Хозяйка Айфорд-мэнор (СИ) - Бергер Евгения Александровна

Она и сама не знала, зачем это придумала, но соседи после такого рассказа так искренне ей сочувствовали, так жалели «бедную девочку», что кошельки после беседы с Уэсли открывались охотнее в несколько раз. И к вечеру, после визита… она сбилась со счета какого клиента, то бишь сочувствующего соседа, Аделия даже порадовалась страшному происшествию.

Худа без добра не бывает, решила она, когда Бенсон озвучил ей общую сумму проданных за день товаров…

А потом явился последний: Кристофер Нолан. Взбудораженный, в криво сидящем дублете, казалось, по пути его сбросила лошадь, он с первых же слов завладел вниманием девушки.

— Ах, госпожа Айфорд, слыхали ли вы последнюю новость? — воскликнул он от порога.

Аделия отложила тонкую вышивку, которой якобы весь день занималась (создавала перед гостями образ благовоспитанной леди), и вскинула брови.

— Какую же?

— На Шерманов напали разбойники на дороге. Оба мертвы! Какая потеря, госпожа Айфорд.

Аделии показалось, что в своих постоянных думах о Коллуме Шермане, в своих упреках в его равнодушии к ней она ослышалась… Не так поняла.

Но Нолан глядел выжидающе, ждал ее явной реакции, и она, превозмогая себя, просипела:

— Шерманы… оба мертвы?

— Отец и сын, госпожа, — с готовностью подтвердил собеседник. — Попали в засаду близ Скона. Верн Шерман убит выстрелом в сердце, а его сын… — У Аделии подкосились колени, и мужчина, услужливо подхватив ее под руку, усадил на диван. — Ох, простите меня, госпожа, — засуетился он, — сейчас кликну служанку: пусть принесет вам вина. Такие страшные новости, а вы так юны… Мне не следовало…

Он собрался бежать за служанкой, но Аделия поймала его за рукав.

— Простите, — пролепетала, разжимая холодные пальцы, — но Коллум Шерман… вы не рассказали о нем.

Мужчина остановился с сочувствующим выражением на лице (казалось, знал, что происходило у Аделии в сердце) и ответил без обиняков:

— Его самого пока не нашли, госпожа, но кровавый след тянется от дороги в сторону леса. И люди предполагают, что его тело могли утащить волки…

— Праведный боже, — выдохнула Аделия, — а что, если он жив? Если спрятался где-то в лесу?

И мужчина лишь головой покачал, всем видом изображая сомнение в высказанном ей предположении.

— Невозможно, госпожа Айфорд: крови так много, что он вряд ли мог бы уйти самостоятельно. Скорее всего, волки учуяли ее запах и вышли из леса… Но поиски продолжаются. Его ищут. — Добавил: — Мне жаль, что вы услышали о таком. Особенно в своем положении… — и глянул на ее округлившийся живот.

Аделия тут же коснулась его ладонью… От странного чувства в груди она как будто бы онемела. И только этот ребенок не давал ей окончательно развалиться… Она прежде такого не ощущала. Ни разу за свои годы… И не могла понять причины происходящего.

Не заметила даже, как простилась с недобрым гонцом, как пила что-то сладкое, принесенное Глэнис, как пришла в комнату Маргарет, села подле нее.

Явственно помнила только слова:

— Делия, бог отомстил за тебя, — сказала сестра. — Поделом этим Шерманам! Ты как будто не рада?

Спазм стиснул ей горло, в глазах защипало, и Аделия зарыдала у Маргарет на плече. Та, поглаживая ее по спине, понятливо прошептала:

— Слезы радости самые благотворные, сестра. Жаль только, бог прибрал Коллума Шермана вместе с отцом… Он был весьма интересным мужчиной.

36 глава

«Делия, бог отомстил за тебя. Поделом этим Шерманам!»

Слова Маргарет непрестанно крутились у Аделии в голове, внутренний голос повторял их словно какой-нибудь попугай, и девушка, как ни старалась, заглушить его не могла.

Она не знала, что это было: шок от неожиданного известия, неверие в произошедшее или… что-то еще, ей непознанное. Но ощущала одно: пустоту там, где прежде была полнота.

И это не давало ей успокоиться… Чувство утраты чего-то такого, о чем она даже не знала, не давало просохнуть слезам, которые, как ни странно, не прекращались.

