Схватка с судьбой (СИ) - Гичко Екатерина

В душе зашевелилась благосклонность к сиделке, но Майяри решительно напомнила себе: никаких послаблений! Только Редий и Аший!

– Спала и снился мне такой чудесный сон… вкусный… – девушка блаженно зажмурилась.

В последнее время ей действительно часто снились «вкусные» сны. Наверное, это оттого, что спала она в одной постели с Ранхашем и по утрам просыпалась с уже вполне понятным ей томлением в теле и жаром внизу живота. Госпожа Пандар вместе с вещами господина Шидая передала через Казара саквояж Майяри, в котором нашёлся женский роман. Нашёл его, увы, любопытный Викан. Находка так позабавила его, что он позже притащил Майяри ещё пару похожих историй, но с некоторыми подробностями. «Подробности» шокировали, и сны обрели невиданную ранее яркость.

– Какой сон?

Майяри замерла, а затем медленно подняла голову и уставилась на Ранхаша горящими глазами.

– Рассказать? – она медленно облизнула губы, а её руки вцепились в рубашку харена. – Подожди… я… а почему нет?

Ранхаш заподозрил, что говорит она сама с собой.

Вдруг девушка толкнула его к двери, рывком вытянула рубаху из штанов и, задрав её по самую грудь, приникла губами к солнечному сплетению. Язык горячо прошёлся по солоноватой коже, и Майяри тихо застонала.

– Боги, это вкуснее, чем во сне!

– Майяри, – Ранхаш изумлённо моргнул, схватил её за плечи, но не оттолкнул: губы девушки переместились ниже.

Отпустив рубашку, Майяри положила ладони на спину Ранхаша, с жадностью прижимая его к себе, к своим губам, жадно целуя и слегка покусывая выступающие мышцы пресса. Из горла мужчины вырвался стон, и он сжал её плечи. Этот низкий, полный удовольствия звук зажёг кровь Майяри. Голова закружилась от собственной дерзости и терпкого мужского запаха, и девушка, подтолкнув ладонями харена навстречу своим губам, языком прошлась от впадины пупка вниз, по серебристой дорожке волос до пряжки ремня.

С почти звериным рычанием харен оторвал её от себя и уставился на неё пылающими янтарными глазами.

– Майяри, – низко прошипел он.

Майяри задыхалась. Майяри пыталась приникнуть опять к манившей её коже. Губы горели, губы жаждали поцелуев. Как, оказывается, ошеломительно приятно целовать Ранхаша. Целовать его всего!

Несколько секунд Ранхаш смотрел на Майяри не мигая. Смотрел на её раскрасневшееся лицо, упивался её страстным жадным взглядом и терял разум при одном взгляде на воспалённо горящие губы.

– Вы как-то сказали, что хотели бы целовать меня полностью, – Майяри облизнулась, – до тех пор, пока ваши желания не стали бы моими. Я, – она провела ладонями вниз по его спине и запустила пальцы за ремень, с силой нажимая на напряжённые ягодицы, – хочу того же. Целовать вас… тебя всего и…

– Ещё хоть слово… – жутко прошипел Ранхаш и, вздёрнув девушку на ноги, толкнул на кровать.

И начал быстро и основательно заматывать её в покрывало.

– Харен… Ранхаш… Эй, зачем? – возмутилась Майяри.

Распрямившись, тяжело дышащий мужчина мрачно посмотрел на неё и с трудом произнёс:

– Я начинаю понимать, почему вы с Виканом сдружились. Сейчас я в купальни. Спать буду в гостиной.

– Что? Не-е-е-ет! – разочарованно протянула Майяри. – Я больше не буду!

– А вот я уже не могу этого обещать, – тряхнув головой, Ранхаш отступил, развернулся и распахнул дверь.

Некоторое время он с недоумением смотрел на собственные рубашки, затем захлопнул шкаф и шагнул правее, к выходу из комнаты.

Дверь захлопнулась, и Майяри разочарованно застонала.

– Что? Устоял? – донёсся через смежную дверь из соседней спальни голос господина Шидая.

Майяри сердито фыркнула, попыталась вывернуться из покрывала и грохнулась с кровати.

– Эй, что у тебя там? – обеспокоился лекарь.

– Ничего! – сквозь зубы процедила девушка. – Тёмные, он меня в покрывало завязал!

До слуха донёсся сдавленный смех господина Шидая.

– А про печать Недотроги ты не забыла?

Майяри затихла и обескураженно заморгала.

