Бифуркатор (СИ) - Алекс Белов

— А что, дело нужное. Давайте доедим всё, что есть, — вздыхает старший.

— А как же завтра?

— Может, мы опять переместимся ночью, и в Петербурге наша валюта будет действовать, — предполагает Серёга. Он оптимист.

— А мысль, кстати, дельная, — вдруг поддерживает Стёпка. — Давайте всё дожрём. Надеюсь, завтра будет лучше.

Хм, если верить теории компьютерных игр и каждая новая стадия хуже предыдущей, то не удивлюсь, если в завтрашнем Питере люди перестанут пользоваться деньгами и будут пожирать друг друга.

Но соглашаюсь с друзьями и занимаюсь едой. Серый ушёл заваривать соблазнительно пахнущие БП-шки, а я долго смотрю в глаза Стёпки.

— Завтра будет лучше. Завтра по-любому будет лучше, — улыбаюсь.

С младших классов фраза Завтра будет лучше вошла в наш девиз. Маленький такой крючочек, скрепляющий отношения и дружбу двух людей. Обычно, завтра оставалось таким же, как и сегодня, но мы верили и надеялись. Какое-то время фраза-крючок стала нашим повседневным обрядом. Всё равно как при расставании говорить пока.

— Да по-любому будет лучше, — подмигивает Стёпка.

Серый возвращается с двумя заварными БП-хами и тремя стаканами, заимствованными у проводника.

— Чай предлагал, — говорит парень. — Так хотелось у него его украсть. Но, я прилежный мальчик, поэтому будем пить воду.

Когда все четыре отравы дымились на маленьком вагонном столике, а в стаканах остывал кипяток, мы вновь уединились за беседой. В центре стола покоился надломленный слегка чёрствый кусок хлеба, обнаруженный в Стёпкиной походной сумке, которой его снабдила параллельная мать и в которой, собственно, мы и держали еду.

Пока жадно поглощали горячие химикаты, говорили мало, но когда пустые коробки хаотично улеглись на застиранной РЖД-шной скатертёнке, Остапа понесло. Я про Стёпку.

— Делаем выводы и предположения, — говорит он.

— А что их делать-то? — спрашивает Серый, дожёвывая суховатую корочку хлеба. — Завтра приедем и всё узнаем.

Я достаю из кармана таблетку Темпалгина и продолжаю слушать умного друга.

— Сначала давайте подытожим. Шаман. Понятно. Ему нужен был Глобус, чтобы подлизаться к доктору Вечности. Буратино его захапал себе из-за жажды власти, правда какой, я пока не пойму. Но почему они нас не встретили на вокзале?

— Буратино или Шаман? — спрашивает Сергей.

— Оба!

Я усиленно думаю и выдаю:

— Может Шаман там и был, думал, что мы уедем рано, а мы вот уехали поздно. Он же знал, что мы едем в Питер.

— А я вот и не помню, — хмурится Стёпка. — Чего он в вагоне тогда говорил?

— Ну предположим, знал, — перебиваю мысли друга. — Приехал, подождал и уехал.

— Как вариант, — кивает Стёпка. — Только, будь я Шаманом, я бы караулил все составы вплоть до недели.

— А может, он подумал, что мы не будем ехать поездом и скроемся инкогнито? — предполагаю. — Поэтому и не стал нас там искать.

— Об этом я тоже думал, — кивает Стёпка. — Но всё равно, уж небольшой патруль для мониторинга вокзала я бы выделил.

— Может, и правда не знал, что мы в Питер едем, — пожимаю плечами.

— Думаю, Шаман знает месторасположение доктора. Тут три варианта и все какие-то сопливые. Хорошо. Давайте разбираться с нашим давним оранжевым другом Буратино. Почему тот не пришёл на вокзал, дабы взять нас с поличным?

— Ох, если мои глаза мне не врут, то он как раз пришёл, просто припоздал! — восклицает Серый.

— Серый, у него, чтобы нас поймать, было девять часов, — заводит глаза Стёпка. — И что? И где? Он даже в нашей Москве с их пробками столько не задержался бы. Тут есть какая-то другая причина.

— Ой, да что вы гадаете какие-то причины, — машет руками Серёга. — Уехали — и ладно. Ещё голову ломать над глупыми мелочами.

— Эти глупые мелочи составляют область неизвестности, — отвечает Стёпка. — А в неизвестности могут прятаться тузы и джокеры, которые мы не видим и которыми нас ударят завтра на подходе. Тёмка, дай-ка я посмотрю Глобус.

Я ныряю в пакет под столом и достаю штуковину. Стёпка принимает из моих рук артефакт осторожно, будто Глобус создан из парашютиков одуванчика. Почти минуту друг внимательно оглядывает материки, океаны, окантовку.

— Красиво, — наконец говорит он. — Карта, вроде, точная. Параллели и меридианы даже прорисованы. Почти что обычный глобус. Фирма изготовителя не указана. И тут ещё кнопка.

— Я заметил, — киваю.

