Стихия страха (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

Я ошеломленно застыла, глядя на девушку. Словно яркая вспышка молнии, что освещает темную улицу, и враз все делается таким знакомым и понятным. Ну почему я раньше об этом не подумала? Ведь до приезда сюда была только мышечная слабость, а все остальное появилось позже... Я подошла к девушке и выбила из-под нее стул. Софи вскрикнула, оказавшись на полу. Она закусила губу и сосредоточенно пыталась подняться на ноги. А я смотрела на ее напряженный взгляд и неуверенные движения и криво улыбалась, вспоминая кошмарные опыты колдуна. В комнату на шум влетела Эжени, запричитала, помогая своей госпоже встать.

- Что вы стоите? Вы не видите, что ей надо помочь? Нет, вы посмотрите, она еще улыбается! Госпожа, вы не ушиблись? Как же вас так угораздило?

Софи молчала, но ее полный ненависти взгляд был устремлен на меня и не предвещал ничего хорошего. А я едва сдерживалась, чтобы не стукнуть себя по лбу. И хотя ошибаться было неприятно, но меня грела мысль, что эта партия с Единым все-таки будет за мной.

Я подошла к Софи, склонилась к ней, обняла за плечи и вымученно улыбнулась ее отражению.

- Госпожа Бурже, теперь я точно знаю, что с вами.

Видя, что она сердито сопит, я добавила:

- Простите меня и не дуйтесь. Вам это не к лицу. Кстати, вы знаете, что ужасно выглядите?

- Не утруждайте себя, госпожа Хризштайн, - процедила Софи. - Мне прекрасно известно, что я не красавица. Так что свои завуалированные оскорбления можете оставить при себе.

- Вы не правы. Некрасивых женщин не бывает. Зато есть глупые, которые так думают. Матушка Гён, старшая жена восточного хана Ли Мина, была в сущности самой обычной женщиной. Но ее красотой восхищались не только союзники, но и враги. Знаете, почему?

- Почему? - Софи все еще злилась, растирая ушибленный локоть.

- Благодаря непоколебимой уверенности в себе. Она так верила в свою неотразимость, что заражала этой верой всех вокруг. Правильно господин инквизитор полагает, что вера способна творить чудеса. Правда, он ограничивает их только волей Единого, но это не так. Надо избавиться от всяких сомнений и верить в то, во что хочешь. Вот вы, например. Когда брались за огранку камня, вы же не имели и тени сомнения, что у вас не получится? Вы просто верили, что сотворите маленькое чудо.

- Зачем вы опять напоминаете мне о том, чего я лишилась? - жалобно скривилась Софи, пытаясь отстраниться от меня.

- Посмотрите на себя. Представьте себя камнем. Какой у вас любимый, кстати?

- Топаз.

- Чудесный камень. Он же бывает голубым? Представьте свои глаза парой драгоценных топазов, подумайте, как бы вы их огранили...

- На самом деле топаз чаще бывает бесцветным или желтым. Голубой оттенок довольно редок. А насыщенный голубой и того реже. Чтобы подчеркнуть оттенок, обычно используют...

Ее глаза действительно засияли, когда она начала говорить про свое любимое занятие.

- Госпожа Бурже, - прервала я Софи. - Не надо читать мне лекцию по ювелирному делу. Лучше фантазируйте дальше. С чем бы вы сравнили собственные волосы? Они у вас довольно невыразительного оттенка. Вот если бы осветлить, ближе к золотистому...

- Нет, - покачала головой Софи. - Топазы лучше смотрятся в серебре, особенно редкие голубые, поэтому...

- А кожу в каком материале бы представили? Мрамор?

- Слоновая кость, - без колебания ответила девушка, увлеченная странной игрой. - Она теплая и живая, а делать резьбу по ней - одно удовольствие...

- Вот и отлично. Сидите и представляйте себя... мм... самым дорогим и изысканным украшением, в которое должны превратиться. И если будете заниматься этим каждый день, уверяю вас, окружающие тоже начнут вас так воспринимать. Восхищаться вашей неотразимой красотой, любоваться сияющим блеском глаз, затаивать дыхание от благородного теплого оттенка вашей кожи. После обеда придет моя служанка, вместе нарисуете новый эскиз.

