Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов (сборник) - Николай Ломакин

«Ладно, – думал он, – представлю себе, будто я на маскараде!»

Первое, что сделал Паспарту в своем новом «японизированном» обличье, – зашел в чайный домик скромного вида и там подкрепился порцией дичи с несколькими пригоршнями риса, чувствуя себя человеком, который завтракает, зная, что обед станет для него проблемой, еще ждущей своего разрешения.

«Теперь, – сказал он себе, когда перекусил достаточно плотно, – важно не терять головы. Случая поменять эту рвань на что-нибудь еще более японское в будущем не предвидится. Значит, надо найти способ, как бы поскорее покинуть Страну Восходящего Солнца, о которой я намерен сохранить лишь самые удручающие воспоминания!»

И тут Паспарту пришло в голову попытать счастья на пакетботах, отплывающих в Америку. Он рассчитывал предложить свои услуги в качестве кока или слуги, не прося взамен ничего, кроме еды и права на бесплатный проезд. Ему лишь бы добраться до Сан-Франциско, там он найдет, как выпутаться. Сейчас самое главное – переплыть Тихий океан, эти четыре тысячи семьсот миль, отделяющие Японию от Нового Света.

Паспарту был не из тех, кто, приняв решение, откладывает дело в долгий ящик. Он тут же направился в порт. Но по мере того, как он приближался к докам, план, выглядевший поначалу таким простым, представлялся ему все более невыполнимым. С какой стати на борту американского пакетбота вдруг возникнет нужда в коке или слуге? И может ли он надеяться внушить доверие, заявившись туда в этом карнавальном наряде? Какие рекомендации предъявить? На кого сослаться?

Размышляя подобным образом, он вдруг заметил клоуна, который разгуливал по улицам Иокогамы, демонстрируя прохожим огромную афишу, возвещавшую по-английски:

ТРУППА ЯПОНСКИХ АКРОБАТОВ

ДОСТОПОЧТЕННОГО ВИЛЬЯМА БАТУЛЬКАРА!

ПОСЛЕДНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

перед отъездом в Соединенные Штаты Америки!

АТТРАКЦИОН ДЛИННЫХ НОСОВ!

ПОД НЕПОСРЕДСТВЕННЫМ ПОКРОВИТЕЛЬСТВОМ БОГА ТЕНГУ!

ГВОЗДЬ СЕЗОНА!

– Соединенные Штаты Америки! – завопил Паспарту. – Это как раз для меня!

Онустремился вслед за человеком-афишей и, не отставая от него, вскоре опять оказался в японском квартале Иокогамы. Спустя четверть часа он увидел перед собой просторное строение, на крыше которого торчало несколько пучков пестрых лент, а внешние стены сверкали кричаще яркой росписью, являя взору изображение целой оравы циркачей, впрочем, без соблюдения законов перспективы.

Это было заведение достопочтенного Батулькара, наподобие американского Барнума являвшегося директором труппы скоморохов, жонглеров, клоунов, акробатов, эквилибристов, гимнастов, которые, если верить афише, давали последние представления перед отъездом из империи Восходящего Солнца в Штаты.

Паспарту прошел под козырек этого балагана и, войдя, спросил, можно ли потолковать с мистером Батулькаром. Последний тут же появился собственной персоной.

– Чего надо? – спросил он, поначалу приняв визитера за туземца.

– Вам слуга не нужен? – вопросом на вопрос ответил Паспарту.

– Слуга? – вскричал собрат Барнума, поглаживая густейшую седоватую бородку. – У меня их двое, послушных, верных, они ни за что меня не покинут, хотя служат даром, им только и надо, чтобы я их кормил… А вот и они! – пояснил он, показывая собеседнику две мускулистые руки, обвитые жилами, толстыми, как струны контрабаса.

– Выходит, я вам не пригожусь? Никак?

– Никак.

– Черт возьми! А мне было бы так кстати поехать с вами!

