Неуловимая невеста - Стефани Лоуренс

Почувствовала, что он бессилен сопротивляться. Почувствовала, как пламя взметнулось к небу. Снова встав на носочки, она выдохнула ему в губы:

— Хочу тебя… Хочу, чтобы ты вошел в меня…

С мучительной ясностью она поняла, что это и только это уймет нарастающую боль, утолит голод и удовлетворит взаимную потребность.

Именно это и только это ей нужно, чтобы осуществить свои мечты.

И то, в чем так нуждается этот упрямец.

Он не выпускал ее из объятий. Не ослабил кольцо рук.

Она ощущала бушующую в нем битву. Он все еще боролся… но явно проигрывал.

Улыбаясь про себя, она сжала ладонями его лицо, приподнялась чуть выше и поцеловала его.

Жадно, пылко, требовательно.

Вложив в поцелуй все желание обольстить, заманить.

Она хотела, чтобы он забыл о своих благородных принципах и унес ее в постель.

Она хотела его.

Всего. Здесь. Сейчас…

Гарет услышал ее призыв. Он знал, что делает, но не был уверен, что знает она.

Сопротивление было бесполезным, оторваться от нее невозможно.

«Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты вошел в меня».

Какой мужчина может отказать в ответ на такую мольбу?

Только не он. Только не с ней.

Он даже не был уверен, когда решился. Когда капитулировал.

Знал только, что должен оказаться там, где она хочет, должен погрузиться в нее глубоко-глубоко…

Поэтому он отстранился, прервав поцелуй, становившийся все безумнее, подхватил ее на руки и направился к постели.

Ее глаза сверкали в лунном свете, губы приоткрылись в мимолетной довольной улыбке, когда он уложил ее на постель.

Воспротивившись властному порыву просто накрыть ее своим телом, сорвать прозрачный шелк и вонзиться в нее, он вынудил себя отступить от нее и стал снимать мундир.

Эмили улыбнулась таинственной, удовлетворенной улыбкой женского триумфа, села и завела руки назад, пытаясь расстегнуть пуговички почти несуществующей шелковой блузы.

— Нет! — хрипло прорычал Гарет.

Эмили удивленно взглянула на него.

— Оставь. Я сам хочу снять это. Ляг и дай мне посмотреть на тебя.

Эмили поколебалась, потом молча откинула голову и вальяжно раскинулась на подушках, успев заметить, как жадно его взгляд скользит от плеча к груди, бедрам…

Сердце билось спокойно и уверенно. Он не может остыть теперь, когда увидел ее в этом платье. Теперь, когда с лихорадочной поспешностью срывает с себя одежду, обнажая мускулистые грудь и живот.

Отбросив рубашку, Гарет расстегнул брюки и уселся на кровать, чтобы снять сапоги.

Изнемогая от желания, она коснулась его спины, широкого разворота плеч.

Он дернулся, бросил на нее мрачный взгляд, но ничего не сказал. Позволил ей гладить его, наслаждаться невероятной упругостью кожи и стальными мышцами.

Один сапог ударился о пол. Несколько секунд — и к нему присоединился другой.

Она отвела руку. Затаила дыхание, облизывая пересохшие губы.

Он не повернулся. Поднялся, потянул вниз бриджи и снова сел, чтобы стащить их с длинных ног.

У нее едва хватило времени сообразить, что он делает, прежде чем бриджи упали на пол. Он повернулся и лег рядом. Облокотился на матрас и навис над ней.

Она уже открыла рот, чтобы объяснить, что три ее замужние сестры…

Но он поцеловал ее. Снова наполнил мощью, страстью и обещанием…

Его пальцы сомкнулись на прикрытой шелком груди. Большой палец нашел сосок и стал обводить, гладить, дразнить… пока она не ахнула. Не выгнула спину, не вдавила плоть в его требовательную ладонь.

Другого поощрения ему не потребовалось.

Его рука ласкала ее. Тяжелая, мужская, откровенно настойчивая, вызывающая реакции, о существовании которых девушка не подозревала.

Он оторвался от ее губ, скользнул вниз, наклонил голову… стал лизать груди сквозь влажный, прилипший к коже шелк. На миг оторвался, снова нагнул голову и втянул в рот набухший кончик. И стал сосать.

Она взвизгнула, но тут же зажала себе рот, стараясь выстоять в этой буре ощущений. Но он продолжал свой пир, пока она не задохнулась. Пока не застонала.

Тогда его рука проникла между ее бедер. Дерзкий палец стал ласкать ее сквозь уже намокший шелк.

Эмили всхлипнула, вцепилась ему в волосы и подняла бедра в безмолвной мольбе.

Палец нашел вход и проник внутрь, совсем немного. Мокрый шелк стал непреодолимым барьером для более глубокого проникновения.

Она хотела… и знала, чего именно хочет.

Высвободив руку из копны темных волос, она потянулась вниз… и нашла его. Нашла горячую плоть, бархат поверх стали.

Гарет вздрогнул и тихо выругался, обдавая жарким дыханием ее сосок.

И тут он перекатился на спину, увлекая ее за собой, так что она легла на него в вихре шелка. Он притянул ее вниз и впился в губы поцелуем, столь откровенно собственническим, что у нее голова пошла кругом.

Она почти не почувствовала, как блуза распахнулась на спине, упала с плеч и отлетела в сторону.

Ее груди, полные и набухшие, сначала коснулись, потом прижались к его мускулистой груди, тугие соски терлись о жесткие черные волосы.

Она едва впитала это ощущение, как ее гаремные шаровары соскользнули вниз по бедрам.

В крови бурлило предвкушение. Она изнемогала от чувственного восторга.

Он снова перекатился, придавив ее своим телом, и снова поцеловал — поцелуем завоевателя. И дал себе всего секунду, чтобы оторваться от нее. Насладиться видом женщины, возбужденной, с раскинувшимися по плечам густыми каштановыми волосами, полуприкрытыми глазами, блестящими и распухшими губами… его женщины. Потому что она принадлежит ему.

Он подмял ее под себя, опьяненный ощущением нежной кожи, женственных изгибов и мягкости.

Маленькие руки уперлись ему в грудь. Он не слишком удивился, когда она слабо запротестовала:

— Я хочу видеть тебя.

— Не сейчас! — категорично прорычал он. Вряд ли он вынесет эту пытку. Не сейчас, когда он всячески вынуждает себя не спешить. Он готов поставить жизнь на то, что она девственна, так что спешить ни в коем случае нельзя. Не то чтобы у него был какой-то опыт с девственницами — по кодексу чести девственницы были неприкосновенны, — но он часто об этом слышал.

Несмотря на свое состояние, Эмили упрямо выдвинула подбородок.

— Позже, — настаивал он и, охваченный вдохновением, добавил: — В следующий раз.

Он не стал дожидаться ее реакции. Просто поцеловал.

Жар между ними нисколько не остыл. Ревущее пламя взметнулось до потолка, когда он осторожно развел ее бедра… когда она с готовностью раздвинула их шире…

Он погрузился в нее. На первый дюйм.