Как стать героем - Кристофер Хили

– Слушай, я вообще не понимаю, что тут творится, но, похоже, мне это по душе, – сказал Лиам. – Дункана я отправил к лошадям. Но теперь, как я вижу, лошади тут повсюду. Давай-ка его разыщем.

И правда – по лагерю носились десятки лошадей, внося свою лепту в общую сумятицу.

– Тролли, вперед! – скомандовал Густав.

– Прошу вас, постарайтесь не так сильно подпрыгивать, – пропищал Фредерик и снова уткнулся лицом в шерсть господина Тролля.

Три тролля проломились сквозь толпу оставшихся разбойников к деревьям, где раньше стояли лошади. Дункан так расстарался ради общего дела, что отвязал всех коней до единого. До него поздно дошло, что отвязывать своих лошадей не стоило. И теперь, чтобы не потерять Громобоя, Гвендолин и Семнадцатого, он пытался ехать на всех трех одновременно.

– Ой, как замечательно! – крикнул Дункан друзьям. – Хорошо, что вы тут. Я бы, наверное, долго не продержался.

Он лежал поперек трех седел, обмотав одни поводья вокруг запястий, вторые – вокруг талии, а третьи – вокруг ног.

– Хотите верьте, хотите нет, а я так и думал, что мы застанем его в этом положении, – сказал Густав.

Тролли поставили принцев на землю, чему те были очень рады, и Фредерик с Густавом помогли Дункану выпутаться. Войско Раубера было в бедственном состоянии. Почти все разбойники валялись на траве с вывихнутыми руками, растянутыми щиколотками, сломанными ногами, а то и похуже. Самые везучие лежали без чувств. А тролли в полном восторге продолжали крушить их имущество. Взламывали сундуки с одеждой и играли в перетягивание каната черными кожаными штанами. Разносили стойки с оружием и раздирали разбойничьи знамена. А те, кто наткнулся на запасы провианта, с хохотом разбегались, прижимая к груди охапки краденого зеленого лука.

– Ну что ж, одной проблемой меньше, – заметил Лиам.

– Да, тролли держать побитые разбойники клетка, побитые разбойники больше не обижать Ойейей и его друзья, – радостно проскрежетал господин Тролль. – Потом тролли сидеть и ждать Сердитый Человек дать тролли земля.

Лиам посмотрел на Густава (он без труда сообразил, кто тут Сердитый).

– Потом все объясним, – пообещал тот.

– Хотелось бы знать, что стряслось с Раубером, – сказал Лиам. – Его нигде не видно.

– Ой, смотрите, что я прихватил! – закричал Дункан, потрясая четырьмя новыми мечами. Для разнообразия они были как раз по руке обычному человеку – и это не могло не радовать принцев. – Разбойникам они, наверное, больше не нужны.

– И лошадей мы себе вернули. – Фредерик ласково погладил Гвендолин.

– И ондатровые бифштексы, – добавил Дункан, взвесив в руке подтекающую сумку. – Хотя тут, пожалуй, радоваться нечему. Воняют они хуже прежнего.

– Господа, господа, нас ждут неспасенные барды, – напомнил Лиам.

Принцы уселись в седла.

– Не понимаю, почему ты не взял себе какую-нибудь разбойничью лошадь, – сказал Лиам, когда Дункан пристроился у него за спиной на крупе Громобоя.

– Мне и трех одновременно было не удержать, ехать на четырех я бы не смог.

Принцы помахали троллям на прощание и галопом пустились навстречу судьбоносной битве с Цауберой. Они снова были вместе и изведали вкус победы, так что преисполнились надежд, не то что раньше, – а зря, ведь они не знали, что одному из них не суждено выйти из битвы…

Ой, простите. Надо было предупредить, что я забегаю вперед.

25

Прекрасному Принцу давно пора понять, что происходит на самом деле

Пока принцы скакали верхом к горе Упырье Крыло, Элла – которая направлялась в ту же сторону – наслаждалась всеми преимуществами пешей прогулки. Оказалось, что бежать по лесу куда легче, если слегка подправить крой платья – а именно сделать на юбке два длинных разреза спереди и сзади и обернуть материю вокруг ног наподобие панталон.

Элле не терпелось заполучить колдуньину карту. На бегу она представляла себе, как освободит несчастных пленников – по одному, и каждый раз ей будет несказанно приятно. Она воображала, какие поразительные чудища встретятся ей на пути: великаны, гоблины, великанские гоблины (по правде говоря, ее познания в этой области были крайне скудны).

Когда до горы Упырье Крыло осталось всего несколько миль, Элла услышала, как кто-то неловко пробирается сквозь кусты. Росточка незнакомец был низенького, и Элла поначалу приняла его за очередного гоблина. Приметила неподалеку увесистую палку и схватила ее – так, на всякий случай. Но тут загадочная фигура выбралась на полянку, и Элла поняла, что это никакой не гоблин, а маленький мальчик. И не просто маленький мальчик.

