Где ты, маленький "Птиль" - Сергей Вольф

— При объеме ноль-два сварка возможна?

— Вполне.

— Приступите вовремя. Как уль Владимир?

— Костюм впору, с аппаратом освоился.

— Отлично. Доложите результаты.

— Слушаюсь, капитан Рольт.

После некоторого молчания Рольт сказал:

— Это значит только одно. Квистор заботится об остальных подлодках. Их экипажи должны пополнить сухопутную армию, и они велики. Для меня же это значит…

Пилли спросила:

— Но это не начало войны со стороны квистора?

— Нет, конечно, — спокойно сказал капитан Рольт. — Просто зубки показывает. Неумно с его стороны.

— Почему?

— Раскрыл свои карты на море. Вероятно, теперь уж дана команда остальным подлодкам идти к берегам и выводить на сушу войска; желая целиком обезопасить эту операцию, он и велел попытаться ликвидировать меня. Или отвлечь.

— Что же дальше? — спросил Орик.

— Те подлодки сюда не пойдут, здесь я их засеку.

— А у того берега?

— Там мне будет трудно, лодок же с десяток, а высаживая своих, они будут близко к берегу. Мне сложнее с маневром. Их войска выйдут на сушу совсем рядом с нашими повстанцами на том берегу. Там не очень-то велика проходимость.

— И это плохо для них? — сказал Орик.

— Да. Поэтому допускаю, что квистор будет выводить свои войска воздухом, а мы…

— А нам следует перебрасывать воздухом же повстанцев.

— Прошу передать по четырнадцати каналам: возможен в течение ближайших дней вылет на северный берег кораблей квистора, — передал по радиосвязи Рольт.

— Есть, капитан!

— В районе, где несколько групп повстанцев и где много рудников и наших людей, высадятся войска с подлодок, потом прилетят их и наши корабли. Похоже на начало, — сказал Орик.

— И все-таки нет. Пока не начнем мы или квистор не обрушится на отряды, близкие к городам, — это еще не война, — сказал Рольт.

— Очень соблазнительна мысль уля Владимира, — сказал Орик. — Перед началом найти и ликвидировать машину против геллов.

— Это было бы замечательно. Не вижу пока путей. Один вы, Орик, бываете в квистории, но и ваш вариант я не ощущаю.

— И я, — Орик вздохнул. — После этой бомбежки вашей лодки, Рольт, и ваших выводов я что-то не очень представляю, куда мы везем наших друзей — Пилли, Оли и Ир-фа. Где бы нам разместиться, чтобы они были в безопасности?

— Есть вариант, — сказал Рольт. — Чуть восточнее настоящего курса я знаю лагуну, далеко вдающуюся в берег, с очень высоким барьерным рифом. Сама лагуна, это как бы затопленная часть очень узкой и глубокой долины, слева и справа скалы, по долине протекает отличная речка.

— А криспы-тутты там есть? — спросил Орик.

— Нет. Там сухо.

— А как там насчет обзора палаток с воздуха?

— Какого цвета палатки?

— Нейтрального.

— Риска почти нет, скорее, теоретический.

Рольт попросил, чтобы ему принесли в кают-компанию коммуникатор. Это была большая, сложная и мощная машина. Я жалею, что папа, который в тот момент занимался сваркой, не слышал того, что слышали Орик, Пилли, Оли, Ир-фа и я. В течение двух минут капитан Рольт соединился со всеми остальными лодками в море и попросил общей беседы.

— Отлично, Рольт, мы тебя слушаем… Мы слушаем тебя, Рольт… Привет, Рольт! — Понеслось из эфира.

— Итак, — сказал Рольт, — я обращаюсь ко всем капитанам подлодок. Известно ли всем вам, что было со мной час назад? С моей подлодкой?

— Да, Рольт, тебя пытались достать сверху, но достали, кажется, частично — лодка цела. Это так?

— Как видите, — сказал Рольт, — я жив, да и вообще жаль терять такую машину. Как вы думаете, если войны, собственно, нет, почему именно сегодня решили меня прикончить?

— Не смеши нас, Рольт! Это понятно даже птичке галли.

— И все же?! Почему это случилось именно сегодня?

— Ты хочешь, чтобы мы выдали тебе тайну?

— Это не тайна, если уж и маленькая птичка галли знает. Давайте не будем играть в пустые игры, мы же военные люди! Или поговорим, или освободим эфир от обоюдных глупостей.

— Рольт, по известным возможностям, заложенным в свойствах наших и твоей лодок, ты можешь нам кое в чем помешать..

— Вот именно! Сегодня!

— Зачем уточнять? Поэтому они и решили тебя ликвидировать.

— Теперь это им не удастся. Есть глубины, где меня не достать.

— Куда ты клонишь, Рольт?

— Никуда. Я просто спрашиваю, понимаете вы или знаете, почему меня хотели ликвидировать именно сегодня?

— Догадываемся.

— Или получили приказ?

— Нет еще, но догадываемся.

