Вселенная неудачников - Сергей Мусаниф

Планета находилась на границе сфер влияния человечества и Гегемонии Скаари, и в связи с ухудшающейся в галактике политической обстановкой сей факт ей мог выйти боком. Потому что без вступления в Альянс планета не могла рассчитывать на защиту его военно-космических сил, и в случае нападения колумбийцам придется разбираться со скаари в одиночку.

А на это у них не было никаких шансов.

С точки зрения обывательской логики, решение этой проблемы было предельно простым – Новой Колумбии всего-навсего следовало вступить в Альянс и спрятаться от скаари за могучей спиной ВКС. Но тут обывательская логика заканчивалась, и начиналась большая политика.

Несмотря на то что подавляющая часть населения высказывалась за скорейшую интеграцию с Альянсом, правительство планеты затянуло переговорный процесс на десятки лет, чему бюрократия самого Альянса не больно-то и препятствовала. Президент Новой Колумбии пытался выбить для планеты особый статус, Альянс выкатывал какие-то встречные требования, в суть которых мне, простому пехотинцу, совершенно не хотелось вникать, и Новая Колумбия по-прежнему оставалась независимым миром.

Независимый – это тот, от которого ничего не зависит, мрачно шутили жители планеты и копили деньги для перелета в какое-нибудь более безопасное место.

В общем, когда я в составе роты новобранцев прибыл на планету для усиления охраны посольства Альянса, обстановка на Новой Колумбии сложилась крайне неспокойная. И тот факт, что поблизости от звездной системы периодически объявлялись корабли Гегемонии, только подливал масла в огонь.

Не могу сказать, что полгода в учебном лагере на планете Тайрон пролетели для меня как один миг, но за это время не произошло ничего особенного, ничего такого, о чем хотелось бы вспомнить отдельно.

Сам Тайрон был похож на планету Татуин из «Звездных войн», ту самую пустыню, где прошли детство и юность Люка Скайуокера. Песок, палящее солнце, барханы, песчаные бури, и где-то посреди всего этого великолепия находился наш тренировочный лагерь.

Там-то я и выяснил, что армия пятого тысячелетия – это практически предел мечтаний для любителя компьютерных игр из тысячелетия третьего. Не всех компьютерных игр, конечно. А только «first person shooter».[5]

Потому что большую часть обучения занимала именно стрелковая подготовка.

Физическая подготовка находилась на втором плане и ограничивалась кроссами по пересеченной местности и занятиями в зале силовых тренажеров.

В принципе это было логично, если учесть, к какой войне нас готовили.

Оба потенциальных противника – и кленнонцы, и скаари – настолько превосходили людей по своим физическим параметрам, что все известные методики рукопашного боя оказывались бесполезными. Чужие были быстрее и сильнее человека и обладали куда более прочным строением организма, так что нанести им летальную рану голыми руками, без использования какого-либо оружия, было невозможно.

Нам как-то показывали ролик, записанный во время одной из локальных стычек со скаари, в котором один штурмовик Чужих легко и непринужденно расправлялся с целым взводом пехоты.

Если скаари подобрался к тебе ближе чем на три метра, а у тебя в руках нет готового к стрельбе оружия, ты уже труп, говорил сержант Беккет, наш инструктор по огневой подготовке. Если же скаари находится от тебя метрах в пятнадцати, то, возможно, ты еще успеешь выхватить плазмомет. Но то, что ты успеешь из этого плазмомета выстрелить, это уже не факт.

– Скаари быстрее, сильнее и живучее вас, – говорил Беккет. – Тяжелая броня немного уравнивает шансы, но использовать ее можно не всегда и не везде. Я бы на вашем месте на это не полагался. Когда вы столкнетесь со скаари, единственное, что будет отделять вас от смерти, это ваше оружие. Чтобы выжить, нужно убить первым. А чтобы убить первым, надо выстрелить первым. Поэтому надо быть готовым открыть огонь в любой момент, в любую минуту.

Пехота Альянса оснащалась так называемым интеллектуальным оружием, причем считалось, что у наших противников такого оружия нет.

Конечно, спусковые крючки не нажимались одной лишь силой мысли, а стволы не гнулись в различных направлениях, обеспечивая успешную стрельбу из-за угла, но имеющаяся действительность отличалась от вышеизложенного не слишком принципиально. И поражала не только мое вышедшее из дремучего прошлого воображение.

