Красное море - Леонид Шадловский

— Знаешь, Игаль, я хочу развестись.

Кравец чуть не подавился куском фалафеля. Он вытаращил глаза, закашлялся, захрюкал… Капитан от души врезал его по спине.

— Ты что, убьёшь. Что это тебе в голову пришло? У тебя замечательная жена. И дети…

— Понимаешь, не могу я с ней больше. Эти её вечные молитвы… То запрещено, это не разрешено… Надоело! Не поверишь, она отбила во мне всякую охоту трахаться. Мне легче врезать ей по роже, чем ложиться с ней в постель. И когда-нибудь я это сделаю. Тебе легче, ты не женат. Трахаешься в своё удовольствие, и горя не знаешь.

— Перестань, Лева, не заводись. Ну, найди себе какую-нибудь бабу. Мало ли мокрощелок по улицам бродит, любая согласится. А хочешь, познакомлю с одной? Толстая, упитанная, есть за что подержаться, — Игаль рассмеялся, вспомнив, очевидно, что-то пикантное.

— Кто такая? Я её знаю?

— Может и знаешь. Помнишь, отдел по борьбе с мошенничеством занимался делом «русских пантер»?

— Да, было такое. Что-то там с Доберманом связано. Только его арестовать не успели, смылся, скотина.

— Вот-вот. А его женой и подельницей в то время была одна журналисточка, Лея Филопонтова. Она, правда, под статью не попала, адвокат сумел доказать, что она не при чем. Сейчас живёт ниже травы, тише воды. Иногда потрахивается, но всегда с дальним прицелом. То с председателем профсоюза, то с кем-нибудь из мэрии… Думаю, она и полицейскому не откажет.

— Что, такая великая трахальщица?

— Попробуй. Чем черт не шутит, может тебе и понравится. А то сразу «разводиться»! Успеешь.

Арье помолчал, допил свой кофе.

— Хочу снова вызвать на допрос свидетелей, — сказал он. — Чтоб совесть свою успокоить.

— У тебя есть совесть? — засмеялся Игаль, и тут же замолк, придавленный тяжёлым взглядом капитана. — Ладно, ладно, молчу. Хочешь, сегодня познакомлю с этой журналисточкой, после работы?

— Давай, — согласился Гринбаум.

— Ты только не тащи её сразу в постель. Все-таки женщина, хоть и шлюха.

— На месте разберёмся, — Арье поднялся. — Пойдём, работа ждёт.

— Работа не волк, — в своей манере ответил Игаль, — в лес не убежит.

До вечера Гринбаум никак не мог сосредоточиться на работе. Разослал повестки Сергею Быкову и Лидии Марковой с вызовом на очередной допрос, разложил перед собой бумажки, но из головы не шла эта «толстая и упитанная», как сказал Игаль, Филопонтова. Он уже заранее хотел её. Черт знает что! Никогда раньше такого не было. Вот до чего доводит семейная жизнь, улыбнулся он про себя. А может сходить в «публичку», оторваться на какой-нибудь проституточке? Ладно, туда он всегда успеет. А сегодня посмотрим, что представляет из себя эта журналистка.

Он сложил документы, поняв, что поработать не удастся, сунул их в сейф, и задумался. Арье познакомился с женой Рут сразу после армии, на какой-то вечеринке. Она тогда ещё не была такой религиозной. Нормальная девушка без всяких, как ему казалось, комплексов и заскоков. Правда, когда он захотел её поцеловать, Рут вдруг сказала, что отдастся только любимому человеку и только после свадьбы. Это его поразило. Настолько, что он тут же захотел на ней жениться. Это было глупое желание, мальчишеское, но Арье, недолго думая, сделал ей предложение. Впоследствии он не раз пожалел об этом. Характер у Рут оказался железный, все, что шло вразрез с её религиозными воззрениями, отвергалось тут же, на корню. Это касалось и семейной жизни, и воспитания детей, и отдыха… Со временем он смирился. Арье любил детей, и это хоть как-то примиряло его с жизнью, но иногда он готов был убить её.

На город опускался вечер, но Гринбаум не торопился домой. Там все равно делать нечего. Сейчас должен подойти Игаль, и они отправятся на свидание. Арье выглянул в окно. Окно выходило на задний двор, и кроме помойки и котов там ничего не было. Скука, потрясающая скука! Он сплюнул. Все-таки надо было идти в «публичку».

— Ну, что, Лева, идём? — в кабинет заглянул Игаль.

— Идём. Ты уже созвонился?

— Зачем? Нагрянем, как снег на голову. Ты снег когда-нибудь видел?

— На Хермоне.

Разве ж это снег?! Слезы это, а не снег. Ладно, потопали.

Филопонтова ему не понравилось. Кожа на её лице была похожа на его кожу, такая же пористая и желтоватая. Короткие, слипшиеся после мытья волосы сосульками падали на очень широкий лоб, глаза были слишком узкие, как у узбечки, грудь не столько большая, сколько обвисшая, выпирала из-под тонкого халата, расплывшиеся бедра, толстые ноги… Нет, не понравилась она ему, совершенно не отвечала его вкусам. Но Арье одёрнул себя, просто у него сегодня плохое настроение, вот ему и кажется все в чёрном свете.