– Диб? – Элла не поверила своим глазам. – Братец Диб!

Да, Диб Раубер приходился Элле братом – точнее, сводным двоюродным братом. И он точно так же удивился, когда ее увидел. Вот уж кого он никак не ожидал повстречать в штурмхагенских лесах, так это зануду-падчерицу своей страшенной тетки Эсмеральды.

– Что-то ты скверно выглядишь, – проговорила Элла – и это было очень мягко сказано: одежда у мальчика была разодрана в клочья, под глазом красовался огромный фингал, а еще Диб хромал на правую ногу, которая была вся в крови.

Первым побуждением Раубера было бросить в Эллу камнем, но он быстро одумался. Вообще-то, нога у него сильно болела и требовалась перевязка. А Элла, насколько он помнил, была девушка добросердечная и наивная – легкая добыча. «Пора Разбойничьему Королю пустить в ход свое злодейское обаяние», – решил Раубер.

– Диб, это точно ты? – тихо спросила Элла, подойдя поближе. – Когда мы виделись в последний раз, ты был совсем маленький, так что, наверное, и не помнишь меня, но…

– Конечно помню, сестрица Элла! – протянул Раубер фальшиво-сладким голосом. – Как я могу тебя забыть? Ты всегда была так любезна со мной и с матушкой, когда мы навещали тетю Эсмеральду!

Элла несколько растерялась. Она-то точно знала, что Диб ее терпеть не может. Единственное отчетливое воспоминание, которое у нее сохранилось о двоюродном братце, – это как он хохотал, когда она опрокинула мусорное ведро на надраенный дочиста пол, который мыла все утро. Однако с тех пор, как Диб был такой врединой, прошло несколько лет. Может быть, братец изменился к лучшему?

– Что ты делаешь в лесу совсем один? – спросила Элла, усадив Раубера на пенек. – Где ты так поранился?

– Упал с коня. – У Раубера на глаза навернулись слезы. – Ужасно испугался. Ой, сестрица Элла, помоги мне! Прошу тебя!

– Дай погляжу, – сказала Элла. – Сейчас тебя полечим. Не бойся, крошка Дибби.

– Не смей меня так называть! – взвился Раубер, но тут же вспомнил, что он не злой, а несчастный. – Ну пожалуйста, – добавил он.

– С кем ты был? – спросила Элла. – Где твои мама и папа?

Раубер едва не расхохотался, но одернул себя и сделал вид, будто закашлялся. Элла развязала узелок со своими пожитками. Там было несколько полос ткани, которые она оторвала от юбки, остатки хлеба и сыра и фляжка с водой. Фляжку она вручила братцу, и тот жадно приник к ней.

– Один я был, – сказал Раубер, утерев губы рукавом. – Сам виноват, конечно. Нельзя скакать на коне в одиночку.

– Конечно, особенно в твоем возрасте, – кивнула Элла, взяла у него фляжку и смочила тряпочку. Осторожно промыла большую ссадину на Рауберовой ноге, а потом несколько царапин поменьше. – Неужели таких крошек уже учат ездить верхом?

Раубер сердито наморщился и злобно уставился на Эллу.

– Что, так больно? – удивилась Элла. – Потерпи, если немного щиплется, надо промыть эти гадкие болячки… Особенно ссадину на ноге. Сейчас все перевяжем, и ты сможешь снова бегать и играть с другими малышами.

Раубер глубоко вздохнул. Если эта девица не прекратит обращаться с ним как с младенцем, он за себя не отвечает.

– Это сыр? – спросил он.

– Бери, не стесняйся, – ответила Элла, бинтуя ему ссадину. Из своей палки она сделала шину – привязала ее к пострадавшей ноге. Раубер схватил все Эллины запасы хлеба и сыра и запихал себе в рот.

– Эй, сестрица, – позвал Раубер. Когда Элла подняла голову, мальчишка разинул рот и показал ей отвратительный полупережеванный ком на языке. – Ха!

Элла покачала головой:

– Фу. Такие штуки ты проделывал в шесть лет. Я-то думала, ты хоть немного повзрослеешь.

– Да ну? – Изо рта у Раубера полетели крошки. – И что с того? Кем я должен быть – малюточкой-утипусечкой или взрослым? Выбери что-нибудь одно!

– Дибби, Дибби, тише! – строго сказала Элла.

– Что, совсем глухая? – рявкнул Раубер. – Я же велел не называть меня так! То есть просил. Я просил тебя так меня не называть.

Элла сурово сдвинула брови.

– Пожалуйста, – добавил Раубер.

– По части хороших манер у тебя, я вижу, большие пробелы, Диб.