В комплект оборудования каждого пехотинца входили визоры – контактные линзы постоянного ношения, соединенные с образцами оружия чем-то вроде blue tooth пятого тысячелетия. К визорам быстро привыкаешь и перестаешь замечать их в обычной жизни, замены они требуют не чаще чем раз в месяц.

Но когда ты берешь в руки оружие и переводишь его в боевой режим, на визоры начинает подаваться самая разнообразная информация, зависящая от модификации каждой конкретной пушки. А перед глазами возникает визуальный прицел, как две капли воды похожий на тот, что в третьем тысячелетии использовался в компьютерных играх и до боли знаком каждому уважающему себя геймеру. В том числе и тем, что форму прицельного маркера ты также мог выбирать по своему вкусу.

Помимо прицела на визоры сообщались и другие данные: расстояние до цели, площадь поражения, боковой ветер (если его значение было критично для использования данного вида оружия), а еще визоры имели инфракрасный режим и режим ночного видения, что живо мне напомнило самые продвинутые игры начала двадцать первого века. Так что для того, чтобы кого-нибудь грохнуть, мне нужно было сделать всего три вещи, каковым нас в основном и обучали. Во-первых, выбрать и вытащить из кобуры либо отстегнуть от крепежного ложемента боевой брони и взять в руку один из четырех видов оружия, входящих в носимый комплект пехотинца. Во-вторых, ткнуть стволом, разгонной рельсой или фокусирующим кристаллом (в зависимости от того, что ты держишь в руке) куда-то «в сторону» цели, одновременно движением головы наведя прицельный маркер визора на саму цель. И, в-третьих, привести оружие в действие, что чаще всего означало нажать на все тот же старый добрый спусковой крючок. И все.

Нет, в этом процессе были еще кое-какие свои заморочки, скажем, штатный комплект из целых четырех видов оружия подразумевал, что возможные цели и условия их поражения будут различаться по дальности, степени защищенности, условиям ведения огня и еще полутора десяткам параметров, но на практике это не сильно отличалось от тех же FPS, ну может, с элементами RPG. А поскольку мне доводилось играть и в третий «Doom», и в «Unreal», и в «Crysis», то, как только привык к реальному весу оружия в руке, никаких проблем и с быстрым выбором оружия, и с наведением, и со стрельбой я не испытывал.

Остальные же новобранцы были лишены курса предвоенной подготовки при помощи компьютерных игр, и потому внезапно оказалось, что стреляю я тут лучше всех. И даже матерый сержант Беккет одобрительно хмыкал, когда я в очередной раз покидал огневой рубеж.

На теоретических занятиях, которым отводилось всего несколько часов в неделю, нам показывали ролики реальных боевых столкновений со скаари или кленнонцами и проводили разбор этих ситуаций. Все остальное время мы носились по окрестностям базы с оружием и отрабатывали тактические навыки путем практических занятий.

Ну, и про смертность на призывном пункте нам таки не наврали. Поскольку большая часть занятий проходила с использованием боевого оружия, имело место несколько несчастных случаев с фатальным исходом. Три человека попали под выстрел из автоматической системы плазменного огня, один получил импульс лазерной винтовки прямо в голову, а моего соседа по казарме задело по касательной выстрелом из нейродеструктора, результатом которого стал полный паралич правой половины тела. Но это ему еще повезло. Попали бы в голову, он бы остался растением на всю жизнь.

Зато в учебном лагере мне здорово пригодились тренировки, которые так отравляли жизнь в лабораториях СБА.

Как оказалось, я нахожусь в превосходном физическом состоянии, чем выгодно отличаюсь от девяноста девяти процентов всех прочих новобранцев. Если прибавить к этому мои стрелковые навыки старого геймера, то нет ничего удивительного в том, что уже через две недели мне присвоили звание капрала, а командир нашей роты лейтенант Мердок пророчил мне шикарное продолжение военной карьеры.

Жизнь в учебном лагере была проста, и ее можно было бы назвать скучной, если бы к вечеру, после всех тренировок, у кого-нибудь еще оставались силы скучать. Первые несколько недель меня несколько напрягали мысли о вездесущих агентах СБА, которые таки могли до меня добраться, но то ли агенты оказались не такими вездесущими, то ли у них была куча других, более интересных дел типа поимки полковника Визерса и всего Слияния, так как за мной никто не пришел.

И чем глубже я погружался в армейский быт, тем реже я вспоминал и о СБА, и о Слиянии, и о своей чертовой уникальности, из-за которой все и началось.