Касэлона. Особенный рейс (СИ) - Гриб Елена Григорьевна

— На «Селестине» ты справился, — прошептала на ухо. — Ты действовал правильно. Я ни на миг не сомневалась в том, что у тебя все получится, хотя и видела это только в новостях. Согласись, там полиция провалила захват. Инструкции не всегда срабатывают. Обойдемся без властей, хорошо?

«Селестина»… Ну почему жестянке вздумалось заговорить об этом?! Райс почувствовал, как отчаяние сменяется самым настоящим бешенством. На «Селестине» он все испортил! Если бы не его самонадеянность, Ванда осталась бы жива…

«А три тысячи пассажиров превратились бы в космическую пыль», — напомнила память. Ужасная цена, которой не заглушить муки совести. Пусть полиция уверяла, что именно Александр Райс сохранил круизный лайнер, и даже выдала ему какую-то медаль, Сэм знал: он никогда себя не простит.

Сердце сжалось от иллюзорной боли. Он стиснул кулаки и…

И вдруг стало легче. Будто пелена спала с разума. Вернулась способность думать, которой Сэм избегал день за днем. Не то чтобы прежде он обходился без мыслительного процесса, но Райс предпочитал отвлекаться на ерунду всякий раз, когда размышления грозили привести к воспоминаниям о «Селестине».

Теперь бояться было нечего. Жестянка озвучила самые подлые страхи. Это произошло — и не стало ни хуже, ни лучше. По сути, ничего не изменилось.

Сэм мог смотреть правде в лицо и не сходить с ума. Он мог вынести правду!

— Ну же, капитан, придумай что-нибудь. — Сана не отходила от него ни на шаг.

Придумать? У Райса имелось всего одно предложение, и чертова железка уже его озвучила.

Глава 16. Сила против хитрости. Побеждает случай

Из неопубликованного романа Котэ Рины

Родас Торн уехал, и в Исследовательском центре осталось всего двое интересовавших меня мужчин. Илиас Метт оспаривал свое увольнение, Габриэль Антэс ожидал прибытия преемника. Вскоре и им предстояло покинуть Оникс-2, а это означало, что мой план рухнул.

Ладно, признаю: глупая идея с поиском преступника была откровенно слабой и безнадежной. Я придумала это все, чтобы успокоить себя и примириться с действительностью.

Согласитесь, проще жить, когда среди бесконечных унылых мыслей мелькает: «в крайнем случае я могу… (нужное подставить)». Это создает эффект того, что текущие проблемы временные, и уйдут, стоит приложить немного больше усилий.

В отличие от меня, боявшейся испортить свою бессмысленную жизнь призрака и избегавшей общения, Илиас Метт не терял времени. Видя его настойчивость, я допускала, что работу он сохранит и даже получит повышение. А вот для Антэса пути назад не было, поэтому несколько дней я уделила исключительно ему.

Честно говоря, рассчитывать на что-то серьезное не стоило. Я продолжала копаться в грязном белье участников истории Лилианы Эвгении только потому, что иных забот у меня не имелось.

ХроноБК-лаборатория почила с миром, служащая Зет-508 канула в небытие, Торн исчез с концами, о Даниале Касе забыли… Все затихло. Создавалось впечатление, что лишь я помню о событиях четырехмесячной давности.

Но, как выяснилось, это не соответствовало истине.

— Папа! — Матиас ворвался в казенную квартиру отца, как вихрь. — Видел новости?!

О да, Антэс следил за тем, что мелькало на ТВ, — и я вместе с ним. Правда, занимала его исключительно политика, поэтому об утренней сенсации мы пока не знали. Но стоило лишь включить первый попавшийся новостной канал, и на экране появились фотографии профессора Эвгении.

Некто выложил в галанет так называемое «домашнее» видео, участниками которого были Лилиана Эвгениа и мужчина, чье лицо предусмотрительно размыли, однако любой, более-менее следивший за делом об убийстве, мог без усилий узнать в нем Даниала Каса.

Дальше — больше. Как выяснилось, этот довольно познавательный фильм сняли в ту ночь, когда погибла Лилиана, и длился он с двенадцати тридцати до двух пополуночи. Финальная сцена оставляла двойственное впечатление. Даниал проводил свою партнершу до двери, выставил в коридор нежным шлепком и вернулся к работе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Да-да, наш профессор сразу же после любовных утех перешел к компьютеру и, если верить записи, терзал его без перерыва до пяти утра.

