Ставка на смерть - Тед Белл

по уединенной дорожке в северной стороне Елисейского дворца. Знаете, где это?

— Да, я там уже прогуливался несколько раз.

— Говорите ему все что угодно. Забросьте крючок. Скажите, что у вас есть некоторые сомнения на мой счет. Он за это точно ухватится. Вы меня понимаете?

— Да.

— Ровно через двадцать шагов вы должны найти предлог, чтобы отойти в сторону. Например, ваше внимание привлекла какая-то особенно красивая клумба. В общем, придумайте что-нибудь. Отойдите от него быстро. За вами будет наблюдать один человек.

— Этим человеком буду я, — вмешался Ху Ксу со своего стула в тени.

23

Стоящие на каминной полке часы пробили одиннадцать, и Хок оторвался от книги. Дождь барабанил в высокие окна, и время от времени раздавались глухие раскаты грома. Хок провел воскресный вечер дома, и все, в общем-то, было хорошо. Два раза он поднимал трубку и начинал набирать номер Эмброуза, потом клал ее обратно. Не стоило так над ним кудахтать. Эмброуз уже большой мальчик и наверняка спит с пистолетом под подушкой.

— Простите за беспокойство, милорд, — произнес Пел-хэм, как обычно, внезапно возникнув в дверном проеме. — Кто-то хочет вас видеть, сэр.

— Видеть меня? Неужели? А я не слышал звонка. — Черт, да ведь сегодня воскресенье, уже поздно. За окном проливной дождь. Кто будет ошиваться по улицам в такую ночь?

— Она вошла не через дверь, сэр. Она постучалась в окно кладовой.

Хок опустил книгу. Она? Это уже лучше. Но ситуация все еще представлялась невероятной.

— Пелхэм, ты что, шерри дегустировал?

Дворецкий не снизошел до ответного выпада.

— Она говорит, что это срочно, ваша светлость. По-моему, она расстроена, я проводил ее на кухню. Ее машина сломалась, а она куда-то очень спешит. Я дал ей чашку чая, сэр.

— Хорошо, старичок, скажи ей, что я присоединюсь к ней через минуту. Сам видишь, я в пижаме, не могу же я так выйти. Я только сбегаю наверх, надену что-нибудь. Как странно. Она постучалась в окно?

— Да, сэр.

— Пелхэм?

— Сэр?

— Как она выглядит?

— Ну, милорд. Она промокла насквозь, но очень красива. Причем красота у нее экзотическая, если мне позволено так выразиться, сэр. Она поразительно похожа на актрису, которую я видел в прошлое воскресенье по телевизору. У этой дамы восточная внешность, сэр.

— Джет.

— Простите, сэр?

— Ее так зовут. Я сейчас спущусь. Можешь проводить ее сюда к камину. Если тебе не трудно, предложи ей бренди.

— Конечно, сэр.

Хок понесся вверх по лестнице. Эта женщина постоянно являлась ему во сне со времени его возвращения с Лазурного берега. Иногда она представала хорошей девочкой. Иногда плохой. Алекс предполагал, что правда была где-то посередине. Он дал ей номер своего рабочего телефона и с тех пор больше о ней не слышал, уж было подумал, что все кончено. Она его как-то вычислила. Случилось что-то срочное, что толкнуло Джет на этот ночной визит. Сломалась машина? Да ладно, могла бы придумать предлог получше.

И все-таки с ней у Алекса было связано несколько весьма приятных воспоминаний.

Через пять минут он уже спускался по лестнице.

Толкнув дверь, он увидел ее профиль, словно выточенный из слоновой кости — она смотрела на огонь. Да, это была Джет. Она сидела на самом краешке большущего дивана — жуткой, до отказа набитой штуке, обтянутой светло-голубым атласом.

Такая же красивая, как в его воспоминаниях. Платиновые волосы зачесаны назад. На Джет были обтягивающие желтые брюки и бирюзовый топ. На голые плечи была накинута черная шелковая шаль. Да, одежда явно не по погоде, но, насколько он помнил, она так всегда одевалась.

— Привет, — сказал Хок.

— Привет, — коротко ответила она.

— По-моему, ты не очень рада меня видеть? Мне жаль, что так вышло тогда в Каннах.

Алекс хотел вести себя легко и естественно, но чувствовал неловкость. Внезапно в его душу закрались подозрения. Он совсем не был уверен в том, что знал истинную причину ее прихода. Неужели он и вправду так сильно ее обидел? Может, ему нужно было предупредить Джет, что он не сможет провести ночь в «Карлтоне»? Квик видел, как она наблюдала за ним с балкона. Может — о, черт! Если бы он курил, сейчас было бы самое время зажечь сигарету. Набить трубку. Хоть чем-нибудь занять руки.

— Тебе жаль? Странно. — Она говорила спокойным ровным голосом. — О чем тебе жалеть? Ты ведь остался жив.

— Я имею в виду, мне жаль, что я так быстро уехал.

— Уехал? Из Канн? — переспросила она, с любопытством глядя на него. — В конце концов ты ведь был на задании.

— Точно. Я рад, что ты это понимаешь. Когда я увидел тебя на своем балконе, я подумал, что, пожалуй, мне стоит выпить.

Он подошел к столу с напитками и взял графин с водкой. Налил на два пальца в бокал и добавил лед. Обычно Хок пил ром, но сейчас ему почему-то захотелось водки.

— Тебя не удивило мое появление? — спросила она и запустила руку в сумочку. Ее волосы блестели в свете огня.

— Вообще-то удивило.

— Я не думала, что меня пустят в дом. Надеялась выманить тебя на улицу. Я полагала, что ты позвонишь в полицию. Ты не так умен, как я думала.

— Не пустить тебя в дом? Я не настолько жестокосерден. Оставить женщину на улице под дождем в такую ночь. — Он повернулся к ней лицом. Подобной грубости он ни от кого не потерпит, даже если этот кто-то обладает такой поразительной красотой.

— Скажи, зачем ты сюда пришла?

— Подумала, что это самый простой путь — сэкономила твое время и усилия, которые бы ты потратил на мои поиски.

— Ты себе льстишь. Я тебя не искал.

Она рассмеялась:

— Да ладно, ты пол-Скотланд-Ярда пустил по моему следу.

— Что? Боже правый, женщина, да что же ты такое обо мне думаешь?

— Меня послал отец, он хотел, чтобы я передала вот это.

Хока выбило из колеи неожиданное появление пистолета. Она успела выстрелить раз, потом еще. Глушитель сводил звук выстрелов к еле слышным щелчкам. Прямо над головой у Хока треснула панель, посыпались щепки и штукатурка. Он бросился на пол и откатился в сторону. Потом вскочил на ноги и бросился к голубому дивану — единственному доступному прикрытию в этой комнате.

Женщина повернулась и опять пыталась прицелиться, яростно дергая пистолет, но глушитель запутался у нее в шали.

Хок поднялся из-за дивана и обежал вокруг него.

— В чем, собственно, дело?

— В Гарри Броке. Ты его помнишь.

— Ты с ума сошла, женщина, опусти этот чертов пистолет! Сейчас