— О, Игорек! — смутившись, сказала Филопонтова. — А почему не позвонил? Извините, я только что из душа…

— Ничего, ничего, — расплылся в улыбке Игаль. — Мы тебя прощаем. Знакомься, это Арье, можно Лева. Он — капитан. Мы вместе работаем.

— Очень приятно, — улыбнулась Лея, поняв, что полиция пришла просто в гости. — Заходите. Я только переоденусь.

— А вот это совсем не обязательно, — продолжал шутить Игаль. — Я тебя разной видел, а Лева пусть привыкает. Он у нас можно сказать, нецелованный. Хоть и имеет детей.

Арье толкнул его в бок и покрутил пальцем у виска. Ему показалось, что Филопонтова как-то презрительно посмотрела на него. Он почувствовал себя не в своей тарелке. Что-то мешало ему, и он не мог понять что. На него это было непохоже. Обычно он чувствовал себя уверенно в любой ситуации. А главное, он привык, чтобы его боялись. Власть над людьми делала его непогрешимым и сильным. Арье был уверен: власть — вот что делает человека человеком. Любая власть, все равно над кем, хоть над подследственным, хоть над шлюхой. В этой квартире что-то мешало ему чувствовать себя хозяином положения. Может быть, присутствие Игаля, а может быть, и собственная неуверенность. Ведь он, по сути дела, впервые пришёл в гости к женщине, а не к проститутке, и не знал, как вести себя. Ему мешали длинные руки, длинные худые ноги, которые он тщетно пытался спрятать под стулом, полицейская форма, которая смотрелась сейчас совершенно не к месту… Он, наверное, впервые подумал о том, как выглядит со стороны, и это сравнение ему тоже не понравилось.

Игаль же, наоборот, чувствовал себя прекрасно, шутил, смеялся, расставлял на столе рюмки, бокалы, доставал из холодильника закуску… Вообщем, вёл себя, как в собственном доме. И это тоже неприятно кольнуло Арье. Что-то странное с ним творилось, непонятное.

Но вот Филопонтова вышла из соседней комнаты. Она переоделась, причесалась, накрасилась… Нельзя сказать, чтобы внешне она стала лучше, но что-то женственное в ней появилось. Арье в очередной раз удивился, как макияж меняет женщин. Он попытался найти в ней то, что могло бы возбудить его, но потом оставил это занятие. В конце концов, когда они окажутся в постели, это будет её работа — возбудить его. А если не получится, пусть пеняет на себя. Тогда уж он ей все припомнит, и Добермана, и «русских пантер», и её мимолётное презрение… Будет просить его о пощаде! Ещё как будет! Арье прикрыл глаза и почувствовал, как желание медленно овладевает им.

Игаль уже разлил вино по бокалам, предварительно выпив пару рюмок водки «для аппетита», разложил по тарелкам бутерброды с бужениной, подвинул стул для женщины, и, встав в позу римского полководца, провозгласил:

— За присутствующих дам! — и никого не дожидаясь, вылил вино в рот.

Арье поморщился. С юмором, как ему казалось, у Игаля всегда было плохо. Ну, какие здесь дамы? Одна баба, да и ту красавицей не назовёшь. Он проигнорировал бокал с вином, налил себе водки, и молча выпил. Водку Арье не любил, считал её «пойлом для быдла», но чтобы напиться и почувствовать себя увереннее, лучше водки не найдёшь. Подождал пока напиток пройдёт по пищеводу, громко выдохнул, будто квакнул, и с высоты своего роста посмотрел на Лею. Она сосредоточенно рассматривала на свет, как золотится вино в бокале. На самом деле, вино было дешёвое, и в бокале оно не золотилось, наоборот, там плавали какие-то ошмётки непонятно чего. Арье почувствовал, как в нем закипает злость. Эта стерва ещё и нос воротит! Он не настолько богат, чтобы покупать натуральный «Савиньон», пей, что дают, тоже мне — прын-цес-са! Филопонтова, однако, ничего не сказала, сделала маленький глоток, и поставила бокал на место. Вот сучка, брезгует! Арье перелил вино обратно в бутылку, налил полный бокал водки, и протянул ей.

— Пей! — приказным тоном сказал он.

Игаль удивлённо посмотрел на него, но промолчал. Женщина взяла бокал, понюхала, сморщилась, но осушила до дна.

— Вот это по нашему, по-русски, — восторженно закричал Игаль.

Арье пристально смотрел на Лею, будто ждал чего-то. Но на неё, казалось, водка не подействовала. Она поставила бокал на стол, взяла из тарелки бутерброд, откусила, показав мелкие зубки, и, глядя на Гринбаума, спросила:

— А что же вы не пьёте?

Арье тоже налил себе полный бокал, махнул одним глотком, почувствовал, как тепло растекается по всему телу, сел на стул, и сказал, ни к кому не обращаясь: