Идеальный план - Роман Конев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Наши деньги, Стас.
– Не надо зачитывать мне семейный кодекс, милая. Мои деньги. И ты не тот человек, который их достоин. Особенно после твоего проступка.
– Что ты сделал с телом?
– Сделаю вид, что не слышал твоего вопроса. – Он промокнул ранку на коже бумажной салфеткой.
– Ты мне противен!
– Больше так не делай.
– Сделаю.
Он испустил тяжёлый вздох.
– Постоянно забываю, что выяснять отношения с женщиной недостойно мужчины. Скажу губернатору, что ты плохо себя чувствуешь, поэтому не сможешь прийти на приём в пятницу. – Он вытер руки о скатерть. – Прибери здесь. Прислуга не должна увидеть завтра бардак. Пойду подышу воздухом. Здесь и в самом деле душно. Думаю, не нужно повторять тебе, где следует держать язык.
– Я уйду от тебя.
– На это у тебя не хватит смелости. Ты слишком привыкла к роскоши, mon amour. Так где ты будешь держать свой шаловливый язык?
– За зубами, – нехотя отозвалась она. – Там, куда ты ни за что больше не засунешь свои причиндалы.
Угроза откусить ему кое-что вызвала у него смешок. Спать с ней в одном доме становилось опасно.
– Больше никаких глупостей, Эльвира. Второй раз я не смогу тебя простить. Второй раз память о проведённой вместе молодости тебя не спасёт. Второй раз будет последним.
– Ты чудовище, Стас. Всегда им был. И чем ты старше… чем старее, тем сильнее от тебя воняет болотной жижей. Вот где тебе самое место.
– Зачем же ты столько лет со мной прожила, лицемерная дрянь? – спокойно поинтересовался он. – Не ради ли денег?
– Когда-нибудь ты допустишь ошибку, проколешься, потеряешь зоркость. Вот тут-то они на тебя и набросятся. Все твои призраки. Все враги. Все, кого отправил на тот свет. Все, кого ты обидел.
– И ты, конечно, будешь среди них.
– Я буду первой, кто поставит ногу на твоё горло и заставит тебя заткнуться.
При слове «горло» Станислав вновь дотронулся до пореза на шее. Ранка щипала.
– Как мило, – усмехнулся он. – Я твоего воодушевления не разделяю. Зря ты делишься со мной планами. Возможно, посадить тебя цепь необходимо в буквальном смысле. Не заставляй меня задуматься об этом всерьёз.
Он посмотрел на часы.
– Да, Эльвира, все твои банковские и сим-карты только что превратились в бесполезный пластик. Не спрашивай, как я смог провернуть это с выпущенными на твоё имя картами. Всё равно не скажу. Доступ в интернет тебе тоже запрещён. Читай книги, плавай в бассейне, ешь фрукты. И, разумеется, думай о своём поведении.
– Ты посадил меня в тюрьму, – без эмоций констатировала она. Боялась ли Эльвира своего мужа? Очень сильно. По его приказу замучили Максима. А сам он заставил её проглотить отрезанный половой орган. Психически здоровому человеку такое бы не пришло в голову. Да, она изменила, нарушила данную при бракосочетании клятву. Она сделала это, устав от бесконечных любовных связей мужа с содержанками и прочими наложницами. Он перестал видеть в ней женщину и настолько уверился в собственной правоте, что не старался скрывать бесчисленные похождения. Что позволено Юпитеру, не позволено быку, так вроде. Этот мир всё ещё полон отравляющей маскулинности. Им всё ещё правят шовинисты и сексисты, считающие женщин способными только на то, чтобы глотать их, мужчин, семя.
– Так и думал, что не дождусь от тебя благодарности. Назвать наш замечательный дом тюрьмой мог только такой бесчувственный человек, как ты. Санаторий, пансионат, дом отдыха, курорт… но у тебя на уме только тюрьма. Мебель, между прочим, ты для этого дома сама выбирала.
– Я тебя ненавижу!
– Смотри, чтобы это чувство не стало взаимным, Эльвира, – сухо ответил он, устав от плевков в свою сторону. – Принимайся за уборку. Можешь включить музыку. Можешь хоть на голове стоять, к утру столовая должна сиять чистотой.
Он взял ключи от гольфкара, направился к выходу, подбрасывая их в воздух. По пути достал из буфета красное бургундское вино стоимостью сто двадцать тысяч рублей за бутылку. Засунул штопор в карман. Лучше рассекать пьяным по личным угодьям, чем выслушивать оскорбления от обезумевшей стервы.
– Не вздумай покончить с собой, – бросил он через плечо.
– Не дождёшься, ублюдок.
– Я тоже тебя люблю, зайка. Незабываемый ужин сегодня, не правда ли?
– Сочту за честь первой станцевать на твоей могиле! – выкрикнула она от бессилия. Длинные ногти оставили на ладонях кровавые рубцы. Она ничего не чувствовала. Боль от порезов вытеснила другая, более страшная боль. Надо бы обработать раны хлоргексидином и наложить повязку.
В дверях Троер замешкался. Он не был бы собой, упустив возможность возвысить себя в глазах человека, готового в эту самую минуту порвать его на куски.
– Твою эквилибристику снимали на видео, – сообщил он. – Ты не тот человек, чтобы случайно попасть в объектив скрытой камеры. Через тебя хотят добраться до меня. Других предположений у меня нет.
– Кто снимал? – Ей стало по-настоящему страшно. Мысли о любовнике впервые за время ужина отошли на задний план.
– Даже если выясню, тебе не скажу. Ты втравила меня в плохую историю. Я разберусь, как и всегда. – Он перешёл на гнусавый прононс. – Папочка приберёт за тобой.
– Стас… я… я…
– Принимайся за работу, Эльвира, а то не успеешь выспаться. Завтра у нас обоих будет болеть голова. Хороший утренний секс облегчит похмелье. Надеюсь, мне не придётся брать тебя силой.
Он вышел из дома, оставив жену стоять в растерянности посреди разбросанной еды. Ей понадобятся перчатки, чтобы в ранки не попало моющее средство для посуды. Можно, конечно, сложить всё в мешки для мусора, но муж не любит, когда она действует ему наперекор, и накажет её за непослушание самым постыдным образом.
Эльвира Троер смахнула член любовника на тарелку и пошла в туалет, чтобы смыть бесполезный кусок плоти в унитаз.
2
Уборщик исследовал спутниковые снимки незнакомой сельской местности под увеличительным стеклом, катая по рту земляничную жевательную конфету. Поезд на всех парах мчался через пустошь, кишащую дикими индейцами из племени ирокезов. Сегодня краснокожие останутся без улова, машинист доставит скальпы бледнолицых пассажиров до пункта назначения. Он жалел, что не мог отправиться в путешествие по опасным землям вместе с человечками. Срочный заказ спутал все планы.
Надя наверху смотрела по ТНТ шоу, превращавшее её и без того хлипкие мозги в студень. По крайней мере, она не совала нос в его дела, когда пялилась в двухметровую жидкокристаллическую панель. Он в детстве не мог и мечтать о таком большом телевизоре с сотней круглосуточных телеканалов, транслирующих
