Где ты, маленький "Птиль" - Сергей Вольф

— Это я. Только тихо, поняла?

— Я вернусь скоро, — тихо, но так, чтобы я расслышал, сказала она, и я расслышал. — Ты жив?! Ты один?

Я кивнул. Тупо. Да не в себе я был!

— Надолго? Один.

— До трех.

Она кивнула и медленно пошла в ту сторону, откуда пришла; уже теряя ее из виду, я разглядел, как она пошла очень быстро. Честное слово, я метался по квартире, как тигр в клетке! Потом заставил себя успокоиться, и стал ждать. Действительно, Оли вернулась быстро. Одна. Я понял — надо поговорить, и показал ей рукой, чтобы она обошла дом. Она так и сделала. Как она перелезла высоченную с острыми пиками ажурную решетку — я не понял. Но Оли перелезла. Теперь она стояла в густющем саду, и вряд ли ее кто-нибудь мог видеть с улицы. Я опять умудрился влезть на обе банки, выглянул в фортку и сказал ей:

— Я заперт напрочь, только форточки.

Она кивнула и достала из брюк — мой лазер! Нет, мне не описать той скорости, с которой я слетел с окна, схватил катушку ниток, отмотал себе запас и бросил катушку в окно. Пока я тащил потом очень аккуратно лазер до форточки на нитке, я все боялся — вдруг оборвется. Обошлось!

— Где они? — спросил я. — Папа, Орик… Пилли.

— Все улетели к квистору. Хотя это он и затеял. Сколько их, политоров?

— Двое. А когда они вернутся? Наши.

— К вечеру, к ночи, наверное.

— Зачем они полетели? К квистору.

— Попросить его повлиять на повстанцев. Игра такая.

— Ясно. Теперь уходи, ладно? Я буду ждать.

— Ладно. Будь умницей.

— Постараюсь, — сказал я твердо. — Спасибо… Оли. Она рассмеялась и сказала:

— Поглядывай в это окно! На всякий случай!

— Те будут в три, — сказал я. — Потом в девять. Черт, какая случайность, что ты здесь шла! Даже страшно!

— Это не полностью случайность, — сказала Оли, — об этом после.

И она исчезла в зелени. Потом мелькнула над решеткой. Мысли мои — разбежались. Скоро мои узнают, где я! Но как им вскрыть дом? Или еще — вдруг мои явятся, а те здесь? Я заметался еще больше, чем когда ждал Оли. Может, мне и не понадобится лазер, но «сработала» Оли точно. Смешно, она принесла лазер, не зная, что у меня есть нитки, что же, она надеялась попасть им в форточку? Хотя, почему бы и нет, если промах не разбил бы это стекло?

Лазер! Я ушел в ту комнату, окна которой выходили в сад позади дома, выбрал верный наклон (чуть сверху вниз) и коротко нажал спуск — в стекле появилась сквозная дырка. Нормально! Так что лазер? Входят эти двое, два нажатия курка — и их нет? Да, это была проблема. Проблема убийства кого-то мною. То, что мои враги — враги всех политоров, ничего не меняло. Они-то не собирались меня убивать, более того, я чувствовал какую-то нечестность от того, что я мог сделать это легко: они-то не знают, что я при оружии. То, что они были врагами моих друзей, да и просто скорее всего профессиональными убийцами, не меняло дела. Они свое получат, и вовсе не обязательно именно мне их убивать. Но, когда я понял, что я просто облегчу задачу Орику, убив этих сам, да и лишу Орика всякого риска для жизни (или папу, или других политоров), я все же вынужден был признать, что (хотя эти слова очень не точны) я просто не умею и не люблю убивать живое. Вот если бы эти вынули оружие, тогда бы я и думать не стал… Вот какие дела, дорогой землянин, Митя Рыжкин, куколка ты наша из научного мира, молекулка! Два года назад ты решал задачу взрослых мужчин, не решил. Сейчас ты решаешь тоже мужскую задачу, казалось бы, более простую, но уже ясно, что решить ты ее не можешь. Тебе для этого необходимо направленное на тебя дуло пистолета, когда, возможно, ты сам уже не успеешь выхватить свой лазер.

Я не понимал толком, как течет время, когда на уровне окошка в задний сад (а я не поглядывал в него, а просто сидел у него), даже точно на уровне форточки зависла машина Оли! Она была за рулем, а в форточку змеей скользнул и плавно как-то сполз на подоконник и на пол… Олуни!

— Немедленно домой, — сказал я Оли. — Прилетай в четыре, но сначала пролети с той стороны, я дам знак. Если не дам — лети обратно. Эти скоро будут. Правда, можно вырезать стекло или дверь лазером, но нельзя выдавать, что у землян есть лазер.

— Поняла, — сказала она, улетая.

— Олуни, — сказал я. — Как же так, как же это ты?..

— Она прилетела в племя с белым лицом, — сказал Олуни. — Говорит: «Митя. Беда». Обратно она летела быстрее копья, а я лежал на дне машины.