— Нажимал её?

— Ни в коем случае, — махаю головой. — Чёрт его знает, что случится. Пусть лучше он попадёт к доктору Вечности как есть.

— Ты уверен, что не стоит нажимать? — Стёпка глядит на меня исподлобья.

— Прекрати немедленно! — строго прикрикивает Серый. — Мало нам неприятностей!?

— Согласен, — кивает Стёпка и возвращает Глобус в пакет. — Хорошо, давайте разберёмся насчёт завтрашнего дня. Кто такой доктор Вечность и какие предположения насчёт него?

— Оно вам надо? — Серый заводит глаза. — Может, приляжем спать, я устал, как загнанная сука.

— Извини, но у меня в голове строится столько инвариантных событий, — потупил взгляд Стёпка. — Я продумал уже сотню вариантов, перевернул в голове каждый кадр из прошлого. Я стараюсь подготовиться к встрече. Если взвесить все факты, то может быть станет ясен исход завтрашней встречи. Вдруг нам не только Андрюху не вернут, но и Глобус отберут ещё, а нас убьют.

— Судя по тому, какие ребята работают на этого бородатого козла, не удивлюсь, если так оно и будет, — ворчит Серый.

— Погодите. Что мы имеем? Один докторишка, сидит себе где-то в Питере и управляет временем. Так что ли? Он вообще кто? Человек? Демон? Тварь с другой планеты? Может, Бог?

— Ну я так думаю, что всё верно, кроме варианта с человеком, — отвечаю. — Не может человек быть таким всемогущим.

— А вот тут меня Шаман заставил задуматься, — вздыхает Стёпка. — Помните, он говорил, что мы толком его вживую ещё не видели. А вдруг это вообще коллективный разум, как говорил Шаман. Вдруг он даже не материален?

— Да как так не материален?! — пожимает плечами Серый. — Мы сами его на экране видели!

Стёпка вдруг вздыхает.

— У меня в голове с той самой ночи, вчерашней, крутится кое-что… развитие моей теории. Как-то нашёл я слабости в ней. И подумал о некоторых вещах. Но они не самые лучшие.

— Так! Пошёл ты со своими теориями! — восклицает Серый.

— А чего так?

— Потому что как правило твои теории оказываются верными!

Стёпка вдруг смущённо улыбается.

— Ну ничего страшного. Ещё не всё так плохо.

Изнывая от нетерпения, я тороплю ребят:

— Ну ладно, Стёпка, давай уже. Чего ты там задумал?

— Смотри. Я предположил, что мы как-то все застряли в двадцать третьем июле, а потом начали жить дальше, а твой брат единственный кто это помнил, остался в том дне.

— Ну да.

— А кто застрял? Я и ты? Вся наша Искра? Весь город? Вся страна или планета?

Я чешу макушку.

— Ну не знаю.

— А что если мы нигде и не застревали, — говорит Стёпка. — А только твой брат?

Непонятки.

— Хорошо. Тогда как же он мне рассказал, что проживает этот день уже двадцать третий раз?

Стёпка пожимает плечами.

— Долго думал, ничего умного не нахожу. Ведь вот ты с ним двадцать второго жил, было всё нормально. А вот уже двадцать третье, и он уже другой. Эти неточности меня и смущают. Но я задался ими после того, как придумал интересный вопрос.

— Какой?

— Вот мы часто задумывались, зачем мы едем спасать Андрюшку. Но не подумали об одном! — Стёпка вошёл в кураж. Выдержал напряженную паузу, оглядывая меня и Серого. — Зачем доктору Вечности это? Зачем зацикливать какого-то мальчишку в одном дне? Ответьте, хоть кто-то из вас задумывался над этим?

Я цепенею. Ведь пару раз мелькало в голове подобное, но мне всегда хотелось просто спасти Андрея, и мысли о сути действия доктора Вечности не приходили. Поэтому я мотаю головой. Серый поддерживает меня и тоже мотает. Уж тот явно не задумывался ни над чем иным, кроме спасения шкур своей и Стёпкиной.

— Ну ты хоть что-то придумал? — спрашиваю.

— Нет, — вздыхает Стёпка. — Я говорю о том… а что если это какой-то необходимый процесс? Я, конечно, очень надеюсь, что доктор нам всё объяснит, но чёрт. А вдруг этому необходимо было случиться. Как, скажем, умирают же люди. Вдруг это важный процесс, и он не вернёт нам Андрея поэтому.

Я холодею. Мне вдруг страшно и грустно.

— А что если это какая-то фигня такая, ну, он типа что-то испытывает? Вот и зациклил Андрюшку, — предполагаю. — Может, он злобный профессор, который ставит опыты над людьми.

— Ну мы же не в детском кино, — качает головой Стёпка. — Или твои предки так насолили какому-то гению по молодости, что он им мстит? — усмехается. — Бред. Здесь что-то более глубокое. В любом случае, завтра всё узнаем и поговорим с докторишкой. Если, конечно, нас пустят в покои мироздания.