В окопах времени - Борис Орлов

Через неделю в Лондоне по Гайд-парку прогуливалась, беседуя, пара джентльменов, в одном из которых посторонний наблюдатель признал бы профессора Ольденбурга.

— …Император Николай Второй не любил торжеств, громких речей, этикет ему был в тягость. Ему было не по душе все показное, искусственное, всякая широковещательная реклама. При этом Государь обладал совершенно исключительным личным обаянием. В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз, он умел обворожить своих собеседников, будь то высшие сановники или рабочие посещаемой им мастерской.

— Это очень хорошо, профессор. Вы убедительны в описании характера покойного Государя, — ответил ему собеседник, внимательно слушавший до того монолог профессора, — но это не совсем то, что нужно нам сейчас. Мы планируем воссоздание монархии во главе с Александрой Федоровной.

— Извините, но я вас перебью, князь, — профессор заговорил более взволнованно, чем раньше, — вы же понимаете, что если бы Его Императорское Величество Николай не умер тогда, то Государыня Императрица правила бы вместе с ним? Тогда не было бы тесного союза с Германией. В результате не было бы войны, потому что немцы не решились бы воевать с коалицией трех великих держав, имея в союзниках Австро-Венгрию и Италию. Развитие промышленности продолжалось бы, как и в предыдущие годы, за счет привлечения французских и английских капиталов. Поэтому она была бы намного мощнее и поглотила избыток крестьянского населения. Вот эти возможные позитивные результаты и дают нам, белым, необходимую опору для агитации в пользу Ее Императорского Величества Александры Федоровны.

— Что же, прошу извинить мою поспешность в выводах, похоже, вы правы, профессор, — удовлетворенно ответил князь. — Хотелось бы еще узнать, как вы оцениваете последние новости с родины?

— Трудно сказать что-нибудь определенное, князь. По-моему, «красные», несмотря на разрыв своего временного союза с «черными», морально проиграли. Их советы пользуются все меньшей поддержкой даже у рабочих, не говоря уже о культурных классах населения. Грабежи и расстрелы, развязанные «черными» в Санкт-Петербурге, настолько поразили всех, что даже вытеснение и уничтожение «красными» ответственных за это отрядов анархистов не прибавило им популярности. Меня сейчас больше волнуют отряды националистов и сепаратистов, все эти «зеленые» и «оранжевые».

— Не думаю, чтобы они представляли серьезную опасность, — небрежным жестом отмел этот тезис князь. — Мусульмане не имеют хорошего вооружения и солдат, а сепаратистов поддерживает меньшинство населения. А что вы думаете о Гвардии Возрождения?

— Игра в солдатики, князь, игра в солдатики. Жаль, что она отвлекает от нашей партии множество действительно полезных будущей России людей. Но лишенная внешней поддержки группировка, несмотря на все предварительные успехи, обречена на поражение.

— Даже несмотря на то, что они овладели Приволжским районом военной промышленности и Тулой?

— Даже несмотря на это, князь. Надолго ли хватит им запасов сырья и материалов для производства оружия? Как только все это закончится, сразу же прекратятся и успехи. Москву у «красных» они, возможно, успеют отобрать, а дальше… — профессор укоризненно покачал головой.

Над Москвой гулко разносился перезвон колоколов всех «сорока сороков» церквей и храмов. Перекрывая его, над улицей звучал оркестр, играющий «Прощание Славянки» — печальный и, если подумать, мало подходящий для такого радостного события марш. Под пронзительно-печальные звуки музыки по улицам, стараясь четко печатать шаг и держать равнение, рота за ротой шли войска Гвардии Возрождения. Шли в новеньких, еще не истрепанных, но уже грязных мундирах, взятых на складах ополчения, в старой, неоднократно штопанной, но бережно сохраняемой форме прежних полков Русской Армии, в гражданской одежде с погонами. Шли в одном строю бывшие гимназисты и юнкера, офицеры и солдаты, резервисты и запасники, рабочие и крестьяне, купцы и предприниматели. Вот, неся на плече ручные пулеметы, прошел взвод поддержки во главе с прапорщиком Алексеем Ивановым, бывшим юнкером. За пехотным батальоном, заглушая звуки оркестра грохотом гусениц и моторов, прополз броневой взвод. Из люка первого из броневиков нижегородского производства Т-18 выглядывал штабс-капитан Врангель, Николай Семенович.

Они шли и шли, все как один русские. Ибо русский — это не немец и не англичанин. Русский — это прилагательное к своей стране. И если убьют одного русского — на его место придет другой, неважно какой национальности: чувашин, великоросс или татарин — и снова будет жива Россия.