Помнится, меня заперли в дезинтеграционной камере часа в три ночи. Получалось, у Каса было приличное алиби? Время внеплановой активации дезинтегратора наверняка отражено в записях охраны, так что с профессора должны были снять хотя бы обвинение в убийстве.

Впрочем, я подозревала, что это видео либо объявят фейком, либо докажут, что оно поддельное. Слишком уж не вовремя всплыла запись… То дело закрыли и постарались забыть о нем. Ониксу больше не нужны скандалы. Не после элианина и провала с хроноБК-лабораторией.

— Видишь, папа? — Пока я ловила каждое слово диктора, размышляя, как этот репортаж отразится на моей собственной судьбе, Матиас подтолкнул побледневшего отца к экрану. — Я говорил, что она шлюха! Ты же собирался жениться на ней, правда? Хорошо, что она сдохла так вовремя!

Антэс вышвырнул сына за порог и захлопнул дверь, невзирая на протестующие вопли.

Вернулся к столу, безвольно упал в кресло, сжал голову руками…

— Ну почему?.. — прошептал, уверенный, что находится в одиночестве. — Почему это никак не закончится?..

Картинка сменилась. Теперь в центре внимания находилась Вероника Торн, обещавшая скорый рост экономики и с загадочной улыбкой разглагольствовавшая о значении прогресса и сотрудничества с иными цивилизациями.

Я подскочила, когда кулак Хомяка врезался в монитор и жена Торна, мигнув, исчезла.

— Эй, полегче. — Из порезанного запястья Антэса хлестала кровь, а мне совсем не улыбалось присутствовать при его кончине. — Вызывай медиков, псих!

Он обмотал руку галстуком и вытянулся на кровати, не снимая обувь. Алые капли просачивались сквозь ткань, пачкая покрывало. Меня передернуло. Знаю, призрак, которого мутит от вида крови, — небывальщина. Привидения не способны испытывать тошноту. Наверное. А еще привидений не существует, помню. Но я опровергала все теории, и не имело смысла придираться к мелочам.

— Лили… Ты клялась, что с ним покончено, — стонал Антэс, скрипя зубами.

Потом открыл бумажник и уставился на небольшую фотографию, спрятанную в боковом отделении. Лилиана Эвгениа, кто бы сомневался… Она смотрела на нас, чуть сощурившись. На ее полных губах играла беспутная улыбка, шарфик в тигровую полоску прикрывал глубокое декольте темного вечернего платья, большие серьги прятались в тщательно уложенных локонах.

Такой я запомнила ее навеки. Кроме шарфика, правда, — в дезинтеграционной камере его на ней не было.

— Ты сделал это фото в тот самый вечер? — дошло до меня спустя пару минут усиленных размышлений. — Ты тоже встречался с ней? Зачем?!

Антэс со вздохом захлопнул бумажник.

— Лили… Ну почему именно тогда? — прошептал горько. — Почему ты согласилась стать моей женой и пошла к Касу?

Вороватый амбициозный заместитель директора никогда мне не нравился, но в тот миг я охотно обняла бы его и потрепала по спине. Он страдал по-настоящему. Несмотря на то, что пресловутая статья профессора Эвгении могла его погубить, Хомяк собирался связать жизнь именно с Лилианой. Он шел за чувствами, и это вызывало симпатию.

А вот его избранница вряд ли хотела провести старость рядом с ним. Она использовала Антэса точно так, как использовала Даниала Каса и Илиаса Метта.

Впрочем, я забегаю наперед. То, что непристойное видео сняла сама Лилиана Эвгениа, и предназначалось оно не для ностальгии по славным денькам, а чтобы узнать побольше о работе профессора Каса, я поняла через несколько дней. Озарение пришло, ха-ха. А если серьезно, я поначалу решила, что съемку вел любитель шпионажа Илиас Метт, и помчалась к нему, но он отреагировал на видео словами: «Она была еще одержимее, чем я думал, и действительно могла перевернуть Оникс». Это наталкивало на определенные размышления.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Время шло, о пересмотре дела Каса никто не заговаривал, того, кто слил видео в галанет, особо не искали (на форумах болтали, что это сделал недовольный халатностью расследования сотрудник полиции), и я начала сомневаться. Вдруг все совсем не так? Но унылая физиономия Антэса подсказывала: его посещают примерно те же мысли.