Житие мое - Ирина Сыромятникова

Главное, чтобы внешний вид сохранился до того момента, когда приглашенные на поминки гости еще способны что-то замечать, то есть, где-то до полудня. Успехи ученика делают честь его наставнику!

В последний путь Гордона Ферро провожали всей долиной. К выносу тела мы успели вовремя, по утреннему холодку прогулялись до кладбища, подождали, пока клирик выполнит все необходимые для окончательного упокоения ритуалы, и бросили на гроб по щепотке соли. Я выглядел, как ходячая реклама пользы образования, и даже сумел толкнуть речь о благодарности своему первому учителю. Собравшиеся понятливо покивали и пустились в обратный путь, к столам, накрытым на машинном дворе прямо под открытым небом. Зазвучали первые песни, кто-то начал выбивать на бубне зажигательный ритм, в руках самой красивой девушки деревни (дочери старосты) появился вымпел, символизирующий то, что хоронят черного мага. Уличные гуляния тоже входили в традицию: какое бы божество ни решало теперь судьбу покойного, оно должно было знать, как много родственников он облагодетельствовал, и принимать их мнение в расчет.

Поминки дяди Гордона прошли с огоньком: поднимались тосты и слышались пожелания «удачи старому перечнику, куда бы он ни попал», некоторые, особенно желчные, вспоминали, что старик свалил в лучший мир, не починив им какую-нибудь важную штуку (этих я брал на заметку — исполнять обещания покойных родственников считается хорошим тоном). В целом народ был настроен оптимистично, и в отношении дядюшкиной души, и в отношении собственного будущего (кто-то ведь должен был покойного алхимика заменить). Звучали предложения мне занять освободившееся место, но я отговаривался тем, что еще учусь. Традиция была соблюдена в лучшем виде.

Мой сосед по столу увлекательно описывал проказы и неприятности, в которые дядя Гордон влипал по молодости лет. С образом желчного и педантичного алхимика эти приключения вязались слабо.

— Кстати, а почему гроб закрытый был? — поинтересовался я.

Сосед кхекнул:

— Ну, дык, он же внезапно, на улице помер. Зверьки тело маленько объели.

Странно. Вокруг дядиного дома всегда стояли заклинания, отвращающие мелкую живность — мохнатых соседей алхимик не любил.

— А где он умер?

— Да вон там, за мастерской его нашли!

Тем более странно. Что он вообще мог там делать?

До темноты затягивать посиделки не стали — ночь в Краухарде принято встречать дома. Это еще одна местная экзотика — все пьют, но пьяных в дупель практически нет, иначе на следующий день похороны можно было бы организовывать по новой (мысль о потустороннем вообще действует очень организующе). Жены потихоньку уводили покачивающихся мужей, моего соседа по столу увезли в тачке. Я сумел продержаться до конца, не свалившись под лавку и не обляпавшись салатом с ног до головы (чистящие заклятья у меня выходят плоховато), кроме меня трезвенниками оказались Джо и староста долины (исключительно правильный для Краухарда мужик), естественно, к нам стали обращаться с просьбами о помощи. Вовремя уловив этот момент, я сделал вид, что иду до ветра, и незаметно укрылся за хозяйственными постройками. Не хватало еще, чтобы меня под конец облевали! Для верности, нужно было выждать с полчасика, например, пройтись до места скоропостижной кончины дяди Гордона, и выяснить, что у него там все-таки произошло с отвращающими заклинаниями.

В голове приятно шумело. С другой стороны долины домики купались в лучах солнца, но на северном склоне было уже холодно и довольно-таки темно (хорошо еще, кустов кругом нет, а то бы я в них заблудился). Сказать, где именно умер старый алхимик, было невозможно — все камни выглядели одинаково, но отвращающее заклятье и вправду не ощущалось. Интересно, почему? Возможно, именно из-за этого дядя полез сюда — обычно страстью к скалолазанию он не страдал.

Я решил подняться еще немного по склону и поискать печати — такие круглые гранитные шайбы, которые обычно служат в качестве якоря для бытовой магии. Угадайте, почему гранитные, а не свинцовые, стеклянные, золотые? Я не мог понять, пока Ракшат не вломил прямым текстом — «что б не сперли». Хотя лучше всего заклятья в себя принимают серебро и медь. Грубые каменные кругляши нашлись почти сразу, отвращающие руны на каждом из них были, то есть, теоретически, ни какая мелкая погань не могла приблизиться к жилищу алхимика и осквернить его труп. Объяснение могло быть только одно — контур где-то не замыкался. Линия печатей была выложена довольно часто, так что кража или разрушение одной-двух штук не должна была повлиять на работоспособность заклятья. Я загорелся было целью обойти периметр целиком, но огонек здравого смысла подсказал мне, что для этого мероприятия лучше выбрать другой день.

Например, когда времени до заката будет побольше, потому что излишне самоуверенные черные маги в Краухарде долго не живут. И вообще, пить надо меньше…

Я вздохнул, подивившись, как быстро жизнь в городе отучила меня от осторожности, и потихоньку стал пробираться назад. Перед моим взором уже маячила теплая постелька, если спеть Джо песню о бедном мальчике, уставшем с дороги, то он, конечно же, согласится довести меня до дому в бричке. Тачка тоже подойдет… Уже у самых домов я наткнулся на двух странных типов, ковыряющихся под навесом со всяческим машинным хламом, но обилие съеденного и выпитого не позволило мне понять, что они тут делают, и почему их рожи мне незнакомы. Да мало ли? Народу туева хуча собралась. Пробормотав что-то вроде: «Звиняйте баре», я протолкался мимо них, но, стоило незнакомцам оказаться за моей спиной, как мой бок словно ужалили. Какого?… Тут ноги подкосились, и моя безвольная тушка рухнула, но не на землю, а в цепкие руки этой парочки. Меня быстро затащили за гараж.

— Ну? — напряженно спросил один.

— Ничего, — сообщил другой, тщательно обшарив мои карманы.

— Проклятье! Так чего же он тут шарился?

— Хрен его знает. Что делать будем? Двое на одном месте — уже подозрительно, а нам копы ни к чему.

Первый на секунду задумался.

— Сбросим его в овраг, — вынес он решение, — по пьяни никто не разберется.

Все мои чувства протестующе взвыли: сразу за владениями дяди склон горы рассекала промоина, такое миниатюрное ущелье, все сплошь в узких трещинах и мокрых валунах. Если я туда упаду, ничего целого во мне не останется, а найдут меня только через три дня, по запаху. Увы, несмотря на ревущую мощь Источника, мышцы оставались вялыми и неподвижными, а сосредоточиться на заклинании было совершенно невозможно. Во попал…

Положение спас Макс — не дожидаясь, когда я вспомню о его присутствии, он подал голос.