Перекличка мертвых - Иен Рэнкин

Он дал ей номера телефонов в Тайнсайде и Камбрии и сам тоже сел за телефон.

Услышав его просьбу, в Инвернессе сначала страшно удивились.

— Что-что вы хотите? — Потом мембрану прикрыли ладонью, что, однако, не помешало Ребусу расслышать сказанные в сторону слова: — Эдинбург хочет, чтобы мы отсняли им Лоскутный родник. Помнится, в юности мы часто ездили туда на пикники…

Трубку взял кто-то другой:

— Говорит сержант уголовной полиции Джонсон. С кем я говорю?

— Инспектор уголовной полиции Ребус. Из Эдинбурга.

— А мы-то думали, что вы все брошены на борьбу с троцкистами и маоистами.

На другом конце линии раздался смех.

— Так-то оно так, но помимо этого у нас еще три убийства. Вещественные доказательства по всем трем были обнаружены в Охтерардере, на том пятачке, который называют Лоскутным родником.

— Инспектор, существует всего один Лоскутный родник.

— А вот и нет. Существует вероятность, что у вашего Лоскутного родника тоже могут найтись улики.

Сержант явно заинтересовался: наконец-то что-то нарушило их спячку.

— Давайте начнем с фотографий, — продолжал Ребус. — Как можно больше снимков крупным планом, и проверьте все, что не повреждено, — джинсы, куртки… Мы даже нашли в кармане кредитную карточку. Будет здорово, если вы пошлете мне фотографии по электронной почте. Если я сам не смогу открыть, тут есть кому с этим помочь.

Он посмотрел на Эллен Уайли, сидевшую напротив. Она примостилась на краешке стола, юбка едва не лопалась на бедрах. Разговаривая по телефону, она вертела в пальцах карандаш.

— Повторите ваше имя, — попросил сержант Джонсон.

— Инспектор Ребус. Я из участка на Гейфилд-сквер.

Ребус продиктовал сержанту телефон и адрес почты.

— И если мы там все-таки что-нибудь найдем?…

— Значит, наш убийца не терял времени даром.

— Не возражаете, если я наведу о вас справки? Просто хочу удостовериться, что вы меня не разыгрываете.

— Милости прошу. Нашего начальника зовут Джеймс Корбин. Он в курсе. Но не тратьте на это времени больше, чем необходимо.

— У одного из наших констеблей отец — фотограф, снимает всякие торжественные события.

— Вы хотите сказать, что этот констебль знает, на какую кнопочку нажимать?

— Я говорю не о нем, а о его отце.

— Делайте, как считаете нужным, — сказал Ребус и повесил трубку — почти одновременно с Эллен Уайли.

— Ну как, договорился? — спросила она.

— Они пошлют фотографа, если, конечно, он не будет занят на свадьбе или крестинах. Ну а у тебя что?

— Я не смогла поговорить с детективом, который возглавляет расследование убийства Геста, но один из его коллег ввел меня в курс дела. Они направили нам несколько дополнительных документов. Из разговора я поняла, что они не больно стремятся докопаться до истины.

— Именно это нам и внушали во время учебы: идеальное убийство — это когда никто не ищет жертву.

Уайли кивнула:

— Или как в данном случае — когда никто по ней не плачет. Там считают, что причина убийства — наркотики.

— Оригинально. И есть какие-либо подтверждения того, что мистер Гест был наркоманом?

— Кажется, да. Возможно, он еще и приторговывал. Взял деньги на покупку товара и не смог…

Она заметила выражение лица Ребуса.

— Это все объяснения для лентяев, Эллен. И та же самая лень помешала им связать между собой все три убийства.

— Всем было наплевать? — предположила Эллен.

Ребус кивнул.

— Ну что ж, — сказала она, — можешь сам его расспросить.

— Кого?

— Мне не удалось поговорить с детективом, возглавлявшим расследование, потому что он сейчас здесь.

— Где — здесь?

— Откомандирован в уголовно-следственный отдел Лотиана и Приграничья. — Она заглянула в блокнот. — Сержант Стен Хэкмен.

— А где его искать?

— Его приятель сказал, что проще всего найти его в кампусе.

— В «Поллок-Холлс»?

Она пожала плечами, взяла со стола блокнот и показала Ребусу:

— Я записала номер его мобильного, если это что-то даст.

Ребус шагнул к ней, она подала ему лист, вырванный из блокнота. Он принялся внимательно его изучать.

— Теперь свяжись с теми, кто вел расследование убийства Айли, — сказал он. — Постарайся побольше из них вытянуть. А я поеду переговорю с Хэкменом.

