Проклятая шахта.Разгневанная гора - Хэммонд Иннес

Повернувшись на сто восемьдесят градусов, я побежал назад. Левое ответвление было не шире правого и тоже вело вниз. Идти приходилось по густой грязи, в которой чавкали мои насквозь мокрые ботинки. Шум работающего насоса становился все громче, заглушая все остальные звуки, кроме звука льющейся воды. Тоннель выровнялся, расширился и стал выше, и за поворотом я увидел насос. В глубокой выемке медленно вращалось громадное водяное колесо; вода падала на его лопасти с силой небольшого водопада, а потом ухала вниз, в бездну, торопясь вернуться в свою стихию, в море. Рычаг, прикрепленный к колесу, приводил в движение шатун, это была здоровенная балка, длинной и толщиной с настоящее дерево, прикрепленная к опоре в центре. Она качалась вверх и вниз, словно пила, дальний ее конец соединялся с поршнем насоса. При каждом движении ритмично чередовались звуки: то чавкающий звук всасывания, то шум мошной струи воды, которая устремлялась в узкий, специально пробитый для этой цели сброс.

Это был чудовищный механизм. Его стоны и чавканье, отдающиеся в глубине шахты, наводили на мысль о доисторических чудовищах. Он составлял неотъемлемую часть самого рудника. Насос работал день и ночь автоматически, не останавливаясь ни на минуту. Такого рода хитроумные приспособление сооружали корнуоллские горняки в тс времена, когда люди еще не пользовались паром. Я видел подобные механизмы на картинках в старинных шахтерских книжках. Но наблюдать подобное в натуре мне еще не приходилось. Я быстро взглянул на насос и, нагнувшись, чтобы не удариться о шатун, поспешил дальше по тоннелю. Ритмичный стук гигантского насоса становился все глуше, по мере того как тоннель суживался и потолок делался ниже. В одном месте мне пришлось ползти на четвереньках по холодной коричневой воде. Потом тоннель снова расширился, потолок сделался выше и вдруг совсем исчез. Направив луч фонарика вверх, я увидел, что нахожусь уже не в тоннеле, а в пещере – в том месте, где выбрали всю руду, содержащую олово, оставив одни голые камни. Образовавшаяся выемка, опускаясь вниз и поднимаясь вверх, достигала примерно двухсот футов в высоту. Луч моего фонарика едва доставал до потолка. Казалось, что скала, которая поднималась под углом, может в любую минуту сомкнуться, закрыв этот узкий, всего в два фута, проход.

Немного дальше, потолок снова стал опускаться, и я шел согнувшись, хлюпая по воде. Пройдя еще ярдов двадцать, я оказался в более широкой галерее, перпендикулярной к тоннелю, – получилось как бы Т-образное соединение. Оказавшись в этой просторной галерее, Я выключил фонарик, и очень хорошо сделал, потому что, посмотрев направо, увидел у поворота отблеск его лампы на каменной стенке.

Меня удивило, что Менэк оказался так близко, мне казалось, что он должен был пройти гораздо дальше, однако в тот момент я не стал об этом задумываться. Повернув направо, я быстро пошел по галерее в сторону тускло поблескивающего огонька его лампы. В этой галерее, которая полого поднималась вверх, было значительно суше. Идти было легко, и у меня наконец появилось время подумать; я стал ломать голову, пытаясь понять, что задумал этот проклятый старик. Можно было ожидать, что он отправится в Мермейд. Это было бы естественно. Именно там находится его драгоценная жила. А этот путь вел в старую часть рудника. Я представлял себе, где нахожусь, – способность ориентироваться была у меня чисто автоматической, – знал, что мы движемся вглубь, от моря к северу от главного ствола. Если он будет продолжать идти прямо, то скоро окажется в той части Уил-Гарт, которая вторгалась в узкое пространство между Боталлеком и Кам-Лаки. При мысли о Кам-Лаки у меня слегка зашевелились волосы на голове. Там полно воды. Что, если старику вздумается пробить ход в Кам-Лаки? Вся масса волы хлынет тогда в Уил-Гарт. Это положит конец планам его сына соединить Мермейд с морем.

Я ускорил шаги, перейдя на бег. Нужно его догнать. Мне необходимо было увидеть, что он собирается делать. Вполне возможно, что заряды у него уже заложены, и он сегодня намеревается их запалить. Делать это он будет ночью. Днем в Мермейд могут находиться его сын и Слим с Фраером, и они могут погибнуть.

В галерее внезапно стало темно. Я зажег фонарик, прикрыв его ладонью. За следующим поворотом я увидел узкий гезенк, который заворачивал направо. Тусклое пятно света дрожало на его мокром полу. Он шел вниз, сузившись до такой степени, что я едва мог протиснуться. Потолок тоже опустился, так что мне приходилось идти согнувшись. Дважды я ударялся головой о каменные выступы и пожалел, что у меня нет каски,- в такой выработке она совсем не помешала бы. Проход извивался, поворачивая то вправо, то влево, следуя за прихотливым ходом какой-нибудь жилы, которую в старину разрабатывали в этом руднике. Повернув в очередной раз, я прямо-таки наткнулся на Менэка, он стоял не дальше чем в двадцати футах от меня. Я замер, гадая, видел он меня или нет. Но очевидно, не увидел, потому что его лампа была направлена вверх, на потолок. Там было достаточно высоко, и в том месте, где он стоял, вдоль края прохода шел каменный выступ, который вел прямо к отверстию в потолке, из которого струйкой лилась грязная, мутная вода. Менэк прикрепил лампу к каске и, карабкаясь по выступу, полез в эту дыру.

Выждав с минуту, я последовал за ним. Этот ход наверх имел три фута в высоту и два в ширину. Воздух там был спертый и промозглый; пахло гнилью. Я полз на четвереньках по грязной воде примерно двадцать футов. Потом потолок стал подниматься, и я смог встать на ноги. Лампа Менэка маячила впереди, словно блуждающий огонек. Он свернул направо по какой-то развилке, потом еще раз направо и очутился в очередной галерее.

Я начал терять ориентировку в этом лабиринте. Галерея свернула вправо. Свет от его лампы стал ярче. Он остановился. Я – тоже. Он находился не более чем в двадцати футах от меня. Потом огонек стал тускнеть. Я последовал за ним. Мой фонарик был выключен. Мне помогал видеть рассеянный свет от его лампы. И вдруг моя правая нога не нашла точки опоры. Я дернулся назад и упал на спину. Только это меня и спасло. Когда я падал, левая нога у меня подвернулась, а руками я ударился о стенки прохода. Потом сел и стал щупать вокруг правой ногой. Пола в проходе не было. Передо мной была пропасть.

Свет лампы удалялся. Я зажег фонарик, прикрыв его рукой. Оказалось, что я сижу на краю ямы шириной около двух с половиной футов. Направив фонарик вниз, я увидел, что это глубокая узкая шахта. Ее каменные стены были покрыты слизью и блестели от воды, которая сочилась из всех щелей. Она шла вниз и вниз. Дна не было видно, но где-то вдалеке слышался шум моря и непрерывно капающей воды. Соответственное отверстие было и в потолке. Это была старая шахта, ей, вероятно, было не менее двух сотен лет. Возможно, она появилась в самые первые времена, когда работы только начинались.