросить мяч, парень размером с Халка хватает его так злобно, что кажется, меня вот-вот вырвет.

Но Бриджит говорит, что это игра, это футбол. Так и должно быть.

— Если ты собираешься встречаться с квотербеком, тебе нужно научиться любить эту игру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Встречаться? Я встречаюсь с Джимми? Я вижу, как он бежит по краю поля, чтобы посовещаться с Вальдесом. Я смотрю на его красивые «булочки» и узкую талию. Затем он снимает шлем и вытирает лицо полотенцем. После чего Джимми находит меня взглядом и улыбается своей фирменной улыбкой «ЭЙ, ДЕВУШКА» прямо мне.