– Вон оно что? – достопочтенный Батулькар фыркнул. – Да вы такой же японец, как я обезьяна! Зачем же вы так вырядились?

– Каждый одевается, как может.

– Что ж, верно. А вы француз, да?

– Да, парижанин из Парижа.

– Так вы, небось, умеете рожи корчить?

– Черт побери, – проворчал Паспарту, уязвленный тем, что сообщение о его национальности вызвало подобный вопрос, – мы, французы, и правда умеем гримасничать, но не лучше американцев!

– Это точно. Стало быть, как слуга вы мне не нужны, но я могу взять вас клоуном. Тут вот какое дело, старина: во Франции ценятся шуты-иностранцы, а за ее границами – французские шуты!

– А, понятно.

– Кстати, вы сильный?

– Особенно когда встаю из-за стола.

– А петь умеете?

– Да, – заявил Паспарту, который в свое время поучаствовал в нескольких уличных концертах.

– Но сможете ли вы петь, встав на голову так, чтобы на подошве вашей левой ноги вертелся волчок, а на подошве правой балансировала обнаженная сабля?

– Да запросто, черт возьми! – отвечал Паспарту, вспомнив фокусы, которые он проделывал в юные годы.

– Ну, то-то! Видите ли, тут больше ничего и не требуется, – обрадовался достопочтенный Батулькар.

Договор был заключен hic et nunc[4].

Наконец-то Паспарту нашел себе место! Его наняли в знаменитую японскую труппу с условием, что он будет делать все, что потребуют. Не такуж лестно, зато через неделю он уже будет плыть в Сан-Франциско.

Представление, так широковещательно объявленное достопочтенным Батулькаром, должно было начаться в три часа, и вскоре оглушительные инструменты японского оркестра – барабаны и тамтамы – уже грохотали у дверей балагана. Естественно, что у Паспарту не было времени выучить какую-нибудь роль, но он должен был подпирать своими могучими плечами большую человеческую пирамиду из «Длинных Носов» бога Тенгу. Этот «гвоздь программы» венчал серию номеров представления.

К трем часам зрители до отказа заполнили просторный балаган. Европейцы и местные жители, китайцы и японцы, мужчины, женщины, дети толпой устремились внутрь, занимая узкие скамьи и ложи напротив сцены. Музыканты разместились в глубине помещения, и оркестр в полном составе – гонги, тамтамы, трещотки, флейты, тамбурины и большие барабаны – грянул что было сил.

Само по себе зрелище было в том же роде, как любое другое представление акробатов. Однако надо признать, что японцы – лучшие в мире фокусники. Один из жонглеров, вооружась веером и маленькими клочками бумаги, изобразил – и как изящно! – бабочек, порхающих над цветами. Другой, выпуская из своей трубки струю благовонного дыма, быстро чертил ею в воздухе голубоватые слова, из которых складывалось приветствие в адрес уважаемой публики. Третий жонглировал зажженными свечами, задувал их, когда они пролеталиу его губ, снова зажигал одну о другую, ни на миг не прерывая своих завораживающих упражнений. Еще один проделывал самые невероятные трюки с вертящимися волчками: эти жужжащие игрушки, казалось, оживали в его руках, обретали независимость в своем безостановочном вращении, бегая то по чубуку трубки, то по остриям сабель и по тонким, как волосок, проволокам, протянутым от одного края сцены к другому. Они кружились, взлетая на стенки огромных стеклянныхчаш, скакали по ступенькам бамбуковой лестницы и разбегались во все углы, издавая при этом звуки различного тембра, создающие впечатление странное, но по-своему гармоническое. Фокусники даже жонглировали ими – они и в воздухе продолжали вертеться. Их подбрасывали деревянными ракетками, как воланы, а волчки, знай, вертелись. Их рассовывали по карманам, а когда вынимали оттуда, они все еще вертелись, пока пружинка их завода не обмякала, взметывая над ними под конец целый сноп бенгальских огней!