Счастье по собственному желанию - Галина Романова

На самом-то деле причина была совершенно в другом. Ей не хотелось уезжать от Кима. Не хотелось, невзирая ни на что. Когда он рядом, все гораздо понятнее и проще. Даже его ложь воспринимается чуть легче. А если она сейчас вернется к себе домой… Нет, это не выход.

– И все же я настаиваю, – посуровел Сячинов и, повернув ключ в замке зажигания, завел свой рыдван. – Дело даже не в том, что он таскается с этим уголовником, навлекая на свою голову подозрения…

– А в чем?!

– А в том, что под эти самые подозрения подпадаешь и ты! Тебе что, этого мало?! – он повысил голос, и уже не уговаривал ее, а заставлял, даже почти приказывал. – Что у тебя, на диван денег не найдется? Каких-то трех-четырех тысяч нет? В долг дам, если что.

Деньги она на диван найдет. Даже более того, тех денег, что хранились в ее конвертах, хватит на то, чтобы скромно обставиться заново. Не с шиком, нет, но все равно хватит. Но…

Но там она снова останется одна, без Кима. И все начнется заново. В то, что с ее переездом закончатся все проблемы, ей как-то не верилось. Они ведь начались еще до того, как она у него поселилась, и…

– Люба, идем.

Ржавый бампер Генкиной машины ткнулся в живую изгородь, окаймляющую территорию мебельных складов. Располагались те в сотне метров от железнодорожного вокзала и славились тем, что здесь всегда и все можно было купить едва ли не даром. Несколько корпусов длинных двухэтажных строений занимали огромную территорию. Продавалось здесь буквально все, удовлетворялись запросы буквально всех, и доставка по городу предполагалась бесплатной.

– Деньги при тебе? – Генка стремительно двигался к дальнему корпусу, по всему периметру которого громадными черными буквами было выведено: «Диваны, кресла». – Или кредит будем оформлять?

– При мне, – промямлила Люба, еле поспевая за ним. Деньги так и остались в конвертах на дне ее сумочки. – Ты помедленнее не можешь?

– Нет! – последовал категоричный ответ. – Нам все надо успеть за сегодня, Любовь. Все!..

Ей даже стало жарко, невзирая на усилившийся ветер и дождь, что принялся сыпать из низко провисших туч. А она зонт не взяла с собой. Хотя что это за зонт? Одна спица постоянно выворачивается. И дырочка, которую латай не латай, все равно протекает. Собиралась обновить, а забыла.

Она обо всем позабыла с этой круговертью. Обо всем. Даже о том, что замуж вроде как собиралась за Хелина. Потом Ким сумел ее переубедить, снова заставив поверить в то, что у них все будет хорошо.

Теперь-то что ей делать?..

Генка летел вперед, не оглядываясь. Перепрыгивал через лужи, что-то говорил ей, советовал. Про какие-то пружины, поролон, обивку… Обалдеть можно, как завелся. Идея водворения ее по обратному адресу пришлась, видимо, ему по вкусу и казалась единственно верной.

Люба, правда, его оптимизма не разделяла, но и не спорила.

Может, Генка и прав. Может, ей и в самом деле нужно держаться от Кима подальше. Так будет проще взвесить все за и против, не отвлекаясь на его губы, руки и слова. А когда он рядом, какая тут к черту объективность?! Маета одна…

Они вошли в помещение и несколько минут привыкали к полумраку, царившему вокруг. Потом Генка снова помчался вперед, на ходу прицениваясь, щупая и консультируясь. Люба почти не вникала.

– Нравится вот этот темно-зеленый, раскладывается вперед?

– Нравится…

– А может, этот, синий с подушками?

– Можно и этот…

– А вот этот, ярко-лиловый! Смотри, какой диванчик стильный! А раскладывается… Это же сексодром просто, Любовь! Возьмем, может быть, этот?

– Можно и этот…

По большому счету ей было все равно: какого цвета и размера будет ее новый диван. Генкиным энтузиазмом она не прониклась, а все чаще поглядывала на часы. Время как-то незаметно перевалило за полдень и стремительно двигалось к трем часам. Не успеешь глазом моргнуть, стемнеет, а она так и не нашла Иванова. А ведь собиралась же! Надо выяснить, в конце концов, куда подевалась та самая сумка, которую она спрятала в камере хранения. Хотя… Может, и не надо уже, а? Зачем?! Имелся ли смысл во всех ее поисках, когда самым подозреваемым из всех подозреваемых был и остается Ким?! Как ни прискорбно было это признавать, но началось все и правда с его приездом. И Иванов предупреждал…

– Люба! – Генка отчаянно ей жестикулировал, развалившись в куче подушек на гобеленовом диване. – Смотри, класс какой, а! И еще два кресла к нему! И всего ничего, двадцатка. Берем?

– Да, Гена, этот точно берем. Пускай заворачивают.

Диван и в самом деле ей понравился. И денег на него хватало. И еще ей страшно надоело бродить меж кресел и диванов, от которых уже в глазах начало рябить. Воздух был насыщен запахами лака, синтетики и кожи. Продавцы-консультанты шуршали целлофаном, демонстрируя обивку покупателям, которых вместе с ними набралось еще человек двадцать.

