Литературная Газета 6261 ( № 57 2010) - Литературка Газета

Узнав, что я не читала «Вокруг да около» – пожалуй, самую выстраданную им повесть, – Абрамов пообещал послать её. Обещание выполнил. «…Сегодня наконец отправил Вам свою книгу, а то ведь совесть замучила: ни письма не написал, ни книги не послал. Бога ради, не взыщите!» Он был очень обязательным человеком, откликался на каждое письмо – сколько же адресатов могут похвалиться перепиской с ним! Особенно земляки-пинежане.

Повесть «Вокруг да около» (1963) была поступком. Он впервые в нашей литературе поднял голос в защиту крестьянина. Первым написал о том, что, лишив колхозника паспорта, государство, по сути, превратило его в крепостного на своей же земле. Заступился за земляков-пинежан, что «годами робили за копейки на трудодень, а то и вовсе за «галочку». С сердечной болью рассказано в повести, как в «утонувших в траве» хозяйствах каждую осень уходили под снег неубранные до конца луга, а колхозникам для своей коровы и «на закрайках» подкосить не разрешалось… Как в безропотной нищете доживали свой век одинокие старухи, у которых сын ли, муж ли «пропал за слова» – и некому подсказать им подать на реабилитацию, добиться пенсии «за потерю кормильца»…

А в ответ получил пресловутое «коллективное» письмо «Куда зовёшь нас, земляк?», на несколько лет перекрывшее Абрамову доступ к читателям.

«В КРАЮ РОДНИКОВОГО СЛОВА»

«Слушая родную мне северную «говорю», я чувствую себя счастливым. Через слово возвращается ко мне моё детство, моя жизнь, возвращается та среда, открывается та среда, откуда вышел я и все мои герои. Здесь брошено зерно, из которого выросла главная идея моих сочинений». В 1972 году, отвечая на вопросы корреспондента «Литературной газеты» (тема разговора – «Язык, на котором говорит время»), Фёдор Александрович привёл пример своеобразного фразеологического оборота, распространённого у нас на Севере: «Живёте ли вы?» (то есть проснулись ли, на ногах ли). Колхозный бригадир по утрам так и заявляет о себе под окошком: «Эй, Марья, живёшь, нет?.. Для северного крестьянина слово «жить» равнозначно слову «работать». Вот и у Абрамова в повести, когда болезнь валит Пелагею с ног, она вспоминает, как её мать за три дня до смерти просила у неё работы: «Дай ты мне что-нибудь поделать. Я ведь жить хочу».

Время, а вместе с ним и язык стали изменяться ещё при жизни Абрамова. Видимо, чувствуя это, он ещё с конца 70-х в своих статьях, интервью, при встречах с читателями всё чаще напоминает о наших великих словотворцах, которыми «Север вправе гордиться и должен гордиться!».

Степан Григорьевич Писахов. К столетию со дня его рождения Абрамов пишет большую статью, где воздаёт должное этому человеку.

В той статье неслучайно говорится и об уникальной нашей сказительнице Марии Дмитриевне Кривополеновой.

А другой наш замечательный земляк Борис Викторович Шергин – тоже писатель, сказитель, художник. Юрий Галкин познакомил Абрамова с Шергиным, жившим в Москве с начала 20-х годов.

Фёдор Александрович до конца своих дней хранил в памяти впечатление от этого знакомства, то и дело возвращался к нему в своих записях и набросках: «Шергин – писатель самобытный, неповторимый. Такого писателя до него в русской литературе не было…»

***

«Занавешивай Веркола, светлой Пинеги зеркало», – написала Ольга Фокина в стихах, которые по её просьбе прочёл Василий Белов, прощаясь со своим другом и соратником 19 мая 1983 года. Такой густой на чувства, впечатления и встречи был тот печальный день. Я была там и писала в «Правду Севера»… Нет, не некролог. Скорее, впечатления, ощущения… Вечером добралась до своего логова (Господи, тогда бы и в голову не пришло, что через шесть лет буду жить на улице имени Фёдора Абрамова!). Вдруг тревожный стук в дверь – Женя Медведюк, наш дежурный редактор: «Собирайся, меня за тобой на машине послали! Там секретарь из обкома приехал, твой материал корёжит…»

Пока ехали, всё во мне закипало, так что в кабинет замредактора вошла, еле сдерживаясь. Там над газетной полосой, которой уже по всем срокам давно надлежало печататься в типографии, склонился озабоченно с карандашом в руке секретарь обкома по идеологии и переписывал мой материал. Рядом – расстроенные коллеги, гневные корректора… Секретарь: «А, Лидия Владимировна… Мы вас тут немножко подправляем».

