Наследник, которому по... - Александр Олегович Курзанцев

Чем несказанно меня обрадовала, терять время на развозы ещё кого-то кроме себя было не слишком приятно.

И точно, со стоянки в нашу сторону резко стартанул, взвизгнув шинами, автомобиль. Правда не чета моему стильному Москвичу, всего лишь какая-то дешёвая японская жоповозка, вся черная и вглухую тонированная, причем тонированными были даже передние фары. Да и задние тоже, которые я увидел, когда машина, резко дав возле нас по тормозам, на заклиненых колёсах, оставляя на асфальте чёрные следы, проскользила мимо, уехав на пару тройку метров дальше чем нужно. «Тойота Приор», - прочёл я название на крышке багажника.

Видимо мысль, что водитель – дебил, настолько явно проявилась на моём лице, что Светлова покраснела и промямлила:

– Степан просто дурачится, а так нормально ездит.

В это время передняя дверца с водительской стороны распахнулась и оттуда вылез, лыбясь во все свои сколько-то там зубов, не считая отсутствующих, парень несколько старше нас, в спортивном костюме Абибас, почти таком, какой я приобрёл на рынке с близняшками, и жизнерадостно произнёс:

– Ну что, испугались?!

Я скептически покосился на девушку и та покраснела сильнее.

Водила подошел к Анюре и, поглядев на меня, спросил:

– Это чё за пацан с тобой?

– Пацаны у тебя во дворе с деревянными пистолетиками в войнушку играют, а я наследник благородного рода, – с ленцой ответил я ему, смотря прямо в глаза.

– Ух какой гордый, смотри не лопни, – заухмылялся снова тот, посмотрел на Светлову, – что, друган твой?

– Жених, – ответил я, продолжая спокойно разглядывать нахала.

Тот сказанное сначала воспринял как шутку, заржав аки конь, но затем заметил кислое выражение на лице Анюры, мигом посерьезнел, несколько раз пробежав взглядом с меня на неё и обратно, затем негромко спросил:

– А отец знает?

– Неа, – покачала головой Светлова, опустив взгляд.

– Мда… – почесал затылок Степан, – дела…

Мне, в общем-то, до их дел дела не было, поэтому я нетерпеливо посмотрел на часы, затем сказал Анюре: – Пока, – и пошел в свою машину. Где с облегчением плюхнулся на удобное кожаное сиденье и закинул небрежно подальше портфель, выкидывая вслед за ним, из головы и невесту, и Степана, и школу вообще. Меня ждал дома ужин и занятия любимым хобби.

Из всех событий дня я решил ещё раз прокрутить в голове только бой на ринге моего подручного. Не то, чтобы я его с таким большим интересом разглядывал, в победе Валуа я не сомневался, хоть его противник был почти таких же габаритов, но некоторые моменты, словно шероховатости на доске, которые ощущаешь подушечками пальцев, ведя ими по поверхности, мой мозг отметил.

Всё-таки у меня был весьма, не побоюсь этого слова, впечатляющий опыт боёв и просчитывать возможности соперников, подмечая мельчайшие детали, я умел на отлично. Так вот, складывалось стойкое ощущение, что Николя намеренно себя притормаживает, играя какого-то увальня и не показывая всё, на что способен.

Он старался реагировать медленней, хотя по меняющейся стойке и движению корпуса и плеч я видел, что он уже готов нанести удар, но затем он гасил зарождающуюся амплитуду и зачастую тупо работал только рукой, производя скорее толчок, чем полноценный удар, не подключая к движению ноги и корпус с разворотом плеча.

По моим субъективным ощущениям, бой он мог закончить буквально на первых секундах, но почему-то толкался с соперником на ринге аж несколько минут, где в конце, тяжело дыша, как и его оппонент, всё-таки вложил силу в удар, опрокидывая того на пол.

И вот будь я проклят, если и тут Николя не симулировал, на самом деле устав куда меньше. Впрочем, это была весьма неплохая тактика, не раскрывать всех своих возможностей и я, как опытный боец, всецело подобное одобрял, но блин, турнир в школе, среди школьников, где нет даже вшивого тотализатора, с рандомным подбором соперников, ну или почти рандомным, это далеко не императорский чемпионат, где крутятся просто невероятные суммы и бойцы как на подбор матёрые волчары. Зачем эти хитрости, зачем?

Если только он не показывал свои реальные навыки не для будущих соперников, а для кого-то ещё. В первый миг я подумал насчёт себя, но не увидел в этом большого смысла, ему, как моему подручному, наоборот, следовало бы как можно эффектнее проявить себя, чтобы повысить свою репутацию, показать, что он отличное приобретение для рода Рассказовых.

А вот потом, я подумал про администрацию школы. Что если он скрывается от них? И некоторый резон в этом был, если принять в качестве опорной теории, что он не собирается становиться болдаром. В пользу этого говорило и то, что он, несмотря на всю свою внушительность, ни с одним аристократом до меня не взаимодействовал, я специально интересовался. А вот ко мне явным образом в подручные попросился, если вспомнить тогда его услугу с пальто.

Неужели он тоже жаждет, как большинство тут, усилить свою магию? Что ж, если так, то, по логике вещей, он должен дойти где-нибудь до одной четвёртой финала, и тогда аккуратно слить бой, с одной стороны, показав мне, что он всё-таки, как боец неплох, ибо одна четвёртая это всего восемь человек на всю школу, а с другой, не участвовать в финале, после победы в котором, будет гарантированное внимание завуча, готового приложить все свои силы для натягивания победителя до болдара, если тот не оболдарится сам в ходе турнира.

Надо будет понаблюдать ещё, решил я, и если подтвердится, то начистоту поговорить с Валуа, о том, как и кем он себя в будущем видит. Как ни пытался он косить под тупого, но пару раз спалился показав весьма широкий кругозор и знание тем обычным, стремящимся в болдары ученикам, не свойственных.

Когда мы подъехали к дому, на крыльце меня уже встречали необычайно радостные родители. Я посмотрел на их сияющие лица и только вздохнул.

– А мы всё знаем, – сообщила мне маман, чем изрядно меня повеселила, пришлось даже язвительную улыбку на лице маскировать, чтобы не догадались.

Если бы они действительно знали всё, то явно такими радостными бы не были.

– Смотри, из школы прислали, – потряс отец передо мной листом бумаги, зачитал, – Похвальная грамота, за победу в внутришкольном соревновании по дракам в коридоре, выдана Дрейку Рассказову, с присвоением почётного переходящего звания – «Лучший драчун!» и размещением портрета на доске почётных хулиганов школы!

Рассказов-старший, гордо напыжившись, хлопнул меня по плечу:

– Пятнадцать учеников в одиночку раскидал, молодец сын, – посмотрел на прижавшую к щекам ладони жену, что с блеском в глазах, с любовью меня разглядывала, – а,