Она устала. Хотелось на улицу, глотнуть воздуха, пропитанного свежестью и влагой. Уже и холод не пугал. Больше пугало другое…

Ну, привезут они сейчас все это к ней домой. Ну, расставят по углам. Она, может, даже найдет в себе силы сделать уборку. Выбросит мусор, повесит новые шторы. Их, правда, еще нужно будет купить.

Купит… Расставит… Наведет порядок… А дальше-то?.. Дальше-то что?!

Снова пустота, снова одиночество, снова тоска по тому, что могло бы сбыться, да так и умерло в мечтаниях…

Звонок мобильника застал ее как раз в тот момент, когда она, как никогда, была близка к слезам. Задрала подбородок к небу и пыталась их проморгать. И губы кусала больно, чтобы отвлечься. Генка был занят тем, что руководил погрузкой ее новой мебели, и совсем не обращал внимания на ее отчаяние. А вот Хелин словно чувствовал.

Как у нее дела?! Чем она занимается? Когда они смогут увидеться? Решила ли она свои проблемы, заставившие ее прятаться? Может, пора уже выходить из подполья? Он соскучился! Он хочет ее видеть! Он просто хочет ее! Он же мужчина, если она не забыла…

Богдан говорил срывающимся голосом, полным искреннего чувства и заботы. И в который раз за время их знакомства Люба устыдилась.

Ну, чего она, в самом деле?! Он-то тут при чем?! Он всегда хочет, как лучше! Он же не виноват, что у нее опять все, как всегда!

И начала, поддавшись порыву совести, обещать ему.

Да, увидятся они непременно! Вот еще день, два… Может, чуть больше. Приведет только свое жилище в порядок… Собирается приводить, конечно. Не всю же жизнь ей скитаться по чужим углам.

Вот про чужие углы она зря сболтнула. Тут же две предательские слезинки соскользнули с ресниц, утонув в воротнике водолазки. А ведь зарекалась– не реветь. И в руках держать себя вместе с чувствами своими.

Сдержишься тут, как же! Из огня да в полымя… Изо дня в день причем. Кто же выдержит?!

– Диван вот сейчас купила с креслами. Помощники? Да тут сервис на таком уровне, что едва меня не загрузили вместе с креслами… Денег хватит, конечно… Нет, спасибо… До встречи…

Генка заметил, что она разговаривает по телефону, но спрашивать не стал, с кем именно. Понял, что не с Кимом, не дурак же. Слишком уж кислой была ее физиономия в тот момент. А то, может, и слезу ее успел заметить. Но снова промолчал.

Что не полез с вопросами, за то спасибо, а вот за все остальное…

Непредсказуема психология обиженной в чувствах женщины и не изучена совсем, что бы ни пытались там насочинять. Казалось бы, благодарить его должна за то, что уберег, предостерег, помог и все такое. А она раздражаться начала, огрызаться и на предложение обмыть покупку в каком-нибудь баре, отказалась наотрез.

– Злишься на меня, – догадался Сячинов, сунув грузчикам по полтиннику, проводил их до входной двери ее квартиры, вернулся и снова повторил: – Знаю, злишься. Это ничего, Люб. Это нормально. Это пройдет.

Она ничего не сказала. Влезла в свой шкаф. Нашла там старенькие спортивные штаны. Сняла с себя джинсы, колготки, рубашку, водолазку и, оставшись в одной футболке, натянула застиранные штаны.

– Я для тебя не мужчина, да! – присвистнул удивленно Сячинов, внимательно наблюдая за тем, как она переодевается. – Не стесняешься. Переодеваешься при мне.

– Ген, я тебя умоляю. Мы с тобой десятки раз вместе на пляже загорали. Ничего нового у меня не отросло с тех пор. – Люба равнодушно пожала плечами. – А сейчас, если ты не против, я хотела бы привести здесь все в порядок.

Сячинов обиделся и ушел. Что-то пробормотал напоследок про черную неблагодарность, непонимание важности и опасности момента и ушел, громко хлопнул дверью напоследок. Ах, да, едва не забылось. Добавил еще, что когда-нибудь она поблагодарит его за все, что он для нее сделал.

Вот это вряд ли, собиралась сказать она ему вслед, но сдержалась.

Снова пожала плечами с тупым безразличием и приступила к уборке. Для начала вытащила из квартиры весь мусор. Для этого пришлось трижды выходить на улицу к мусорным контейнерам с мешками. Может, показалось ей, может, нет, но что-то похожее на темную «девятку» дважды уловил ее так называемый край глаза. Мысленно послав наблюдателя к прародителям, она вернулась домой. Выпила кофе с сахаром, но без молока. Не нашлось ничего подобного в ее холодильнике. Достала из морозилки перемороженную половинку курицы, вымыла, с треском стащив с нее пластиковый пакет. И поставила вариться. Война, как говорится, войной, а харч вовремя.