— Но как же ты, как? — не унимался я.

— Мы с тобой вместе лежали на дереве, и ты помогал мне не бояться зверя, теперь я тебе помогу не бояться зверя. Они отсюда входят? — Олуни показал на дверь.

— Да, — сказал я.

Он внимательно оглядел комнату с окном на улицу, куда мы перешли, потом сказал:

— Это не очень хорошо, если я буду стоять посередине, а они войдут один за другим, а не оба сразу.

— Может, тебе спрятаться в другой комнате? — сказал я.

— О нет, — сказал Олуни. — Я хочу, чтобы они увидели меня в лицо. Оба, вместе. О, я выйду из-за вот этого… — Он указал рукой на пустой большой шкаф у стены.

— Если они войдут вовремя, то скоро. Сейчас почти три!

Олуни быстро снял с пояса какую-то сумочку и швырнул ее в дальний угол. Никакого оружия у него, кроме ножа на поясе в ножнах, я не заметил.

Я услышал вдруг, как хлопнула внизу дверь, зажужжал лифт; я сказал Олуни:

— Это они!

Он встал за шкаф. Я сел на кровать, вынул и положил под подушку лазер. Дверь с лестницы в маленькую прихожую открылась, и оба они вошли в комнату, улыбаясь, и один из них спросил у меня:

— Ну как?

— Нормально, — сказал я, чувствуя, что своим голосом выдаю всё.

Дальше произошло непостижимое. С резким гортанным вскриком Олуни сделал шаг к середине комнаты так, что они его увидели, и без всякой паузы в первого полетел и вонзился в него нож, а Олуни, пролетев это же расстояние на секунду позже ножа, нанес второму страшный удар прямой ладонью в переносицу; оба рухнули почти одновременно. С бешеной скоростью Олуни схватил свой мешочек, вернулся к этим, достал несколько кусков тряпки, вынул из первого нож, быстро присыпал какой-то, вероятно, целебной, травой и заткнул тряпкой рану. Потом он вставил им в рот по кляпу, связал каждого веревкой, а потом еще их и между собой. Пока он занимался кляпами, я без всякого желания обыскал обоих, но не взял ничего, кроме оружия и каких-то бумажек, твердых, которые, возможно, были их документами. В сумке с едой одного из них я — как ни странно — нашел свой коммуникатор.

…Ровно в четыре перед окном со стороны улицы «проплыла» машина Оли, я сделал ей знак обогнуть дом, она обогнула, зависла у форточки, Олуни легко подбросил меня себе на плечи, кое-как через форточку я прожался наружу и сполз в машину, Олуни в ту же фортку просто скользнул, лег, как и я, на пол, Оли взлетела, и скоро мы были дома.

Дома мы долго сидели тихо, потом я сказал:

— Ночью надо как-то их забрать, и мою машину тоже. Оли, а как это — я увидел тебя не случайно? А?

— Нет, случайно, но только отчасти. Это расчет папы. Он был уверен, что это дело рук людей квистора и скорее всего ты в хороших условиях, в доме типа нашего, ходи, Оли, до изнеможения среди таких вот домов в центре, гляди на окна, я думаю, Митя сделает то же самое, будет глядеть. Они сейчас либо у Горгонерра, либо летят в Калихар.

Я попросил, и Оли набрала номер Орика.

— Папа, — сказала она. — Ты в квистории? Нет? Уже летите обратно? Ой, это замечательно! А я встретила здесь…

— Привет! — крикнул я. — Кто у вас за рулем, не вы и не Пилли? Тогда водитель не должен выпасть за борт, узнав, что его друг нашелся! Приве-ет!

5

Ну, это была встреча! Пилли, Орик и папа очень быстро и бурно затискали меня. Для Орика и Пилли я уже был «свой», но и как бы «редкое насекомое» — инопланетянин — читай: ответственность. Орик позвонил своим людям в Калихаре, объяснил им ситуацию и где находится этот дом и моя машина, и они обещали тех двоих молодцов забрать и отдать повстанцам. Орик передал им и мою резонную просьбу: когда я «объявлюсь» живым и невредимым, пусть в том доме уже будут валяться целые и разодранные на полоски одеяла, дескать, я убежал сам, превратив одеяла в «веревки».

— А как ты, Орик, представляешь себе реакцию Горгонерра, когда станет ясно, что Митя жив-здоров и все прочее? — сказала Пилли.

— Квистор сообщает стране, что мальчика украли повстанцы, а он героически бежал. Это лучший вариант. Простите, — для меня.

— Ну, а второй? — спросила Пилли. — Худший.

— Вдруг Горгонерр «вспомнит», что я-то, гид, первым несу ответственность за землян, и заставит по стереовидению выступить именно меня. Народ мне, естественно, не поверит, что Митю украли повстанцы, — но как быть потом? Если народ увидит меня среди своих — долго придется объяснять, что я за птица на самом деле.