— Ты забыл сказать спасибо. — Глядя, как он просовывает руки в рукава пиджака, она спросила: — Помнишь Брайана Холмса?

— Я же с ним работал.

Она кивнула:

— Он говорил, что ты прозвал его Каблуком, потому что он делал всю тупую работу.

— Каблуки бывают и острые.

— Ты знаешь, что я имею в виду, Джон. Сам распустил паруса и вперед, а меня оставляешь торчать здесь — даже не на моем рабочем месте! И как меня после этого называть?

Она уже держала в руках телефонную трубку.

— Может, Горячей Линией? — бросил он с порога.

13

Шивон не принимала никаких отказов.

— Мне кажется, — сказал жене Тедди Кларк, — что на этот раз стоит прислушаться к тому, что говорит наша дочь.

Один глаз матери скрывала марлевая повязка. На переносице рядом со вторым глазом была большая ссадина, окруженная синяком. Обезболивающие, казалось, притупили ее волю: слушая мужа, она лишь кивала.

— А как же одежда? — спросил мистер Кларк, когда они сели в такси.

— Можно будет потом съездить в лагерь, — ответила Шивон, — и взять все, что вам понадобится.

— У нас забронированы места на завтрашний автобус, — вполголоса добавил он, когда Шивон закончила объяснять водителю, как проехать к ее дому.

Она поняла, что отец говорит об одном из автобусов, которые колонной пойдут к месту встречи «Большой восьмерки». Он наклонился к своей супруге, которая невнятно что-то произнесла, сжал ее руку, и она повторила свои слова:

— Мы все-таки поедем. Доктор не запретил, — услышала Шивон.

— Завтра решите, — объявила она. — Давайте сосредоточимся на сегодняшних делах, ладно?

Тедди Кларк улыбнулся, глядя на жену.

— Я же говорил тебе, что она изменилась, — напомнил он.

Они подъехали к дому. Шивон расплатилась с водителем, отстранив руку отца, протягивавшую деньги, и пошла по лестнице, опережая родителей, чтобы проверить, все ли в порядке в гостиной и спальне: не валяются ли на полу трусики и не стоят ли по углам пустые бутылки из-под «Смирновской».

— Входите, располагайтесь, будьте как дома, — пригласила она. — Пойду поставлю чайник.

— Должно быть, в последний раз мы были здесь лет десять назад, — заметил отец, обходя гостиную.

— Я бы не купила эту квартиру без вашей помощи! — крикнула Шивон из кухни.

Она знала, чем сейчас занята мать: поисками следов присутствия мужчины. Ведь, давая дочери деньги, они преследовали определенную цель: помочь ей «устроить свою жизнь» — так это называлось во все времена. Сначала надежный, постоянный бойфренд, затем замужество, затем дети. Но на этот путь Шивон так и не ступила.

Она принялась собирать ложки, чашки, прочую чайную посуду; отец поспешил на кухню, чтобы помочь.

— Ты пока наливай, — попросила она его. — Мне надо взять кое-какие вещи в спальне…

Она распахнула шкаф и вытащила оттуда спортивную сумку. Выдвинула ящики и стала соображать, что нужно взять. Если повезет, ей ничего и не понадобится, но лучше все-таки запастись. Смена белья, зубная щетка, шампунь… Основательно порывшись в ящиках, Шивон извлекла из глубин самые заношенные и измятые вещи. Джинсовый комбинезон с висящей на булавке лямкой, в котором она когда-то красила прихожую; рубашку из марлевки, забытую проведшим у нее три ночи героем-любовником.

— Мы выживаем тебя из дома, — посетовал отец, остановившись в дверях спальни с приготовленной для нее чашкой чая.

— Мне предстоит срочная поездка, так что вы здесь ни при чем. Возможно, я вернусь только утром.

— А мы, наверное, в это время уже будем катить к «Глениглсу».

— Может, там мы и встретимся, — подмигнув, ответила Шивон. — Надеюсь, вы хорошо проведете вечер. Здесь полно магазинов и мест, где можно поесть. Ключи я вам оставляю…

— За нас не беспокойся. — Отец на секунду задумался. — Эта твоя поездка, она имеет отношение к тому, что случилось с мамой?

— Может быть.

— Я вот все думаю…

— О чем?

Прекратив укладываться, она внимательно посмотрела на отца.

— Ведь ты и сама в полиции, Шивон. Если ты будешь продолжать доискиваться правды, ты несомненно наживешь себе врагов.

— Меньше всего, папа, я забочусь о своей популярности.

— Все равно…

Застегнув молнию на сумке, она поставила ее на кровать и взяла у него чашку.

— Я просто хочу, чтобы он признал свою вину и попросил прощения.