— Это все нервы, — авторитетно вынесла свой вердикт Маргарет, и в этот момент была удивительно похожа на мать. — Женщины в положении вечно плачут по пустякам. — Сестра наградила ее укоризненным взглядом, и девушка поспешила исправиться: — Ну хорошо, убийство Шерманов — не пустяк, но, согласись, ты должна быть этому рада. — Ее достиг еще один укоризненный взгляд. — Ну хорошо, если не рада, то хотя бы довольна свершившимся правосудием.

Но Аделия, вместо того, чтобы утешиться такими словами, опять уткнулась в подушку и зарыдала сильнее. Маргарет пожала плечами, изображая полное недоумение…

— Праведные угодники, Дели, ты ведешь себя так, словно потеряла возлюбленного, не меньше, — попеняла она сестре и вскинула брови. — Неужели Коллум Шерман вскружил тебе голову? — спросила в шутку. И удивилась, когда Аделия села в постели, сверкая глазами.

— Ты на самом деле такая бессердечная, какой хочешь казаться? — спросила она. — Тебе действительно все равно что умерли наши соседи? Убиты… съедены… диким животным… — слезы закапали ей на платье. — Как ты можешь быть такой равнодушной? Такой… такой… Кто отец твоего ребенка? — закончила она вдруг вопросом, который, как ей казалось, единственный мог усмирить бессердечную Маргарет.

И сестра мгновенно насупилась.

— Ты ведь знаешь, что не скажу, — огрызнулась она. — А если хотела остаться одна, так и сказала бы. Я уйду!

Злость на сестру на мгновение иссушила слезы Аделии, и она, подавшись вперед, взмолилась буквально:

— Почему ты не хочешь сказать его имя? Почему утаиваешь его? Мы могли бы поговорить с ним. Заставить ответить за то, что случилось…

— Он не преступник, чтобы так о нем говорить, — возмутилась Маргарет, вскакивая на ноги. — Он знает о моем положении, он позовет меня замуж…

— Когда? Еще несколько месяцев и живот больше не скроешь. Пожалуйста… умоляю тебя, не позволяй ему сделать это с тобой: разрушить жизнь, которая еще даже не начиналась.

Маргарет, по обыкновению жизнерадостная и бойкая, сейчас потемнела лицом.

— Жить можно не только в браке, — сказала она. — Брак — это и вовсе не жизнь, посмотри только на мать. Что она видит, кроме вынашивания и родов, кроме любовниц отца и его вечных попреков? Я не хочу так, — простенала она. — Я любви хочу, Дели. Большой настоящей любви! А ее не всегда найдешь в муже…

Аделия так поразилась, что на мгновение онемела. Если бы только сестру услышала мать, Маргарет в тот же момент отправилась бы в монастырь, и дело с концом.

— Откуда ты этого набралась?! — наконец выдохнула она. — Как можешь вообще говорить о таком?! Это кощунство. Смертный грех…

— Любить не грешно, грешно жить без любви, — парировала сестра.

И Аделия, схватив Маргарет за оба плеча, заставила девушку остановиться и поглядеть ей в глаза.

— Кто сказал тебе это, любовник? — спросила она. — Это он забил тебе голову всякими бреднями? Воспользовался тобой и заставил поверить в любовь без последствий? Он лжет, как ты не понимаешь. Если любишь… — Аделия на секунду запнулась, — тогда не боишься нести обязательства. Тогда не скрываешься от родителей той, которая понесла от тебя…

— Сказала та, что пошла под венец с нелюбимым и носит ребенка чужого мужчины, — зло ответствовала сестра.

И Аделия, толком не понимая, как это случилось, отвесила ей оплеуху. Такую звонкую, что у самой в ушах зазвенело… Сестра вскрикнула и прижала руки к вспухшей красным щеке. Одарив Аделию ненавидящим взглядом, она выскочила за дверь, и каблуки ее туфель дробью загрохотали по лестнице.

Аделия, осознав вдруг, что натворила, опять рухнула головою в подушку и зарыдала сильнее прежнего. Если это вообще было возможно… Ей казалось уже, она исторгла сердце слезами. И в груди ветер гуляет, словно на пустоши… Вьюжит снежинками, заметает сугробами душу.

Она не ощущала такого даже в день свадьбы… даже тогда, когда отец ей сказал, что Айфорд попросил ее руку, и свадьба состоится так скоро, как только возможно. Даже узнав, что понесла от Адэра Брукса, в ней не было этой оглушающей пустоты… Страх, отчаяние, сожаление, но не сводящая с ума пустота.