Я оставила застывшую возле зеркала Софи, подумав, что если ей удастся полностью восстановиться, то вполне возможно... Вполне возможно, что когда-нибудь она станет настоящим безумным мастером.

Поскольку у меня появилось объяснение странностям болезни Софи, было необходимо разобраться и с отравлением. Эмиля я обнаружила на заднем дворе дома, где он тренировался. Соломенное чучело было почти полностью разнесено, Эмиль двигался вокруг него в завораживающем танце. Узкое лезвие клинка сверкало в лучах скупого осеннего солнца, выписывая в воздухе смертельные узоры. Шумно выдохнув коротким яростным рыком, Эмиль нанес сильный удар по чучелу и моментально увернулся от ответного выпада воображаемого противника. Признаться, я даже залюбовалась мужчиной. Он был хорошо сложен и мужественен, превосходный образчик героя, даже шрам на щеке не портил его, придавая его облику полную завершенность. Но я совершенно не понимала, что могло связывать его с невзрачной женой. Кроме корысти.

- Господин Бурже, - позвала я его. - Мне надо с вами поговорить. Отвлекитесь ненадолго.

- Мне. Не о чем. С вами. Говорить, - каждое слово сопровождалось мощным ударом клинка.

- Правда? Даже о вашем ребенке?

Эмиль застыл с мечом, занесенным для удара, потом медленно опустил его острие к земле.

- Что вы несете?

- Вы не знали, что у вашей жены был выкидыш?

Ошеломленное удивление на его лице выглядело очень правдоподобным.

- Вы бредите! Как можно так гнусно...

- Значит, не знали, - грустно кивнула я. - Мне только интересно, почему? Может, вы просто не хотели замечать? Вам не показалось странным, что Софи замкнулась после падения с лошади? Или то, что у вас с тех пор нет супружеских отношений, вы тоже не заметили?

Я даже глазом не успела моргнуть, как мне в горло уперлась холодная заточка клинка. А он действительно хорош, обычно меня сложно застать врасплох.

- Опустите меч, господин Бурже. Вы же мастер клинка. И убив беззащитную женщину, еще и знатного происхождения, вы лишитесь звания. Как до этого лишились титула.

Бешенство в его глазах утихло, уступив место холодной ярости. Нажим острия усилился, вынуждая меня поднять голову еще выше.

- Это вы-то благородного происхождения? Да вы хоть знаете...

- Вас лишили титула. И формально вы - простолюдин. А я - благородная крета. Опустите клинок.

Эмиль убрал клинок, и стоило мне выдохнуть с облегчением, как быстрым, неразличимым глазу движением его меч противно взвизгнул в опасной близости от меня, заставив забыть о вдохе.

- Убирайтесь, - невыразительно кивнул мне Эмиль.

Я наконец вдохнула, и в следующую секунду подол отвалился, ювелирно рассеченный клинком, равно как и кружевные рукава моего платья. Я поджала губы. Господин Бурже изволил заниматься позерством. Впрочем, теперь было совершенно ясно, что звание он получил действительно не за красивые глаза и не за знатное происхождение.

- Вот как... Возможно, я зря грешила на вашу Ниночку. Похоже, это вы, господин Бурже, питаете нездоровую слабость к вспарыванию женской одежды... Положите уже клинок и прекратите вести себя как мальчишка.

Он стоял с поникшей головой, безвольно опустив меч и не реагируя на подколку. Его рубашка была в пятнах пота.

- Почему она мне не сказала?

- Вам лучше спросить это у жены, господин Бурже. Ответьте на мои вопросы, и я оставлю вас в покое.

Эмиль поднял голову, в его синих глазах застыла темная горечь.

- Чего вы хотите? Денег? Я дам. Только прошу, не мучайте Софи. Зачем вы явились?..

- Вы настолько не хотите, чтобы я помогла вашей жене избавиться от проклятия? Вы ее разлюбили? Или никогда и не любили?

- Сколько таких шарлатанов, как вы, уверяли нас, что смогут ее вылечить! И каждый раз дарили надежду, а шли дни, но лучше ей не становилось. Вы хоть представляете, как страшно видеть в глазах любимого человека отчаяние? Как невыносимо больно видеть умирающую раз за разом надежду... И с каждой новой попыткой Софи все больше и больше отчаивалась... Я бы все на свете отдал, лишь бы...