Москва, 2009 г.

Виктор Дуров

УБОРКА

Арсений осмотрелся на позиции. Заботливо начищенный танковый «дегтярь» подготовлен к стрельбе. Три запасных толстых диска, на 63 патрона каждый, хоть Арсений и не рассчитывал истратить весь запас. Взрыв-машинка, провода для которой пока что воткнуты в землю. На самый крайний случай — две «лимонки» и штык-нож. До подхода колонны эсэсовцев оставалось еще не менее 15 минут. Парень в форме рядового РККА отряхнул колени, присел на край стрелковой ячейки. Он был одет во все чистое. Обмундирование не выглядело новым, но не было и заношенным. Поправив маскировку на бруствере, Арсений вынул из кармана галифе пачку «Беломорканала». Вытащил папиросу, привычно заломил мундштук, закурил и прищурился на июльское солнышко. Яркое, горячее, так характерное для описаний лета 1941 года. Было время покурить, подумать.

Пока еще было. Или — уже было?

Сеня был «нормальный пацан», «хороший мальчик» или «прогрессивно мыслящий молодой человек» лет девятнадцати — в зависимости от точки зрения окружающих. Конечно, были и другие окружающие, особенно в сети, в том числе — на «Самиздате». Сеня повадился ходить туда какое-то время назад, читать про «попаданцев» и высказывать свое просвещенное мнение. Те, другие, подчас обзывались либерастом, троллем и, самое обидное, — «школотой»! Его, студента Европейского Гуманитарного Колледжа имени… обзывать «школотой» и «пэтэушником»! Обидно, правда? Ну, высказал он свое мнение по поводу тактики танковых засад одному такому. Кто ж знал, что тот — танкист, да еще и в «горячих точках» побывал! Разве он, Сеня, обязан у каждого, кто комментарии оставляет, профиль смотреть и биографию изучать? Тем более что его мнение тоже было не просто так придумано — он читал мемуары не кого-то, а самого Моделя! Ну, еще их творчески переосмыслил немножко…

День с самого утра не очень задался. Любимые джинсы не высохли, другие — так и лежали в кучке «на стирку». Надевать брюки со стрелками не хотелось, точнее, не хотелось утюжить, наводя те самые «стрелки». Попробовал надеть так, глянул в зеркало — бомж. Даже золотая сережка в левом ухе не спасает положения. Пришлось надевать купленные отцом для поездок в лес штаны защитного цвета с множеством карманов. Их Сеня не любил, как и все, что напоминало об армии, хотя бы цветом. Потому что все, связанное с армией, напоминало о прошлогодней эпопее с военкоматом. К штанам как-то логично наделись зеленая байка с надписью «Миру — мир» и «кислотная» салатовая ветровка — апрель стоял достаточно теплый. Черно-зеленые кроссовки на ноги — и можно бежать.

Тут недалеко открылся новый компьютерный клуб. Можно будет войти под новым айпи на страничку, где его недавно забанили, и посмотреть, что там и как. Вот же, наследнички гэбни — не могут возразить по существу, так тут же банят. Всего-то вступился за мысль, что вся партизанщина в войну была ошибкой. Злили немцев, вот и получили в ответ карательные экспедиции. Вон французы никакой «всенародной борьбой» не маялись — и все культурно, по-европейски. Единственный случай за всю войну, когда деревню сожгли, и то непонятно, кто именно и за что.

«План Барбаросса» припомнили, пресловутый абзац об уничтожении 75 % населения. Ага, нашли план только в 1945, причем кто нашел? НКВД нашел. И абзац этот — на страничке из серединки, без грифов, подписей и прочего. Кто знает, может, не нашли, а сами и напечатали на трофейной машинке?

Потом один из дружков хозяина странички вспомнил про деревню З., которую немцы еще в июле 41-го уничтожили, в самом начале. Спросил, тут-то кто и чем разозлить успел? Только Сеня отправил ответ, что вон, на форуме «Леонбург», где тоже неглупые люди сидят, писали, что эту деревню сами красные уничтожили, при отступлении, а на немцев свалили — тут его и забанили. Видимо, не нашли, что ответить.

Ну вот, в пачке «легкого» «Парламента» лежит последняя сигарета, и та — ломаная. Значит, придется новую пачку покупать, а до того — идти к киоску, в другую сторону от клуба. Возле клуба тоже купить можно, в магазине — но там дороже, а денег не много. Стипендию в «престижном колледже» не платят, частная организация. Хорошо хоть с этого семестра на бесплатное перевели, за «правильные» поведение и работы по политологии.