– Целовать она его всего хочет… – веселился лекарь. – Когда будешь соблазнять в следующий раз, убедись, что рядом никого нет и что все двери и окна закрыты. Тогда у Ранхаша будет меньше причин сдерживаться, да и сбежать не сможет. А вообще ты рискуешь. Ну очень рискуешь…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Девушка пренебрежительно фыркнула, показывая своё отношение к «риску». Вот только про печать она действительно забыла. Даже неловко стало.

– Зря фыркаешь. Ранхаш сейчас стерпит. Всё выдержит, но не поддастся. А вот после свадьбы, – Майяри будто бы воочию увидела ехидную улыбку лекаря, – он тебе за всё отомстит.

Шидай умолк, предоставляя девушке самой додумывать, какой будет месть.

Фантазия той ограничивалась весьма скудными познаниями, в большинстве своём почерпнутыми из принесённых Виканом книжек. Но и этого хватило, чтобы Майяри притихла и задумалась. Томительное желание слегка утихло, и ей даже стало немного стыдно за свою выходку.

Но образ раздраконенного харена не дал ей окончательно усовеститься. Наоборот, низ живота опять томительно потеплел, и девушка глухо застонала.

Похоже, к свадьбе она сама станет драконом.

Лирка сидела в просторном, обитом чёрным бархатом кресле господина Шереха, с ногами забравшись на сиденье и обхватив колени руками. Дрожа и глотая слёзы, она говорила, а жрец, опустившийся перед ней на корточки, гладил её замёрзшие стопы горячими ладонями и слушал.

– …он требовал… постоянно что-то требует, говорит со мной… злится… очень. А я его боюсь. Я очень его боюсь, – девушка всхлипнула. – Он когда говорить начинает, я перестаю видеть мир. Так боюсь его. Вдруг он заберёт моё тело и… вдруг я что-нибудь сделаю? Он всех ненавидит! Он может убить, может покалечить… А я сильная, моё тело очень сильное.

– Он не может, – вкрадчивый ласковый голос жреца лекарством проливался на истерзанную тревогами и страхами душу. – Он терзает тебя уже столько времени, но так и не смог взять вверх. Значит, он слабее и пытается страхами и угрозами изнурить тебя.

– Он не слабее, – Лирка зашипела сквозь зубы. – Порой он одолевает и я перестаю понимать, что происходит вокруг. Оттесняет меня… И тогда я оборачиваюсь. Он ничего не может сделать ей, медведице, моему второму облику… сознанию. Бесится, ярится, но сделать ничего не может.

– Напугать зверя играми с сознанием куда сложнее. Кроме того, – жрец подался вперёд, заглядывая в её глаза и улыбаясь, – твоя вторая ипостась – очень уверенная в себе особа. Думаю, не ошибусь, если предположу, что она считает себя главной.

По губам Лирки невольно скользнула бледная тень улыбки.

– Уверен, ты сможешь справиться. Ты очень сильное дитя. И твоя сила не только в руках, но и в душе. Просто сейчас ты в смятении. Ты напугана, расстроена… ты опечалена смертью брата.

Лирка почти до крови закусила потрескавшиеся губы и сдавленно всхлипнула:

– Я… не знаю, что делать. Это… теперь навсегда?

– Не знаю, дитя. Но нужно быть готовой к тому, что да, навсегда.

– Может, он сам выйдет… – начала было Лирка, но умолкла, в ужасе распахнув глаза. – Он вышел тогда… он разорвал его…

– Он не разорвёт тебя, – голос жреца звучал совершенно уверенно. – Он самец, мужчина. Ты самка, женщина. Он не посмеет тронуть тебя. Если бы мог, то уже разорвал бы.

– Тогда он разорвёт мою душу и займёт место в моём теле, – Лирку даже не пугал такой исход.

– Душу не так легко разорвать. Пойдём, – жрец неожиданно поднялся и, подхватив её подмышки, понёс к окну.

Там он устроился на широком подоконнике и посадил девушку рядом с собой.

– Смотри, – он показал вверх, на ночное небо. – Что ты видишь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Темно, – Лирка неохотно подняла глаза. Взгляд зацепился за круглый, жёлтый с пятнами диск волчьего месяца, и с языка само сорвалось северосалейское название светила: – Волчак. На… на блин похож, – девушка невольно облизнула солёные губы. Внутри заинтересованно зашевелилась медведица и… он. Взгляд сместился на чёрную ветвь с подрагивающими на ветру листочками. – Дерево… ветка. Звёзды, – они мелькали меж ветлами.