Дебрифинг президента. Допрос Саддама Хусейна - Джон Никсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я выходил из Овального кабинета, Джош Болтен, глава администрации Буша, стоял, придерживая для нас дверь. Он встретился со мной глазами и улыбнулся, бросив на меня взгляд типа "Вау, ты получил лечение". Я вышел из комнаты и спросил Грега: "Что, черт возьми, там только что произошло?" Я никогда не сталкивался с подобной критикой со стороны президента Соединенных Штатов. Грег сказал мне: "Ты был великолепен. Я бы ни за что не справился ни с одним из этих вопросов . Ты отлично справился с ними". Я не был так уверен. Макконнелл выглядел очень раздраженным, когда мы уходили. Я знал, что президент недоволен, и боялся, что это станет проблемой, когда я вернусь в штаб-квартиру ЦРУ.
Мы возвращались в машине с брифером ЦРУ, и я спросил ее, как, по ее мнению, все прошло. Она замялась и ответила: "Думаю, все было хорошо". Не слишком большой вотум доверия. В последний раз, когда я проводил брифинг для президента, брифингист рассыпался в похвалах. Вернувшись в Лэнгли, я рассказал о заседании в своем офисе, и мои коллеги не могли скрыть своего беспокойства. Для карьеристов не имело значения, что ты говоришь, лишь бы президент был доволен. После этого я отправился на седьмой этаж, чтобы навести справки о начальстве. Я сказал им, что это была бурная дискуссия, и оставил все как есть. Я видел их нервные взгляды, и никто не хотел, чтобы я оставался для более длительного обсуждения.
Затем я получил сообщение, что директору ЦРУ Майку Хейдену сообщили, что все прошло не очень хорошо и что президент расстроен. День прошел в таком вихре - после посещения Овального кабинета мне пришлось ехать в Пентагон на брифинг заместителя министра обороны Эрика Эдельмана, - что у меня не было возможности написать собственный отчет о том, как прошла встреча. На следующий день я должен был писать докладную записку для ежедневного брифинга президента, и у меня снова не было времени собрать воедино свои заметки о нашей встрече. И тут я заметил нечто странное: Никто их не просил. Я понял, что единственный способ защитить себя - это написать их и донести свою версию событий до руководства. Я быстро набросал записку для седьмого этажа.
Единственная хорошая новость пришла, когда Майк Морелл, заместитель директора ЦРУ, прислал моему руководству записку, в которой, по его мнению, был поставлен в крайне сложную ситуацию, но справился с ней хорошо. В то время никто из моих руководителей не поделился со мной этой запиской; они предпочитали держать меня в неведении и позволяли мне висеть над их неодобрением. Когда я ходил по штаб-квартире в течение следующих нескольких недель, казалось, что я радиоактивен. Со мной разговаривали только близкие коллеги. Я чувствовал себя современным троцкистом, кем-то на старой советской фотографии, кого вычеркнули из изображения из-за доктринальных разногласий. Когда позже я узнал о послании Морелла, я был благодарен за поддержку со стороны человека, который понимает, с каким давлением сталкиваются аналитики.
У меня была возможность вернуться в Овальный кабинет в последние дни правления. Я решил этого не делать и впоследствии очень сожалел, что не пошел. Вот и сейчас у меня была возможность еще раз встретиться с президентом, а я позволил кому-то другому занять мое место. Поехать в третий раз было бы просто замечательно. Но я не был уверен, что моя статья окажет влияние на президента, до окончания срока полномочий которого оставалось примерно сорок пять дней. И самое главное, я не хотел, чтобы со мной обошлись так же, как в прошлый раз. Я чувствовал, что если президент увидит меня, то это будет все равно что махать красным плащом перед быком. Печально думать о том, сколько денег налогоплательщиков тратит впустую разведывательное сообщество, но еще печальнее, когда президент отвергает всю эту дорогостоящую работу, когда она не поддерживает его политические взгляды .
В тени своего отца
----------
Новые поездки в Овальный кабинет были частью новой политики, введенной в конце 2007 года. Президент продолжал получать свои обычные брифинги по разведке каждое утро, но Белый дом также попросил ЦРУ прислать аналитиков, чтобы проинформировать президента по целому ряду вопросов, связанных с Ираком. Причиной такого изменения могло быть разочарование президента в том, что он получал от своего брифинга, а может быть, Буш и его советники просто хотели получить нефильтрованное мнение. Это был поздний срок для внесения изменений в процесс, и насколько это повлияет на политику США в Ираке, остается только догадываться. Но это был знак того, что администрация понимает, что ее политика не приносит успеха.
Предложение администрации предоставить ЦРУ более широкий доступ в Овальный кабинет означало радикальные перемены. Команда Буша враждебно относилась к экспертам во время подготовки к войне. При предыдущей администрации дела у ЦРУ шли еще хуже. Президент Клинтон не доверял Агентству и держал его на, а аналитиков редко приглашали в Белый дом для брифингов. Утренние брифинги проводил Сэнди Бергер, советник президента по национальной безопасности.
Приглашение Буша было музыкой для ушей Агентства. ЦРУ живет по указке президента и постоянно думает о том, как обслужить его нужды. Это означало, что мы получим гораздо больше времени для общения с ним и больше возможностей доказать свою значимость нашему клиенту номер один. При новом режиме Управление по анализу ситуации в Ираке каждый понедельник направляло в Белый дом высокопоставленного сотрудника для проведения брифинга по Ираку.
Но более широкий доступ не обязательно означал, что президент будет лучше информирован. В типичной для ЦРУ манере Агентство позволило Белому дому выбрать тему для обсуждения. Это был "сервисный" подход, который руководители ЦРУ приняли в качестве "лучшей практики" еще до вступления Буша в должность. По мере того как назревал конфликт с Ираком, сервисный подход еще больше укоренился. Он может творить чудеса, если политик хорошо разбирается в проблемах, знает, какие вопросы задавать, и
