И целой вселенной мало! - Евгения Барбуца

— Я не ты, — пожимаю плечами, не желая признаваться в том, что я свой шанс не упустила.

— Но ты тоже любила, — выпалила вдруг она. — Твоя реакция на мою провокацию, — последовало пояснение на мой изумленный взгляд. — Ты не контролировала свою мимику. Тут не нужно быть эмпатом, что бы ее разгадать. Вдобавок ко всему, ты не отказала мне в помощи, несмотря на то, что поняла мой обман. Да, да, не удивляйся, это я тоже смогла вычислить.

— Пусть даже и так, — пожимаю плечами. — Не обольщайся, я всего лишь решила вновь поиграть в старые игры.

Вот что я действительно не хотела обсуждать сейчас, так это собственные чувства. Боялась ненароком выдать себя. В моем состоянии не мудренно.

— Иногда, я тебя боюсь, — улыбнулась она. — Но моя благодарность, не знает границ. По этому, отныне, я должна тебе.

Вообще-то, меня сейчас одарили великой честью. Но проникнуться ею мне было не досуг.

— Ты так сильно его любила? — поразилась я.

— А ты? — вернули мне вопрос.

Тут-то я и поняла, что от разговора не отвертеться. А от его искренности многое зависит. Мэла в ее состоянии ложь и правду распознает довольно быстро. У нее сейчас звериные инстинкты обострены донельзя. Похоже здесь не эмпат нужен, а врач с убойной дозой успокоительного.

— У малоразвитых цивилизаций, есть одна особенность, они мистифицируют то, что не могут объяснить. Создают воображаемый образ, якобы управляющий их жизнью, и называют его богом. Образ любят, почитают и поклоняются. Я тоже кое-кого обожествляла, сколько себя помню. Любила настолько, что готова была умереть по одному его слову.

Оказывается, произносить правду гораздо труднее, нежели ложь.

— И? — затаила она дыхание.

— А потом, я повзрослела, поняла, что ему это не нужно. И попыталась полюбить себя. В целом вышло неплохо, — пришлось признаться мне.

Странно, что столь спокойно об этом говорю.

Он молча уставилась на меня странным взглядом, а потом рассмеялась и произнесла:

— Глупая!

Непонятно почему, но ее вдруг заполнило искренне веселье.

Сбитая с толку, резкой сменой настроения, я смотрела на то, как не произнося более ни слова, красавица шерга покидает мостик.

Я сейчас хуже сделала, или лучше?

Хотя нет, больше всего меня сейчас волнует вопрос: что смешного она нашла в моем рассказе? Душу неприятно царапнуло чувство обиды. Вот и раскрывайся перед народом.

И что я делаю в случае душевных переживаний? Последние три стандарта ем. Вот и сейчас направилась в столовый отсек. По пути мне никто не встретился, но в непосредственной близости от желанной цели удача покинула свою любимицу. За столом сидел змей. Он просто сидел, и смотрел в пустоту.

Стоило мне появиться, как он немедленно встрепенулся и обратил свой немигающий взор в мою сторону.

Мне после разговора с шергой, общения не хотелось в принципе. Судя по молчаливому дохису, ему тоже.

Вопросом, что он здесь делает, решила не задаваться. Мало ли, может скучно чешуйчатому.

Так я и кушала, в тишине, умиротворении и спокойствии. Пока Змей рот не открыл.

— Ина, ты знаешь, что нас там ждет? — спросил он.

— В общих чертах, — пожимаю плечами, не прекращая жевать. — Само собой за исключением причины, по которой пропадали без вести предыдущие экспедиции.

Этим ответом он удовлетворился лишь на время.

— Ты любишь его? — он смотрит на меня исподлобья.

— Кого? — насторожилась я.

Неужто, у Мэлы на почве свершившейся мести совсем с головой худо стало, и язык развязался?

— Тана Аниса.

Я даже не сразу сообразила, о чем он ведет речь.

— Как родного отца, — искренне ответила я.

Механик еле слышно выдохнул.

— Ина, если мы вернемся живыми, давай еще раз выпьем? — улыбается он. — Но на этот раз только ты и я.

— Змей, не начинай, — закатила я глаза.

— А я и не заканчивал, — вдруг стал он серьезным. — Я тебя хочу, и этого не скрываю. В отличие от Рима, я свободен в выборе своей спутницы жизни.

— Стоп, стоп, стоп, — замахала я руками. — С чего это ты о спутниках жизни заговорил?

— За все время учебы ты не завела ни одной интрижки, после того как попала к нам в команду тоже, — принялся он объяснять. — Следовательно, ты примешь лишь узаконенный союз.

— Змей, — подперла я щеку кулаком. — Ты не сдаешься легко, да?

— Почему бы и нет? — улыбка легкого самодовольства растянула его губы. — В отличие от Рима, я себя не обманываю.

— Я подумаю, — неожиданно для самой себя отвечаю дохису.

И что бы не подвергаться дальнейшим нападкам определенного плана, быстренько ретируюсь к себе. Вернее пытаюсь это сделать. На моем пути встал Шин.

— Ина, лай просил тебя зайти к нему, — его дыхание был слегка сбито, что говорило о скорости передвижения норма.

— С каких это пор ты стал посыльным? — удивилась я. — Лай не мог вызвать меня по комму?

— Он на тебя обиделся, — смутившись, пояснил Шин-Ренчик. — За то, что мы его подставили, сбежав с корабля. И вызывает он тебя, как бортовой медик, что бы ты не смогла проигнорировать его.

— Только на меня? — не поняла я.

— Он считает, что инициатором побега была именно ты, — тише добавил смущенный норм.

А у оборотня смотрю звериное чутье. Его выходка мне даже настроение поднять умудрилась.

— Сущее дитя, — фыркнула я. — Причина вызова?

— Он хотел обсудить возможность биологической угрозы.

Смотрю на норма, и понимаю, что к нему тоже успела привязаться.

— Передай Лаю, что ни биологической, ни химической угрозы там нет. А вот радиации полно. Больше я ничего не знаю.

Не дожидаясь ответа Шина, я направилась к себе. И впервые за все время, меня начал волновать вопрос безопасности команды.

'… - Я вернулся, Нари, — тихо шепчет он мне на ухо. И сердце пропускает удар. Все мое существо переполняет чистейшая радость. — Познакомься, — кивок в сторону хрупкой девушки, ранее мной не замеченой. — Фалька — твой подарок.

Девушка приникал к каменному полу челом, в традиционном поклоне. Судя по всему, она была ознакомлена с нашими законами, и пока ей не позволят, глаз не поднимет.

— Человек? — смотрю на него в недоумении. — И что мне с ней делать?

Его внезапному приезду я была рада, а вот странный подарок приятных эмоций не вызывал.

— Учиться, — лаконичный ответ.

Мы находились в классной комнате, предназначенной для моего непосредственного обучения, в общем-то место публичное, но это меня не беспокоило. Я была одной из избранных — ближний круг.

— У нее? — моргнула я.

Несмотря на потрясающее техническое развитие, он заставил меня учиться у живых учителей. Само собой ко мне допускали лишь лучших из лучших, но все же настоящих учителей. Он считал, что бездушный поток информации не способен правильно расставить акценты в развивающейся личности. Поэтому у меня и была личная классная комната, в этих громадных чертогах, в которой мне никто не мешал заниматься.