— О чем именно вы догадываетесь?

— О том, что ты можешь крепко нам помешать, когда мы будем не просто плавать, а займемся делом.

— Во! — сказал Рольт. — У меня хватает ума не ставить себя в дурацкое положение, спрашивая вас, каким именно делом.

— Верно, Рольт. Приятно тебя слушать.

— Хвала небу, — сказал Рольт, — что в этом, кажется, нет иронии. И если это правда, то также правда и то, что мне не хочется вас убивать, хотя бы потому, что все мы знакомы, а с некоторыми из вас я дружен.

— В это можно поверить, Рольт: убивать друзей не очень-то приятно.

— Увы, но многих мне придется уничтожить.

— Но мы близко к берегу.

— Не будьте детьми. И берег для вас не стопроцентное спасение, да и потом-то — лодки останутся в море.

— Так куда ты клонишь?

— Я хочу всего один раз внести разумное предложение. И ответа сейчас я не жду. Тем более если кто-то из вас вдруг сразу может дать ответ, приятный мне, я не хочу ставить его в неловкое положение перед другими — разговор-то общий.

— Рольт, выкладывай!

— Я не то чтобы предлагаю вам сдаться, нет. Я предлагаю вам подумать о вашем воинском долге (с акцентом — перед кем этот долг), вашем долге перед квистором или перед всеми политорами. Я глубоко убежден, что это очень разные вещи, и я определил, каков мой долг. К тому же я убежден, что многие из вас еще не уверены до конца, что долг, противоположный моему, — это именно его долг. О командах я уже не говорю, там много простых политоров, и я не уверен, что они влюблены в Горгонерра. Мне кажется, я сказал достаточно ясно. Если я нащупаю вас, а вы меня, я буду взрывать вас не сразу: будет пять минут после предупреждения, а до них — несколько часов, когда у вас появится возможность дать кодовый сигнал: «Перехожу на вашу сторону». Вот и все. Поскольку есть понятие воинской чести по отношению друг к другу, я полагаю, что давший кодовый сигнал не откажется потом от своих слов. Давайте прощаться. Хочет ли кто-нибудь что-либо сказать мне?

— Мы всё поняли, Рольт!

Капитан Рольт прервал связь, тут же выяснил, что работы в одиннадцатом отсеке закончены и, назвав курс, скомандовал: «Полный вперед». И, пока не вернулся папа, Рольт и Орик связались со всеми группами повстанцев на берегу, куда мы шли, и сообщили, что вскоре может быть высадка с моря войск противника и пересадка их на летательные машины. Все решайте по ситуации, но на земле свои летные машины скройте и ждите их пополнения.

Тут же вернулся папа, тщательно скрывая довольную улыбку.

— Благодарю вас, уль Владимир, — сказал капитан Рольт.

— А я — вас, — сказал папа. — За возможность хоть как-то помочь вам. Ки-лан сказал капитану Рольту:

— Уль Владимир обнаружил две лишних детали и даже один лишний узел в сварочном аппарате, не просто лишних, но несколько снижающих эффективность устройства.

— Что я тебе говорила? — строго сказала мне Пилли. — Со стороны виднее. С Земли. Разные подходы в технике, чужой взгляд свежее.

— Пожалуйста, Пилли, переведи мне текст на чертеже крыльев «планирования», который мне подарил Ир-фа, а Оли сохранила, — сказал я.

— Переведу, — сказала Пилли. — Сложись ситуация при отлете благополучной, мы вообще подарим вам с папой два комплекта крыльев. Кстати, видишь: идея крылышек проста, а вы на Земле их не придумали. Другой взгляд. Обратная ситуация.

— Пилли! — заорал я, не сумев сдержаться. — Это же гениально — подлинные образцы! Ты — добрая фея, Пилли!

— Я добрая — «кто»? У нас вроде нет эквивалента.

— Фея, это, ну, такая… фея. Как мне кажется — хорошенькая женщина… Волшебная.

— Я — красивая женщина! Еще чего — «хорошенькая».

— Да. Фея — это красивая и хорошенькая женщина из сказок, и, по-моему, она иногда живет в лесу. Хотя в лесу, скорее, живут маленькие сказочные существа — эльфы и гномы…

— Но я — фея, да? Волшебная? Волшебница?

— Да! Сверхволшебница!

…Еще в Калихаре, собираясь в это путешествие и вынимая коммуникатор из сумки шпиков, я обнаружил книжку. Да, книжку. Они, эти шпики, стояли с сумкой и книжкой для меня, и в одного из них летел нож Олуни. Но все могло быть по-другому. Не найди меня Оли и будь у меня лазер, думаю, я вынужден был бы пустить его в ход. Чик-чик — и тех двоих нет. А они мне книжку принесли! Я понимал, это была их игра в добрых повстанцев, но все же они могли бы ее и не принести, а принесли, а я бы их… Что-то в этом сочетании было для меня едким каким-то, с оттенком нытья в душе, неуютным.