Заменили заголовок, убрали всё живое, в чём можно было заметить намёк на остроту и личное отношение. Зато теперь поимённо, с указанием званий и должностей перечислялись все выступавшие на траурном митинге партийные и советские руководители. Вместо сокращений появились фразы, которые я ни в «жисть» бы не написала: «Нескончаемым потоком шли люди – рабочие совхоза, многие из которых прибыли сюда прямо с пахоты, ветераны войны и труда, молодёжь Верколы…»

На все мои вспышки сопротивления секретарь обкома ответил: «Вы потом можете написать всё, как вам надо, рассказать с подробностями…» Ну вот и рассказываю…

Лидия МЕЛЬНИЦКАЯ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Художник и книга

Портфель "ЛГ"

Художник и книга

Так называется книга стихов Эллы Кирилловой, выпущенная в Москве издательством «Спецкнига». Сборник украшают иллюстрации Натальи Горбань, с которыми «ЛГ» знакомит своих читателей накануне праздника 8 Марта

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Игра в снежки

Клуб 12 стульев

Игра в снежки

ИРОНИЧЕСКАЯ ПРОЗА

Коренной москвич студент Гарик Карапетян декабрьским вечерком вышел из подъезда дома своей однокурсницы Наденьки Рыжовой. Они только что закончили подготовку к очередной экзаменационной сессии, и потому у Гарика было хорошее настроение. Под стать была и погода: мягкая, чуть-чуть морозная. Крупными хлопьями валил снег, мягким ватным одеялом покрывая дома, улицы, деревья, смоляные кудри Гарика.

– И-эх, как хорошо-то! – закричал Гарик, слепил снежок и метнул его наудачу.

Снежок попал в лобовое стекло одной из стоящих у подъезда крутых иномарок. Иностранка взревела дурным голосом. Тут же распахнулось окно на втором этаже и какой-то мужик не менее дурным голосом прокричал:

– Э, ты, а ну отойди от моей тачки! Или сейчас выйду – мало не покажется!

Хорошее настроение у Гарика не пропало, и вторым снежком он залепил точно в распахнутое окно автовладельца. Тот выругался и исчез в глубине квартиры.

Гарик захохотал и побежал прочь. На ходу он зачерпнул снежок и легонько бросил его в спину семенящей впереди него женщины.

– Караул, грабят, убивают! – пискнула та и припустила бегом по тротуару, но, поскользнувшись, упала.

Гарик, улыбаясь, подошёл к ней и протянул руку.

– Уйди, маньяк! – завизжала тётенька, прижимая к груди сумочку.

– Да я же помочь вам хотел, – сконфуженно пролепетал Гарик и опечаленно пошёл прочь.

А крупные хлопья снега, кружась, всё падали и падали вниз, как будто с неба на землю вдруг устремились мириады белых бабочек. Гарик подумал о своей однокурснице Наденьке, с которой они сегодня столько трудились, готовясь к сессии, и у него потеплело в груди.

Он снова слепил снежочек и просто высоко подбросил его вверх. Снежок, описав крутую дугу, упал точно на бритую голову вразвалку шедшего перед Гариком рослого парня.

– Быкуешь, пацан? – бритый угрожающе выставил перед собой сжатые кулаки и косолапо пошёл на Гарика. – Э, да ты ещё и нерусский? А ну стой!

Гарик тут же нырнул в подвернувшийся двор. Запыхавшись, встал за покрытое снежной шапкой дерево, выглянул. Бритого не было. Гарик вздохнул с облегчением.

И тут ему в спину мягко ударил снежок и послышался заливистый детский смех. Гарик обернулся. В пяти шагах стояла девчушка лет семи-восьми и лепила новый снежок.

– Какой ты смешной! – весело сказала она. – Давай в снежки поиграем, а?